Диктатор - CMD

— Хороший отец у твоего друга. Мне вот такие важные вещи никто в детстве так не разжевывал, поэтому первый год учебы у меня был... скажем так, сложным.

— Сложным?

— Да. Школа устанавливает язык жизни. Я этого сразу не понял. Несмотря на то, что учителя имеют достаточную власть над учениками, вплоть до серьезных телесных наказаний, основная работа по воспитанию младших учеников лежит на выпускниках, так называемых "старичках"…

"А вот и пресловутые "старые мальчики" объявились", — отметил я.

— …а их подопечные — фаги. Это работает как в младшей школе, так и в старшей. Просто тем, кто прошел начальную школу, в старшей — гораздо проще. Все же далеко не каждый может спокойно вынести в тринадцать лет и не сломаться такие методы воспитания, с какими детям аристократов приходится сталкиваться в шесть.

— И чему же старшие учат младших?

— Манеры создают мужчину. Вот именно правильным манерам и правильному поведению мы и учим младших. Воспитываем в них характер. Тренируем "жесткую верхнюю губу"…

— Не понял про губу. Подробнее.

— Любая эмоциональность — это уязвимость. Никогда нельзя говорить то, что думаешь. Себя настоящего нужно хранить в тайне ото всех. И не важно, нравится ли тебе что-то очень сильно, или совсем наоборот — ты это что-то, или кого-то люто ненавидишь, ты всегда должен быть внешне абсолютно спокоен. Достигается это максимальной бдительностью и пристальным вниманием к окружающим, а также разделением своей личности на публичного, видимого всем, и секретного, какой ты на самом деле внутри, себя. Нужный эффект лучше всего достигается соблюдением строгих правил и прививанием веками шлифованных манер поведения. Которые, как строгий корсет, надеваются на новичков.

— И как им учат?

— В смысле?

— Я имею в виду учебный процесс. Уроки манер специальные, или там, не знаю, сочинения-эссе пишут для закрепления материала?

— Ах в этом плане… Нет. Все гораздо проще и эффективнее. Новичков ставят в невыносимые условия и давят до тех пор, пока эта самая "жесткая верхняя губа" как форма протеста и борьбы не появляется у них сама собой.

— И что это за "непереносимые усло"… — спросил было я, но закончить вопрос не успел.

— Младшеклассик — никто! — с пафосом перебил меня Дэвид. — Ему не позволено ничего, кроме строго выполнения абсолютно всех указаний как учителей, так и старших учеников. По сути, новичок — это раб старшеклассника. Поэтому к нему применимы какие угодно методы принуждения.

— Любые?

— Любые. Например, могут оставить без обеда. Или без сладкого. Без сна — тоже. Могут пороть. Бить. Как угодно издеваться. В старшей школе могут принудить к сожительству, но это необязательно, хоть и нередко случается. Все же школа-интернат раздельного, только для мальчиков, обучения… сам понимаешь. Чем искать проблем по публичным домам, проще решить свои проблемы прямо в школе. В младшей особой популярностью пользуется вылить в лицо неженки содержимое ночного горшка. Или даже объявить бойкот…

— Даже? Это так страшно, особенно по сравнению с другими описанными тобой унижениями?

— Еще бы! Сразу видно, что ты, друг, в школе-интернате не обучался. Обычный школьник, что ему? Перетерпел утро в школе и убежал домой, к маме и папе под подол. А у нас, рано взрослеющих детей истинных хозяев страны, все не так. Куда деваться в закрытом школе-интернате? Как жить, если становишься абсолютно один? Даже когда тебя окунают головой в унитаз, куда перед этим сходило полшколы, ты не остаешься отделен от коллектива. Ведь после этого урока с тобой продолжают совершенно спокойно общаться. А бойкот — ты перестаешь существовать для всех. С тобой не имеют никаких дел. Через тебя ходят. На место, где ты сидишь, бросают мусор. С тобой даже не разговаривают!.. А что разговаривать с пустотой?!

— Весело у вас, как я посмотрю, детство проходит. Даже деревянные игрушки, прибитые к потолку, перед таким меркнут…

— Ага. От такого, бывает, особо чувствительные в петлю лезут!

— Во. К слову. Неужели не бывает смертельных случаев или отчислений?

— Отчисления — бывают. Но кому нужны слабаки?

— И что, никто из них не жалуется? — удивился я.

— А кто будет хвастать своим позором на весь мир, чтобы потом стать изгоем? Да и кому жаловаться?

— Ну… Есть же, наверное, социальные службы? Или СМИ…

— Частные школы потому называются частными, что полностью освобождены от контроля! Что же касается прессы… Пф-ф! — презрительно фыркнул Дэвид. — Кто такое напечатает?

— То есть?

— Всем газетчикам отлично известно, что частные школы аристократии — это табу для журналистов. Писать можно только хорошее, но… никому не интересно читать унылые и скучные статьи без горячих или дурно пахнущих фактов, а значит, хороших продаж не будет!

— Кстати, — перелистнул я пару страниц. — Раз уж про это зашел разговор. Так. Вот это место:

"…аристократ ничем не ограничен. В том числе и этим. Хотя отец рассказывал, что он не любитель этого, но сам факт неоспорим: какое дело настоящим аристократам до составляемых для поддержания спокойствия… черни правил?"

"Погоди-погоди… То есть, — опешивши спросил я тогда своего одноклассника, — ты хочешь сказать, что…

"— Увы. Там выбора не было. Хочешь пойти на повышение, изволь замараться настолько… хм, надежно, чтобы даже мысли, не то что попыток пойти против — не было. Вопрос контроля. Так устроена система", — при этих словах Джастин спокойно развел руками, совершенно не стыдясь того факта, что его отец насиловал по детским домам детей.

— А если это попадет в газеты?

— Если найдет такой храбрец, что опубликует такое, то он получит Д-уведомление, и на этом все и закончится."

— Да… Зелье болтливости великая сила, — закончил читать я отрывок текста, над которым долго сидел, попеременно меняя лист бумаги и ручку (в задницу надоевшие, но обязательные в Хогвартсе перья) на Омут Памяти.

— Зелье?

— Не важно. Ответь. Это возможно?

— Я о таком не знаю, но… Да. Это вполне возможно.

— А на всеобщее обозрение это не пускает цензура? — угадал я очевидную причину всеобщего спокойствия.

— Ха! Цензура! В нашей стране цензуры — нет! Цензура — это прерогатива отсталых, варварских государств, вроде бошей или комми.

— Тогда что такое Д-уведомление?

— ДиЭй-уведомление — это письмо-предупреждение, выдаваемое Комитетом по защите, прессе и радиовещанию, о том, что публикуемые данные могут навредить национальной безопасности.

— И