Диктатор - CMD
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Понятно. Особая речь, которую не понимают низшие классы. Групповая сплоченность. Безжалостность к изменникам. Равнодушие или даже непризнание человеческого достоинства за низшими классами. Да?
— Да.
— В общем, как там было:
"Земля и все на ней — твои,
И, что важней, ты станешь Человек, мой сын…" — процитировал я английского поэта времен расцвета Империи. Раньше я этого стихотворения не понимал… правильно. А теперь… теперь оно заиграло совсем другими красками. Если писалось оно с таким же подходом, что с гордостью мне тут сейчас демонстрировал мой собеседник, то в термин: "Человек", тут явно вкладывается немного другой смысл, чем кажется на первый взгляд. Смысл: "остальные — не люди".
— О? Киплинг? Да. Он отлично передал английский дух! Вот только слышно это только понимающему уху, — подтвердил мои догадки Дэвид.
— Хорошая система воспитания и власти получилась. Даже завидно.
Да, конечно, тоже не идеальная. Да, конечно, бывают у системы и сбои. Куда же без них, если единственным ограничителем является такая зыбкая вещь, как превосходство здравого смысла над заоблачным самомнением?
Купившие офицерские патенты военачальники отправляют подотчетные войска в самоубийственные атаки, а иногда возглавляют их сами. (Как это по интернету знакомо! Спроси там первого попавшегося — и окажется, что именно он лучше знает, как именно нужно побеждать! И страшно подумать, что будет, если в руки таким людям попадет власть…)
Сконструированные не прислушивающимися ни к чьему постороннему мнению гениями корабли, попадая в руки таких же гениев-флотоводцев, таранят соседа по линии или переворачиваются и тонут даже от легкой зыби.
Из чисто эгоистичных соображений личного обогащения колониальный чиновник организовывает налет на соседнее государство, в результате которого его (чиновника) Империя оказывается втравлена в тяжелейшую колониальную войну с десятками тысяч только убитых солдат. Что совершенно немыслимо, ибо отряды, захватывающие территории, сравнимые по площади с Европой, бывали в десятки раз меньше, чем одни только понесенные потери!
Во время расцвета необъявленной войны некоторые английские аристократы спокойно по причине своего искреннего желания позволяли себе работать на разведку врага. И, что характерно, им за это (в отличие от десятков других, попавшихся за таким опасным делом, которых во всех странах в это время расстреливают, вешают, сажают на электрический стул или, в самом лучшем случае, отправляют в казематы пожизненно), ничего не было. "Просто аристократ реализовал свое право на свободу, у кого какие вопросы? А я? А вот вас ждет расстрел. Не вышли вы происхождением, чтобы рассчитывать на особое отношение…" Ну и так далее, и тому подобное. Подтверждающих фактов накопать даже в одной только известной широким массам мировой истории можно море.
Однако в целом система очень жизнеспособна и агрессивна. Ну и майорат же. Куда податься вторым и дальше сыновьям? У которых нет ничего, кроме личного гонора, связей, амбиций, "образования господина" и желания заниматься чем угодно, кроме как общественно полезным трудом?
И вот естественным путем на место выбитых чванливых стариков приходят другие офицеры: молодые и хитрые, и поражения сменяются победами. На место самодовольных инженеров в бюро приходя умные, и вот опять Британия становится локомотивом технического прогресса и законодателем инженерной моды. Не стесненные указаниями своего правительства, формально частные лица присоединяют огромные по богатствам территории, громя орды диких аборигенов контингентами таких размеров, что в Европе их бы не хватило даже на самый скромный военный парад.
Вот только лично для меня все это очень печально.
Я никогда не впишусь в такое общество.
Никогда.
В принципе.
Как бы я ни пытался, всегда найдется какая-нибудь мелочь, на которой проколюсь. А в силу совсем другого в детстве воспитания, как бы меня ни трепала здесь жизнь, я НИКОГДА не смогу стать им своим. Все же это не у меня вырвали в шесть лет сердце, заменив его куском льда.
И никакая магия этому не поможет!
— Да-а-а, — не выдержал и повторил свои выводы вслух. — Какое же счастье, что магическая аристократия все еще застыла в развитии на временах века этак тринадцатого-четырнадцатого. Например, тот же Драко на говно изошел, пытаясь доказать окружающим и, скорее всего, в первую очередь себе, что он выше всех этих грязнокровок. У этих же парней такой проблемы не стоит от слова совсем. Все вокруг быдло просто по определению! Бескомпромиссную уверенность в этом они впитывают если не с молоком матери, то со школьными завтраками точно.
Как же это хорошо, что с британской элитой мне не общаться!!! Если в магическом мире я еще смогу сойти за этакого недалекого феодала, рубаку-барона из романов Вальтера Скотта, то в маггловском…
Также понятно, почему Джастин потянулся на Хаффлпафф. Хороший и добрый мальчик он. Романтик… Подальше нужно держаться от таких романтиков! И Джастин, и Эрни… Все они одним миром мазаны. Ладно. Это уже проблемы будущего. До конца школы они никуда не денутся. Страх будет держать крепче всяких цепей. А после… А после (и до тоже) приглядывать за ними нужно будет в оба глаза. И на магию надежды тут мало. Сильно помогли клятвы Волдеморту?
— Ну что, Дэвид, спасибо тебе. Пора прощаться, — проговорил я, поддержав маскировку глотком оборотки и преобразовав одежду обратно к образу колониального аристократа. Думаю здесь вечером он гораздо лучше подходит для спокойной прогулки и отсутствия проблем с местными и полицией, чем чавообразный прикид. Не из-за этого ли на меня так презрительно смотрели все в общем зале?
— Я запомню твои вопросы и постараюсь найти на них ответы… — произнес после паузы Дэвид, восприняв перерыв в беседе как требование вставить утвердительную реплику.
— Это навряд ли, — проговорил я. Как учил еще Локхарт, я мысленно сосредоточился, направил на англичанина волшебную палочку и произнес: — Обливиэйт.
— И радуйся, — добавил я, глядя в остекленевшие глаза, — что только он, а не, как мне очень бы хотелось, Авада. И дикари, и хищные животные, за которых такие как ты держат остальных, бывает, очень больно кусаются!
Закрыв за собой дверь, я прошел через общий зал, вышел на улицу и в свете фонарей пошел куда глаза глядят, с грустью переваривая только что собранную информацию.
Все же, как
