Степная дорога - Дарья Иволгина

В этой тишине только слышно было, как трещит пламя, пожирающее уже мертвую плоть одного из шаманов.

Соллий сидел рядом на земле, опустошенный пережитым ужасом и страшным чувством одиночества. Сбылись слова хмурого хромца Ариха: Боги оставили его, бросили среди чужого народа во власти вероломных вождей и кровожадных демонов.

Напрасно взывал он к Божественным Близнецам – те, казалось Соллию – не отзывались. Ни Старший, чья миссия – поднимать меч за неправо униженных; ни Младший, чье милосердие целит и тела, и души, – ни (страшно подумать!) Предвечный Их Отец не вступились за Соллия…

Он безвольно дал схватить себя. Сам подставил руки, когда венуты стянули их сыромятными ремнями, больно врезавшимися в кожу. Шатаясь, как тряпичная кукла, позволил отвести себя к шатрам, где его привязали за шею, как собаку.

Под утро, когда Соллий окоченел, продрог и совершенно пал духом, к нему явился Арих. Молча плюхнул к ногам связанного миску с ячменным варевом – рабской похлебкой, которой довольствовался с тех самых пор, как из молодого вождя сделался невольником тех самых венутов, которые исстари были врагами его рода. Соллий покачал головой. Кусок не лез ему в горло. Он даже не сразу понял, что раб отдал ему свой завтрак, обед и ужин – все сразу.

Тогда Арих, непонятно ухмыльнувшись, сказал:

– Ешь. Тебе понадобятся силы.

Он прищурился, оглядывая связанные руки Соллия, и поднес миску с похлебкой к губам пленника. Кое-как заглатывая рабское варево, Соллий проглотил большую часть предложенного ему Арихом. Удивительное дело, но ему стало легче. Арих, видимо, знал о подобном благотворном действии пищи, даже самой скверной, на человеческое тело, потому что снова ухмыльнулся.

Затем раб уселся рядом с проповедником, как человек, у которого впереди целая куча времени.

– Спасибо, – прошептал Соллий. – Благословение Богов да пребудет с тобой…

– Не разбрасывайся благословениями, – проговорил Арих. – Они бы и тебе самому сейчас очень пригодились.

– Это правда, – шепнул Соллий.

– Ну, – молвил Арих, – ты хотел о чем-то поговорить со мной, чужестранец.

Соллий молчал, подозревая подвох. Арих рассматривал Ученика Близнецов, не скрывая насмешки. Красивое лицо Соллия было бледным, под глазом набухал отвратительный кровоподтек, губы разбиты, на подбородке – ссадина. Белые руки – руки служителя Богов, руки ученого и переписчика книг, никогда не знавшие грубого физического труда – покрыты ожогами и распухли от веревок.

– Почему ты молчишь? – продолжал Арих. – Я желаю выслушать твой рассказ о Божественных Братьях. Один из них, кажется, непревзойденный воитель, а второй – милосерднейший и искуснейший из всех целителей, каких только знавало Вечно-Синее Небо!

– Я… не знаю… – пробормотал Соллий. – Почему ты хочешь, чтобы я говорил тебе об этом прямо сейчас?

– Ты был очень красив и уверен в себе, чужестранец, – сказал Арих. Сейчас, когда не было рядом ненавистных венутов, готовых в любой миг оскорбить его, ударить, напомнить о том рабском положении, в котором он, Арих, оказался благодаря истреблению его рода, – сейчас, когда перед ним был не господин с кнутом, а такой же жалкий пленник, нуждающийся к тому же в поддержке, Арих забыл о том, кем он стал. В нем снова проснулся молодой хаан, вождь сирот, как его называли. Сколько отверженных и осиротевших, оскорбленных и одиноких людей приходило к нему, желая встать под его знамена! Сейчас, мнилось Ариху, он встретил еще одного. После гибели тех, прежних, – первого. И вождь сирот готов был выслушать и принять его.

– Слушай, Соллий, – обратился он к Ученику Богов, впервые называя того по имени. Соллий, почувствовав перемену в голосе и настроении собеседника, поднял голову. В его затравленных глазах мелькнул проблеск надежды. – Ты был сыт, хорошо одет и тебя, судя по всему, никогда не били. Ты был гостем венутов и пил с ними на их пирах. Хорошо провозглашать веру в своих Богов, когда небо над тобой ясное, земля под ногами тучная, когда твои быки пасутся на сочных пастбищах, а твои жены одеты в яркие одежды и множество здоровых ребятишек бегает между шатрами! Но я не захотел тебя слушать. Я, раб, потерявший все, что было у меня в жизни! Я потерял тучную землю, быков и пастбища, я потерял и женщин, и ребятишек, и мать, и все свое племя! Слова сытого не входят в уши голодного, ибо они слишком жирны для его ушей.

– Это так, – шепнул Соллий. Ему трудно было шевелить губами.

– Теперь же, когда и сам ты утратил многое из имевшегося у тебя, а скоро утратишь и последнее – свою жизнь! – слова твои тоже сбросили жирок и изрядно похудели. Теперь они, пожалуй, сумеют войти в мои уши. Говори! Каковы они, твои замечательные Боги?

Соллий молчал. По его щекам катились слезы.

– Скажи мне! – не выдержал он наконец. – Скажи мне, Арих, почему венуты сперва признали моих Богов, а потом отреклись от них?

– А, ты наконец-то задался таким вопросом! – язвительно отозвался Арих. – Поздравляю. Ты становишься умнее. Жаль, что умом своим будешь пользоваться недолго. Венуты отрежут тебе голову!

– Пусть… Но ответь мне, ответь, – почему?

– Они приняли твоих Богов, потому что мы, степняки, считаем: чем больше у племени благосклонных к нему Богов, тем лучше. Они считают, что Богов должно быть много, очень много. Их сбило с толку запрещение делать идолов твоим Богам. Они недоумевали: как же заклинать их, как призывать их в случае беды? Ведь если нет идола – то куда вселится Бог, когда его призовут люди? И какие жертвы им надлежит приносить? Жертвы, о которых говорил ты, – жертвы любовью… – Арих расхохотался. – Ты глуп, Соллий! Таких жертв не бывает. Жертва – это бык, коза, масло, цветы… А любовь? Как ее убьешь? Как выпустишь ей кровь? Как сожжешь ее на жертвенном огне? Как Бог поглотит такую жертву? Смешно!

Соллий чувствовал, как его начинает трясти мелкой дрожью. Самонадеянный глупец! Он ничего не понял о нраве того народа, среди которого взялся проповедовать.

А Арих между тем безжалостно продолжал:

– Поэтому я сразу счел твою веру глупостью. Венуты же приняли твоих Богов в семью своих прежних Богов. Они никогда не отрекутся от духов, которым поклонялись исстари. Ты же потребовал, чтобы не было у венутов никаких иных Богов, кроме твоих собственных. Это – преступление! Ты погубил одного из их шаманов, вмешавшись в камлание. – Арих коротко, зло хмыкнул, точно шакал взлаял. – По мне так, сгинули бы они все! Ты умрешь за свой поступок. Боги не придут спасти тебя, Соллий. Прости их!

– Я был глуп, слеп, глух… – сказал Соллий. – Благодарю тебя, Арих. Ты мудрее меня в тысячи раз.

– Это потому, что я был хааном, – просто отозвался Арих. – Да пребудут с тобой духи моего рода, Соллий! Больше я ничем не могу тебе помочь.