Портальеро. Круг третий - Юрий Артемьев

всё что угодно, от обычной хандры, до суицидальной апатии. А иметь в напарниках такого кекса, тоже не айс.

Интересно… А может быть они просто уединились в одном из наших домиков для плотских утех? Не-ет… Зная романтически-возвышенную натуру князя, я бы заявил с уверенностью старика Станиславского: «Не верю!»

Да и Ирина тоже девушка высоких моральных принципов. Правда, тут ей достался не какой-то пьяный гопник с гнусными намёками на близость, а целый князь. Практически, принц, только без права залезть на престол Российской империи. Но, нет. Практически на сто процентов нет. Олег Константинович, парень глубоко порядочный и он будет ей ещё с полгода читать стихи, выгуливать под Луной по берегу моря, и выбирать момент, чтобы сорвать первый несмелый поцелуй. И вряд ли это будет поцелуй в губы…

* * *

Машка… Где ты теперь? Воссоединилась со своим настоящим телом? Или снова стала бестелесным призраком? Я не исключаю ни тот, ни другой варианты. Да много ещё есть всяких разных вариантов, понятия о которых я не имею.

Ау! Где вы все? Куда вы все делись? Прям, хоть ходи по пляжу и ори в полный голос: Маша! Ира! Олег!

Но, нет… Так дело не пойдёт. Откликнется штук двадцать Маш, двадцать Ир, и ещё в придачу с десяток Олегов. Проще тогда уж звать: Олег Константинович! Откликнись, Великий князь!

Да уж… В дурку я быстро попаду, если на шестьдесят первом году Советской власти буду искать на пляже в Дагомысе Великого князя Романова.

* * *

Интересно, это у меня от перегрева такие глюки, или я на самом деле вижу то, что вижу? Или он откликнулся на мой мысленный призыв и нарисовался, хрен сотрёшь. Князь, и княжескую мать его, растудыт в качель… Идёт, лыбится… В руках мороженое несёт. А вон и Ирка. Она оказывается лежал загорала, накрыв лицо широкополой соломенной шляпой. Что-то не помню я, чтобы с утра у неё такая была. Потому и не узнал среди кучи полуголых женских тел её. Я же не мог бродить по пляжу и тщательно разглядывать девушек, выискивая стройную и спортивную… Так и по морде можно ни за что получить…

— Ребята! Я так рад вас видеть…

— Максим⁉

Ира улыбнулась, только почему-то улыбка у неё получилась какая-то неискренняя. И ещё… Она так же, как и я буквально пару минут назад, кого-то искала глазами за моей спиной.

— А где Маша?

Хор-роший вопрос. Я и сам бы был не против узнать ответ на этот простой, но в то же время очень сложный вопрос: «Где Маша?»

— Я не знаю…

Ответил я честно, только прозвучало это как-то не так. Как-то не корректно. Не честно… Но я же ведь и на самом деле не знаю, где она сейчас.

— Максим! — снова подала голос Ира. — Что случилось? На тебе лица нет.

— У азиатов, типа корейцев или японцев, считается что лучше умереть, чем потерять своё лицо. Поэтому-то в Японии и был развит культ сэппуку, которое у нас почему-то все называли харакири.

— Ты о чём это? — спросил меня князь, протягивая мне вафельный стаканчик с пломбиром.

— Спасибо, Олег! Но у меня совсем нет аппетита. — отказался я от десерта.

— Ты не ответил. — снова вступила в разговор Ира. — Где Маша?

Голос у неё был встревожен. Кажется, что чисто с женской интуицией она уже поняла, что что-то случилось, но пока ещё просто не могла понять, что именно.

— Она пропала…

— Как? Где?

— Ира! Выслушай меня! А потом уже будешь задавать мне всякие вопросы, если они у тебя после этого ещё останутся.

Я уселся рядом с ними и стал рассказывать. Начал издалека. Потому что для того, чтобы они смогли меня понять, мало было просто рассказать, надо было ещё дать пояснения. Но даже и сейчас я не стал им рассказывать всего. И начал я своё повествование с конца августа одна тысяча девятьсот восемьдесят второго года. Рассказал про больницу, в которой познакомились почти четырнадцатилетний Максим Шварц и почти двенадцатилетняя Мария Кнопке. Мне пришлось им рассказать, как умерла от смертельной опухоли в голове маленькая девочка, и как я потом встретился с её призраком на старом Немецком кладбище.

Олег слушал меня реально раскрыв рот, а мороженное в его руках уже растаяло и подтёки белой липкой массы стекали по его рукам на округлые камешки галечного пляжа.

Рассказал почти подробно, как малолетние бандиты меня хотели убить, прямо на кладбище. И как Маша меня спасла. Пришлось рассказать и про наш побег из Москвы на юг. А потом…

Я не стал упоминать про баварских баронов и сербов, которых мы вызволили из рабства. Не рассказывал также и про геноцид чернокожих дикарей, который я устроил на острове в Индийском океане. Просто пояснил, что при перемещении через портал Маша снова обрела своё тело магическим образом. Про каникулы в землянке холодной зимой сорок второго я тоже забыл поведать. Просто пояснил, что мы побывали в нескольких разных мирах разного времени. Ну а про Москву Ира и так знала…

— Маша мне сказала, что именно в семьдесят восьмом году она с родителями отдыхала на юге. Здесь недалеко. Вот мы и пошли. Уж больно Маше хотелось снова увидеть своих папу и маму.

Ирина при этом уже пустила слезу. Похоже, что она сердцем прочувствовала ситуацию. Девочка, уже умершая однажды, захотела взглянуть на своих родителей и на себя маленькую со стороны.

— А вот чего Маша не помнила, так это того, что она на море чуть не утонула. Я не исключаю, что это могло повлечь за собой те самые тяжёлые последствия, из-за которых у неё и стала развиваться та самая опухоль. Я же не медик. Может она слишком долгое время провела под водой и в мозгу там какие-то сосуды лопнули, или ещё чего… Но в этот раз всё пошло не так. Мы сразу увидели, как маленькая Маша стала тонуть. Я прыгнул в море и быстро вытащил её на берег, оказав первую медицинскую помощь. А ещё я провёл небольшую диагностику и никакой опухоли или даже намёка на неё в голове у маленькой Маши не обнаружил. Потом она пришла в себя, а я… Я ушел, не привлекая к себе внимания. Но когда я вернулся на то место, где меня должна была ждать большая Маша, то там уже никого не было.