Портальеро. Круг третий - Юрий Артемьев

чтобы выявить присутствие лиц противоположного пола на вверенной ему территории. Но я думаю, что к нам в двери ломится одна рыжая малолетка. Вот сейчас стоит раскрыть дверь, как она встанет руки в боки и скажет, что нам надо срочно поговорить…

Я по-прежнему полулежал на своей кровати и не высказывал никакого желания вставать и открывать кому-то там двери, а вот Олег не поленился и пошёл открывать.

В одном я только ошибся. Машка пришла не одна. Ирина стояла молча за её спиной, а маленькая оторва без умолку выговаривала мне, какой я плохой, и что пора на завтрак, и прочее, прочее, прочее…

А мы что? Мы ничего… Как и во все времена, если женщина считает, что ты в чём-то виноват, согласись с ней. Даже если это не так…

* * *

После завтрака я предложил всем пойти на море, но тут мнения разделились. Мария была категорически против.

— Ты обещал! — требовательно сказала она, уперев мне в грудь свой маленький пальчик.

— Что именно? Огласите весь список, пожалуйста!

— Максим! Я же говорила… — чуть ли не со слезами на глазах укоризненно проговорила Маша. — Тут же совсем недалеко…

— Я вспомнил. Не продолжай! Ты хочешь сходить и посмотреть со стороны на себя маленькую и на своих родителей. Но сама-то ты помнишь, что обещала ни в коем случае не приближаться к ним близко?

— Я всё помню!

Куда девались слёзы из глаз? Вот только что были тут, готовые пролиться ручьём. И вот их уже нет. Или у женских глаз есть такая функция: «Включить слёзы!», «Выключить слёзы!»

— Вы с нами пойдёте? — спросила Мария, обращаясь к Ирине и Олегу.

— Оставь их в покое! — посоветовал я. — Пусть наслаждаются обществом друг друга. Им хорошо вдвоём.

Оба двое… И Олег и Ира покраснели, тщательно отводя взгляды…

Идиллия, мать его так… Завидую белой завистью. Я-то уже давно не испытываю таких искренних и бурных чувств. Может из-за этого Машка на меня и злится всё время? Надо будет у неё поинтересоваться. Хотя она вряд ли мне прямо ответит. Она всегда старается сперва уйти от ответа, а потом укорять меня за то, что я ничего не понимаю.

* * *

Оставив Ирину с Олегом наслаждаться морем и солнцем, мы с Машкой пошли на разведку. Времени для моей рыжей подружки с того семьдесят восьмого до этого семьдесят восьмого прошло не так уж и много. Всего то- каких-то четыре года, с небольшим… Правда в этом промежутке она пережила и жуткую болезнь и смерть и волшебное воскрешение. А потом ещё все эти наши путешествия по разным мирам… Но всё равно, чистого времени, как говорят в хоккее, прошло всего ничего. И Маша прекрасно ориентировалась в этом курортном посёлке. Так что она точно знала куда идти и где искать себя маленькую и своих родителей.

Я тоже хорошо ориентируюсь на незнакомой местности. поэтому я быстро заметил одну маленькую и очень непонятную деталь: Чем ближе мы подходили к нужному месту, тем дальше нам было идти. Вот такой вот возник парадокс, совершенно не связанный ни с физикой времени, ни даже с совершенно ненаучной магией. Просто эта маленькая вредина, вела меня по какому-то непонятному маршруту, специально оттягивая момент нашего попадания в точку назначения.

Не то чтобы мы бродили кругами вокруг да около, но всё время, то вправо, то влево отклонялись от нужного направления. Маша была наигранно весела, шутила… И всё время мне что-то показывала и рассказывала. Типа: «Посмотри туда! Там то-то и то-то… А вот здесь…»

Я давно уже понял её игру, но не прерывал её щебетание, пытаясь понять: «Почему она это делает?»

Наконец, я тормознул её. Взяв под локоток. Повернул к себе. И глядя глаза в глаза, прямо спросил:

— Машенька! А почему последние метров двести мы идём вот уже примерно с полчаса, и всё никак не можем приблизиться? Не пояснишь?

Вот тут Маша смутилась не по-детски. А может и наоборот, совсем по-детски. Она опустила голову, спрятав глаза…

— Машенька! Я же тебя на верёвке не тяну. Не хочешь, не пойдём. Это же было не моё, а твоё желание.

— Нет, пойдём. — упрямо заявила подруга, по прежнему не глядя мне в глаза.

— Ты глаза-то не прячь! И не бойся меня! Я же не кусаюсь…

— А я и не боюсь…

— Ну, тогда, пошли! Я уже примерно представляю, где находится тот самый пляж от вашего пансионата. Ведь ты с родителями сейчас именно там? Не правда ли?

— Там… — всё ещё не поднимая на меня глаз, ответил Маша.

— Ну, так идём.

Я попытался взять её за руку, но она внезапно вскинула голову и посмотрела на меня… В глазах её стояли большие, просто огромные слёзы. Ещё вот чуть-чуть и водопад из горьких слёз хлынет по её щекам.

Я обнял её и прижал к себе.

— Ну. Чего ты? Перестань!

Я гладил её по спине, а она беззвучно плакала, обняв меня руками…

— Э-э… Ти зачем дэвочку обидел? — спросил меня какой-то немолодой отдыхающий, явно кавказской внешности.

Не успел я ничего ему ответить, как Маша, оторвавшись от меня, сказала ему:

— Извините! Он меня ничем не обидел. Он меня, наоборот, успокаивает.

— Прасты, дарагой! Это било не маё дело. Ни буду вам мишат…

С полотенцем на плече, он удалился в сторону пляжа.

— Вот видишь! — сказал я Маше, пытаясь утереть слёзы с её лица. — Не все кавказцы пристают к женщинам. Некоторые наоборот заступаются, когда кто-то обижает таких красавиц.

— Максим! Я боюсь.

— Ну, давай тогда никуда не пойдём. Вернёмся к нашим влюблённым. Будем сидеть и слушать, как они воркуют.

— Нет. Я почему-то чувствую, что идти надо. Но я… Я боюсь, что мы с тобой можем расстаться.

— Мы же обо всём договорились. Ты не подходишь и близко. Сидишь в тенёчке и кушаешь мороженое. Ты хочешь мороженку?

— Хочу. В вафельном стаканчике…

— Не вопрос… Сейчас куплю.

— Да, ладно… Не надо… Я и так посижу. Но ты…

— А я буду сидеть рядом с тобой. Буду наблюдать за тем, чтобы ты ни в коем случае не стала приближаться сама к себе. Ведь так мы договаривались?

— Да. Так…

— Ну, тогда… Хватит нюни разводить! Пошли!

Я взял её за руку,