Портальеро. Круг третий - Юрий Артемьев

Все молчали… Олег наконец-то обнаружил, что весь перемазался мороженным и пытался хоть как-то оттереть руки. А Ирина плакала.

Ну, а я сидел, как будто опустошённый. Сидел и смотрел невидящим взглядом куда-то в сторону моря…

Глава 21

Глава двадцать первая.

В отражении магического зеркала можно увидеть, как по улицам вперемешку друг с другом ходят люди… Живые и мёртвые.

Медленно, как во сне звёзды плывут по небу.

Жалко, что на Луне я так ни разу не был…

Кажется, до неё можно достать рукою.

Я бы её достал, чтоб разделить с тобою.

Катится тень Луны за горизонт куда-то…

Снятся кому-то сны… А ночь меняет дату…

Свечи в ночи горят, ночь наполняя снами…

Жаль, что не говорят звёзды ночные с нами…

Я ухвачу за хвост призрачную комету…

Ночь — это звёздный мост меж темнотой и светом.

Медленно тает воск. Свечи беззвучно плачут.

Ночь — это царство звёзд. И ночью всё иначе…

30 июня. 1978 год.

СССР. Краснодарский край. Дагомыс.

Вот чего я никогда не любил, так это того, что тебя кто-то успокаивать пытается. И так хреново…

Хочется забыться, отвлечься, занять мозги чем-нибудь другим. Подумать, например, на тему того, почему самка богомола после спаривания съедает своего самца? И он, дурачок, зная, что всё этим кончится, продолжает стремиться к размножению. Похожие истории про Клеопатру рассказывали, кажется. Типа, она отдавалась практически любому, но его на утро казнили. Врут, наверное.

— Не переживай, Максим!

Да, ёшкин кот! Ну на фига ковырять чуть зажившую ранку, чтобы посыпать сверху свежей солью.

— Я не переживаю. Я думаю.

— Но я же вижу, что тебе плохо.

— Ира! Даже то, что мне плохо, не мешает мне думать.

— Ты о ней думаешь?

Нет, блин… О самках богомола… Ну, вот что тебе ещё ответить?

— Я думаю о том, как вернуть князя в его родное время.

— Он сказал, что пока не готов.

— В каком смысле?

— Олег хочет побольше узнать о всяких технических новинках.

— В смысле, о том, чего ещё не было в его время?

— Да.

— А где он?

— Увидел в киоске какой-то журнал. Купил его, и сейчас сидит читает.

— А что за журнал-то?

— Кажется, «Моделист-конструктор».

— Ну, это нормально.

— Максим! А ты про Машу всё время думаешь?

— Ирина! Я пытаюсь собраться с мыслями, чтобы не думать о том, чего я не смогу ни вернуть, ни исправить.

— Прости!

— Ничего… Просто, постарайся лишний раз не напоминать мне о ней! И, кстати, а почему ты не исчезла?

— Я?

— Да, ты.

— А почему я должна исчезнуть?

— Ну, вот, давай будем рассуждать логически. Если из-за того, что Маша не заболеет, она не попадёт в ту же больницу, что и я, там, в восемьдесят втором году, то мы с ней и не познакомимся. А из этого следует, что она не попадёт вместе со мной в ту неприятную ситуацию, и её не посадят в камеру Матросской Тишины. Так что шансов у неё познакомиться с тобой ноль целых хрен десятых.

— И что? — испугалась Ира. — Я тоже могу вернуться туда, откуда ты меня забрал?

— Не исключено…

— Я не хочу этого.

— И я не хочу. Но разве от нас зависит хоть что-то в этом мире? Вот Машка пропала, а я даже и не знаю почему. А мы на обед не опоздаем?

— Как ты можешь думать о еде в такой момент?

— Выходит, что могу. Просто, понимаешь, очень кушать хочется…

* * *

На обед мы успели почти вовремя. Основная масса отдыхающих в пансионате уже поела, оставив кучу грязной посуды у окна с плакатиком «Поел. Убери за собой!»

Еда была простой, сытной и я быстро наелся. Тем более. Что мне досталось сразу две порции. Своя и Машкина… Утоляя голод я не прекращал думать о ней. Ира и Олег ели молча.

— Не хотите съездить в Большой Сочи? — обратился я к своим молчаливым друзьям.

— На экскурсию? — иронично переспросила Ира.

— Нет. По делам.

— У нас появились какие-то дела? Это как-то связано с Машей?

— Нет. Если бы она осталась бы с нами, то я и её взял бы с собой. А так… Придётся ехать без неё…

— Ты ведь любил её? — пристально глядя мне в глаза поинтересовалась Ирина.

— А ты как думаешь? — ответил я вопросом на вопрос. — Словами это не передать. Вот, помню, как мы лежали в лесу, в землянке, прижавшись друг к другу, чтобы не замёрзнуть. А снаружи было как минимум минус двадцать-двадцать пять…

— Ты не рассказывал про это… Где это было? Сколько миров вы прошли вместе с Машей?

— Я не считал… Займусь этим как-нибудь на досуге. А это было зимой сорок второго года, в лесах под Смоленском.

— Так это же… — Ира посмотрела на меня. — Вы были на войне? А сколько фашистов ты убил?

— Не успели мы и повоевать-то толком. Пару полицаев только ликвидировал. А потом мы попали сразу в Москву. А там уже ты сама знаешь, что было…

— Ты был на войне? — задал мне вопрос князь.

— Практически, нет. Фронт уже прошёл мимо, в сторону Москвы. А мы, так, а лесу отсиделись.

— А ты умеешь воевать? — новый вопрос от Олега застал меня врасплох.

— Если честно, то воевать я могу. Но только на самом низком уровне. Мой максимум — это командовать отделением. Взвод могу ещё потянуть… Всё-таки из армии сержантом вернулся. Но… Как там говорил наш знаменитый генералиссимус? «Каждый солдат должен знать свой манёвр». Вот-вот. Свой манёвр я ещё могу просчитать. А вот видеть всё поле боя — это уже не моё. Так что, если ты мне хотел предложить место в генштабе, то обломайся, князь. Толку из этого не выйдет. Но в бою смогу прикрыть твою спину, ежели чего.

— Спасибо! Мне приятно это слышать. И… — князь чуть замялся. — Я доверяю тебе, а это немаловажно.

— Что ты хочешь, Олег?

— Ты обещал вернуть меня обратно в моё время.

— Я обещал постараться это сделать. Потому что пока что не уверен в своих силах