Долгие Дороги - Дэн Марко

Курукшетре превратилась в точку кипения их ссоры, и ему бы не хотелось повторения того момента. Дроначарья не желал вступать в конфликт с собственным сыном из-за былого, не желая искать виновных в том ужасающем событии. Оставив прошлое прошлому. Посему, он принял решение избегать этой темы любыми возможными способами.

– Это место. – Прежде чем Ашваттхама собирался продолжить, лучник, видя его нарастающее напряжение, прервал его. – Это место довольно хорошее, ты не находишь?

Внезапная смена темы застала молодого война врасплох. Не поняв смысла слов, сказанных его отцом, он продолжал вопросительно наблюдать за ним.

– Просто подумай. Посреди мёртвого мира, под мрачным небосводом, в разрушенных городах, под толщами израненной земли, люди, взращённые тяготами и невзгодами, смогли выжить. Обустраивались, возведя все эти удивительные конструкции, используя лишь свою надежду и уверенность. Разве это не удивительно?

Молодой воин продолжал хранить молчание.

– Сила воли этих людей просто невероятна. Если они смогли пережить нечто подобное, не означает ли, что их благословила сама судьба. Воистину это народ настоящих героев. Ежели так и есть, то быть может и наш дом тоже рано или поздно восстановиться.

– Что ты пытаешься мне этим сказать? – скрестив руки на груди с подозрением спросил чирандживи.

В ответ Дрона лишь развернулся назад к тому туннелю, куда ушла женщина в белом, и где заканчивается акведук. Указав в том направлении, он обернулся и тихо проговорил:

– Пойдём, прогуляемся немного.

Его собеседник лишь вопросительно приподнял бровь.

– Я не намеревался делать это, но раз ты здесь, думаю нам не помешает немного развеется. Хотя это и не очень хорошая идея. По крайне мере, постараемся не привлекать внимание других… Прямо как тогда раньше, помнишь?

– Это место не слишком похоже на дивный сад нашей земли. – Тихий смешок вырвался с губ молодого воина.

– Может он тут тоже есть. – С этим словами он направился на другой конец сооружения.

Ашваттхама долгое время смотрел вслед своему отцу, находя забавным его легкомыслие и постоянное спокойствие. Он уже должен был привыкнуть к подобным выходкам с его стороны, но каждый раз его раздражённость от непонимания, всё чаще сменялось забавой. В конечном итоге, ему ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.

Поход в пещеру был также вырезан вручную человеческими усилиями. Не смотря на темноту окружающего его, в конце прохода был яркий источник света, ещё ярче, чем в каньоне с акведуками.

Девушку они догнать не смогли, так как двигались достаточно медленно и нерасторопно. И хотя, чирандживи пытался ускорить шаг, дабы быстрее выйти, с другой стороны, древнеиндийский лучник всё ещё наслаждался лёгкой прогулкой, про себя подмечая насколько его сын походил на себя в детстве, всё ещё предпочитая скорость и резкость, медлительности и осторожности. Это воспоминание не могло не выливаться для него в приятную улыбку.

Наконец снова оказавшись на свету, перед ними предстала картина, которая заставила замереть на месте, как отца, так и сына.

Город. Самый, что ни на есть настоящий город под толщами земли раскрылся перед ними в полном своём великолепии. Они опускались равномерно, достаточно чтобы мосты всё ещё находились над землёй.

Со склона, на вершине которого они стояли, вниз уходили стоки с тех самых акведуков, по которым текла вода, а в конце уже начинали появляться дома, ближе к центру становясь всё гуще и гуще.

Пространство, в котором они оказались было куда больше и обширнее того каньона, из которого они пришли. Куполообразная форма пещеры с широкими краями поражала воображение самим своим существованием, в то время как мысль о рукотворном сотворении становилась всё менее и менее возможной. В то же время свет, исходивший от множества костров и факелов, достаточно хорошо давал представление о том, чем на самом деле было это весьма обширное поселение. Почти каждый дом, башня или возвышенность были хорошо видны даже с того места, где спускались акведуки.

Всё это означало, что количество людей, выживших и находящихся под землей, куда больше, чем предполагал Дрона, что не могло не радовать старого наставника.

Ашваттхама также казался слегка заворожённый видом. Он не так интересовался этими людьми, как его отец, но ожидать подобного рода открытия, в казалось мёртвом мире, он не мог. В какой-то степени то рвение, с которым все они старались выжить, даже смогло заставить молодого война испытывать некоторое уважение.

– Ну разве это не прекрасно? – тихо с улыбкой прошептал лучник, и не получив ответа продолжил. – Думаю, нам стоит подойти поближе.

– Хочешь прямо сейчас их всех напугать и настроить против себя? Если так, не впутывай в это меня. – сурово проговорил чирандживи.

– Нет, я просто предлагаю войти в город, незаметно разумеется. Разве тебе не хочется хотя бы немного узнать этих людей?

– Зачем? – с недовольным оскалом, вопросил он. – Чтобы показать им, что по земле всё ещё ходят монстры? Даже отсюда, я вижу, как отличаются они от наших новых тел.

– Ашваттхама перестань, ты никакой не монстр. Я это знаю. Ты тоже. – попытался убедить его Дрона.

– Нет. Ты ничего не знаешь. Не знаешь, чего мне стоило отомстить за тебя, вести нашу доблестную армию к победе, чтобы в конце концов проиграть, не добившись в итоге ничего. – Тяжёлый нервный вздох сорвался с его губ. – Ты ведь не знаешь, что я сделал, верно?

Неуверенное молчание было ему ответом. Знания, заложенные в голову Дроначарьи, о дальнейших событиях, произошедших после его смерти, были не столь обширны. Поражение Кауравов и победа Пандавов не стало для него столь уж большой неожиданностью. От войны он не ждал большего, чем поражения одной из сторон. Но что ему следовало ожидать от собственного сына?

Ашваттхама, как бы тяжело не было признавать самому лучнику, был не самым милосердным человеком. Приветствуя лишь фактор грубой силы почти во всех аспектах жизни, апогеем его суждения стало поле битвы. Как бы Дрона не пытался привить мальчику милосердие и сострадание, его сердце всё также оставалось холодным по отношению к многим вещам, называемым им же ни как иначе, как слабость. Сила, по его мнению, была единственным абсолютом, с которым все люди должны были считаться. Отец не смог вовремя разуметь сына, и в итоге был вынужден пожинать плоды собственной неудачи.

С каждым днём, напоминая себе об этом, ему становилось только хуже.

– Война ужасное событие в жизни человека. Тяжело сохранить свой прежний облик, пройдя через подобный кошмар. – В усталых словах лучника скрывалась боль. – Тебе не стоит извиняться за эти ошибки. Никто из тех храбрых воинов, что с одной, что с другой стороны не упрекнёт тебя. Мы