Мое проклятие - Алиса Ардова

— Тише, девочка, тише. Это просто сон, всего лишь сон. Не бойся, я рядом. Я всегда буду рядом, сладкая.

Настойчивый шепот разбил беспросветное безмолвие, прогнал отчаяние, подарив покой. И я со стоном облегчения мягко скатилась в ласковую темноту забытья…

Легкие шаги, приглушенное шуршание, шелест раздвигаемых гардин.

Лила или Нида?

— Доброе утро, госпожа.

Лила.

Улыбнулась, не раскрывая глаз. Ночная нега еще дурманила разум, опутывала тело, не торопясь отпускать из своих объятий навстречу новому дню. Было дремотно, безмятежно и лениво.

— Пора вставать, сирра Кателлина. У нас совсем мало времени.

Чуть приоткрыла сонные глаза, вопросительно глядя на служанку.

Следующая фраза в одно мгновение разрушила недолговечную идиллию, полностью уничтожив благостное умиротворение.

— Господин пожелал сегодня завтракать вместе с вами, сирра Кателлина.

Подскочила на кровати, ошеломленно таращась на испуганную моим порывом девушку. Она даже отпрянула, ойкнув и едва не выронив из рук какой-то бокал.

— Сиятельный саэр вернулся? Когда?

— Я не уверена, сирра Кателлина, кажется, после полуночи. А вы разве не знаете? — настороженность в широко распахнутых светлых глазах сменилась любопытством. — Ведь господин почти сразу же прошел сюда и покинул покои наиды только на рассвете. Он провел с вами… у вас… почти всю ночь.

Храм. Святилище. Гнев богини. Боль, скрутившая тело, — мучительная, нескончаемая, безысходная. И голос. Еле слышный, но такой уверенный. Не дающий потерять себя, упасть в бездну, из которой нет возврата.

«Не бойся, я рядом. Я всегда буду рядом, сладкая».

Значит, не приснилось.

— Что ж, давай собираться, Лила, — вздохнув, встала с кровати. — Сирра Кариффа уже здесь?

— Ждет в гостиной, госпожа.

— Зови, — распорядилась, старательно игнорируя протянутое служанкой питье.

С меня хватит. Больше никаких подозрительных снадобий.

— Ваше лекарство, сирра Кателлина, — робко напомнили мне, поняв, что бокал никто брать не собирается.

— Позже, — постаралась смягчить отказ улыбкой. В конце концов, девушка просто выполняет, что поручено.

— Но мэтр Гарард велел сразу же, как проснетесь… — служанка топталась на месте, явно не зная, что предпринять дальше.

Я ее прекрасно понимала. С одной стороны — четкое распоряжение главного целителя, которое нельзя игнорировать. С другой — блажь хозяйки, так некстати вздумавшей покапризничать.

— Поставь на стол, Лила, и иди готовь все для омовения. Сама прослежу, чтобы сирра все сделала, как надо.

Приказ вошедшей в спальню Кариффы, озвученный строгим сухим тоном, заставил девушку облегченно выдохнуть. Пристроив злополучный бокал на прикроватный столик, она поспешно выбежала из комнаты.

— Я не стану пить ни это, ни какое-либо другое сомнительное зелье, — твердо предупредила наставницу. — Они на меня плохо… странно действуют.

— Хорошо-хорошо, — женщина успокаивающе махнула рукой. — Мы разговаривали об этом с Гарардом. Отменять лекарства он не имеет права, заменять другими — тоже. Но, скажем так, закроет глаза на то, что ты будешь принимать их сама, в одиночестве. Сообразишь, куда вылить?

— Соображу, — буркнула, окинув взглядом горшки с комнатными растениями. Надеюсь, они не пострадают. — А как вам удалось договориться с целителем?

— Мэтр многим мне обязан, — ушла от прямого ответа старуха. — А эту настойку, кстати, вполне можешь выпить. Всего лишь восстанавливающее, поддерживающее силы безвредное средство. Для наид необходимое и полезное.

— Обойдусь, — уверенно отказалась, не сомневаясь ни секунды.

Помнится, одно такое безобидное — «просто расслабляющее и обезболивающее» — я уже имела глупость употребить. И к чему это привело?

— Тогда поторопись. У тебя меньше часа, чтобы собраться и придумать, как себя вести. Мы не успели все обсудить. — Кариффа с досадой поджала губы. — Савард не должен был так быстро появиться. Однако он здесь. Не представляю, что случилось. Не понимаю… Ладно, — она повела плечами, словно сбрасывая незримый груз, — главное, помни: боль в любом случае к сегодняшнему утру уже прошла бы, сменившись вялостью и безразличием ко всему. Именно это тебе придется изображать, если хочешь сохранить свою тайну.

Кивнула, приняв слова наставницы к сведению. Подхватила со столика бокал, вылила его содержимое в один из цветочных горшков и направилась в ванную, бросив по дороге:

— В обеденную залу вы будете сопровождать?

И споткнулась, услышав неожиданное:

— Савард распорядился накрыть в покоях наиды. Во внутреннем дворе.

Неожиданно.

Завтрак не обед. Многочасовых сборов не требует. Не было ни помпезных украшений, ни подчеркнуто роскошного наряда, ни сложной высокой прически. Легкое бледно-розовое утреннее платье, милое, уютное, с округлым небольшим вырезом, без особых украшений, лент и оборок. Волосы нарочито небрежно сколотые на затылке, так, чтобы открыть длинную изящную шею. И образ отчаянно юной, хрупкой, беззащитной сирры завершен.

Потупив взгляд, неторопливо выплыла во двор, гадая, пришел сиятельный или еще нет.

— Здравствуй, Кэти. — Глубокий мужской голос бархатом скользнул по коже, обволакивая чувственной лаской. — Рад тебя видеть.

Медленно подняла ресницы. Безучастная. Бесстрастная. Бесчувственная.

— Доброе утро, — произнесла отстраненно. Помедлила, слегка нахмурилась и исправилась: — Доброе утро, гос-по-дин.

Постаралась, чтобы последнее слово прозвучало особенно бесцветно, бездушно, словно из уст большой заводной куклы. В воздухе точно вихрь ледяной пронесся — я внутренне невольно поежилась, видя, как мрачнеет и застывает до этого улыбающееся, оживленное сиятельное лицо.

Вдруг ярко высветилось давнее, почти стершееся со временем воспоминание, кольнув грустью и смутным чувством вины.

В школе я каждое лето ездила в гости к бабушке в маленький южный городок. Солнце, фрукты, море, свобода, общение с друзьями с утра до позднего вечера и танцы до упаду на открытой площадке одного из местных клубов, куда во время курортного сезона пускали и тинейджеров.

С высоким кареглазым пареньком, симпатичным и веселым, мы познакомились именно там. Он не отходил от меня весь вечер, а на прощание, ловя взгляд, взволнованно спросил: «Завтра придешь?» Столько лет прошло, имя мальчишки забылось. Зато я отчетливо помню, как сладко замерло сердце, каким ликованием наполнилась душа, когда поспешно кивала в ответ. Зачем надо было делиться с подругой? Завидовала та или просто хотела сделать гадость, сейчас трудно сказать. Но она заставила пообещать, что с парнем из чужой враждебной компании я никогда не стану ни встречаться, ни разговаривать.