Мое проклятие - Алиса Ардова

Нежные сиреневые сумерки медленно накрывали двор и сад, наполняя все вокруг предчувствием вечерней прохлады, таинственными ароматами распускающихся к ночи цветов, легкой усталостью. А я, потрясенная, оглушенная, сраженная наповал услышанным, все сидела там, где меня оставила наставница.

Таинственная сила саэров. Она сделала своих носителей властителями Эргора. Защищала, оберегала, давала невиданное могущество. Стала благословлением. И она же обернулась бедой не только для них, но и для женщин. Сирр, нар — любых. Превратилась в проклятие.

Маги и саэры. Как рожденные в одном мире могли быть такими разными? Почему?

Одаренные мальчики-нары имели собственный внутренний источник, с детства под руководством наставников учились его развивать, расширять. Уровень дара определялся емкостью этого источника, а любое магическое действие давалось непросто, особенно неопытным ученикам. Забирало энергию, ухудшало самочувствие, тянуло силы, требовало времени на восстановление. На тренировку, увеличение ресурса, оттачивание мастерства уходили долгие годы.

У саэров все совершенно не так. Никакого внутреннего источника у них не было. Зато каждый с первых минут жизни являлся своеобразным ключом к огромной энергетической кладовой силы-покровителя. Огня, воздуха, воды, жизни, смерти… У каждого рода — своей. Постепенно, по мере взросления, с помощью родового артефакта формировался постоянный прочный канал связи со стихией. Наследники семей, пройдя определенный ритуал, так называемое второе рождение, становились посвященными силе и могли по желанию в любой момент получить столько, сколько посчитают необходимым и достаточным. Самые могущественные из дваждырожденных полностью сливались со своей стихией, считались ее воплощением. Они-то и вставали во главе родов.

Вроде бы куда уж лучше. Всевластные, не имеющие равных повелители мира. Но…

Вечно это пресловутое «но».

И простым саэрам, и дваждырожденным приходилось постоянно сдерживать силу, выбросы которой могли повредить ткань реальности, нанести ущерб окружающим. Чем могущественней саэр, тем прочнее была «броня», защищающая от него все живое. Глубокие чувства, эмоции, желания, все, что в состоянии привести к всплеску энергии, находилось под жестким внутренним контролем. Но стихия все равно рвалась на свободу, бурлила, требовала выхода.

Единственный способ успокоить силу хотя бы на время — передать часть ее женщине во время слияния. Причем далеко не каждой. Только сирры оказались способны вбирать в себя стихию своих мужчин. Лишь с ними саэры получали полноценную разрядку, как физическую, так и энергетическую.

Появляясь на свет, высокородная девочка также несла в себе частицу силы, наверное, именно поэтому могла потом принимать то, что ей отдавали. Но ни развивать связь, ни овладевать энергией сирры не умели. Стихия была закрыта от них, отрезана почти полностью. Передача силы сопровождалась у бедных женщин огромной физической болью. Они словно захлебывались, травились ею, не в силах усвоить и перераспределить. Каждая новая порция только ухудшала состояние, меняя сирру, делая бесплодной.

Понятно теперь, почему «институт наид» стал важнейшей, абсолютно необходимой частью общественной жизни Эргора. Жены рожали наследников, встречаясь с мужьями в постели только для того, чтобы зачать. Не чаще. Благодаря подготовке, определенным снадобьям и ритуалам происходило это, как правило, с первого раза. Наиды брали на себя удар излишка силы, постепенно угасая, теряя интерес ко всему окружающему. Чем реже они занимались сексом, тем дольше и, скажем так, качественней жили.

Высокородные семьи отличались завидной плодовитостью, дети, среди которых девочек было больше, чем мальчиков, радовали отменным здоровьем — стихии заботились о своих носителях, которых и так в этом мире оказалось удручающе мало. Положение женщин для утех строго и четко регламентировалось. Цены на них определялись государством, а каждый род в зависимости от численности в обязательном порядке «поставлял» определенное количество своих дочерей ежегодно. И все равно на всех наид не хватало.

Суррогатным заменителем бесценных сирр стали нары. Не испытывающие никакой боли, но и неспособные полностью удовлетворить высокородных в постели или родить им ребенка, они сами легко подсаживались на секс с саэром, как на наркотик. Кто раньше, кто позже. Но все и всегда.

Дабы не вызывать недовольства простолюдинов закон требовал, чтобы с нарами в обязательном порядке подписывался краткосрочный договор добровольного сожительства, оговаривавший условия и сумму вознаграждения. Ни один порядочный саэр не позволял себе долго поддерживать отношения с одной и той же нарой. Целитель внимательно отслеживал состояние временной любовницы, как только возникала угроза формирования прочной зависимости, связь немедленно обрывалась, а договор — расторгался. Молодую женщину быстро приводили в чувство, если появлялась такая необходимость, и она, изрядно обогатившись, продолжала жить дальше. Выходила замуж. Рожала детей. В общем, все, как у других.

Минуты текли одна за другой. Сумерки постепенно сгущались, окутывая все вокруг плотным темно-фиолетовым покрывалом. А я все думала, сопоставляла, вспоминала. Но все соображения и рассуждения заслоняла одна мысль.

Жалкие, несчастные женщины, в буквальном смысле слова умирающие от секса с мужчинами. Попавшие в ловушку долга и собственной силы мужчины. Злополучный исковерканный мир Эргор. Подобное положение дел было ненормальным, оно не могло существовать изначально. Жизнь любой расы — в лонах ее женщин. Если половина сирр становятся пустоцветами, а другие — боятся родов, как огня, это не естественная, а искусственно созданная ситуация. Кому-то нужно, чтобы гордые, могучие люди влачили вот такое жалкое, мучительное существование. Только вот кому, узнаю ли я когда-нибудь?

— Вижу, ты уже немного пришла в себя.

Кариффа сгустком тьмы скользнула к столу. Застыла рядом, вынуждая смотреть на себя снизу вверх.

Темные волосы. Черные провалы глаз. Глухое, серое, без украшений платье. Бледное лицо, запавшие бескровные губы. Трудно представить эту давно увядшую старуху молодой красавицей. Еще труднее уложить в сознании, что она и не старуха вовсе. Для этого мира — тем более.

Я уже знала, что в отличие от простолюдинов, даже магически одаренных, которые развивались, старели и умирали примерно так же быстро, как люди на Земле, высокородные жили несколько дольше. В раннем детстве саэры и сирры ничем не отличались от маленьких наров. Но с наступлением подросткового периода, когда начинало не только тело взрослеть, но и активно формировалась привязка к силе, все процессы в их организме словно замедлялись. Восемнадцатилетний нар смотрелся вполне взрослым мужчиной. Восемнадцатилетний саэр — едва вступившим в пору зрелости юношей. Высокородные достигали совершеннолетия позже и дольше сохраняли молодость, меняясь очень медленно, практически не старея. Лишь под конец жизни они, утрачивая связь со стихией, резко дряхлели, а потом умирали.