Мое проклятие - Алиса Ардова

Сообразил ли он, что сирра решила вдруг отказаться от того, на чем до этого сама же упорно настаивала? Или в порыве страсти не принял всерьез сопротивление, расценив как фальшивую постельную игру морально распущенной девицы?

А может, все осознал, пришел в ярость от такого коварства и наказал. Жестоко, грубо. Чего еще ждать от неадекватного мужика, опьяненного вином, страстью и силой? Нежности, трепетности, покорного согласия? Что-то мне подсказывает — саэрам это вообще несвойственно, а Крэазу, с учетом его положения, особенно. Тем более что условия вовсе не располагали к осмысленному восприятию действительности.

Так что я все понимала. Но ужас той ночи не забылся. И сиятельному, если он захочет наладить со мной отношения, придется очень постараться, чтобы она если не стерлась, то хотя бы поблекла в моей памяти.

Тряхнула головой, решительно отгоняя роящиеся вокруг видения. Воспоминания о первой ночи. И о второй. Будет еще время подумать и о «господине», и о наших с ним отношениях. Гораздо важнее сейчас разобраться в том, что же все-таки происходит.

По тому, как служанки реагировали на мой ранний подъем, необъяснимую бодрость и отменный аппетит, стало ясно — порядочной наиде полагается не прыгать резвой козочкой, а пластом лежать в кровати, страдая, мучаясь, отказываясь от пищи.

Почему?

Такое обычно происходит каждый раз или только после инициации?

И в чем причина того, что я, вопреки ожиданиям, бодра, свежа, как майская роза, и голодна, как стая волков?

Лилу с Нидой спрашивать абсолютно бесполезно. Что могут знать эти девчонки о нуждах и поведении наиды, о том, что получает или отдает она в постели с господином? Ровным счетом ничего. Я давно уже поняла: личная жизнь саэров для простых наров я нар — табу. Даже слуги, хоть и живут бок о бок с хозяевами, знают только то, во что их сочли нужным посвятить. В остальном — словно глаза кто отводит, никакой достоверной информации: одни слухи, сплетни да домыслы.

Кто же остался?

Савард? Он последний, к кому мне в голову придет подступаться с подобными вопросами.

Гарард? Не факт, что знает. Да и раскрываться перед этой «темной лошадкой», демонстрировать, что не разбираюсь в самых элементарных вещах, отчаянно не хотелось.

Кариффа? Как ни крути, а она самая подходящая кандидатура. Да что там, в сложившихся обстоятельствах — единственная. Но до сих пор за ней не наблюдалось желания делиться информацией. Захочет ли старуха откровенничать?

Упрямо сжала зубы. Надо, чтобы захотела. У меня нет другого выхода. Кариффа давно ведь поняла, что с новой наидой саэра Крэаза что-то не так. Но не сдала. Значит, ей что-то нужно. Соображу что, можно будет торговаться.

— Девушки, а где наставница? Обычно она приходит утром вместе с вами. Почему же ее до сих пор нет?

Зря обратилась к обеим одновременно. Быстрые, торопливые ответы посыпались горохом сразу с двух сторон.

— Сирра Кариффа покинула дом еще вчера вечером.

— Вы не думайте, ей господин дал позволение отлучиться.

— Она сказала… мы все полагали, что утром никто из нас не понадобится…

— И днем, и вечером…

— Вы так быстро пришли в себя, госпожа.

— Невероятно быстро.

Вскинула руку, останавливая разошедшихся, перебивающих друг друга служанок.

— Я правильно поняла, Кариффы не будет весь день?

Девушки переглянулись и синхронно пожали плечами. Ясно. Что ж, буду ждать.

Но долго дожидаться не пришлось. Старуха появилась сразу после завтрака. Молча окинула меня цепким взглядом. Легким движением головы отослала прочь служанок. И расположилась в кресле напротив, не торопясь, впрочем, начинать беседу. Что ж, мы люди не гордые, когда для дела необходимо.

— По-моему нам пора кое-что обсудить, наставница.

— Вам не хватает времени, отведенного на уроки, сирра Кателлина? — И глаза такие спокойные. Лишь на самом дне плещется ехидство. — Разве мы мало беседуем?

— Много, — соглашаюсь. — Да все не о том.

— Что же вы хотите от меня услышать?

Хороший вопрос. Правильный. Прямой. И ответ будет такой же.

— Чем мы можем быть друг другу полезны.

— Считаете, что сумеете стать мне полезной? — холодное недоумение в голосе заставляет усомниться в собственных выводах.

Спокойно. Рискнула, сделала первый шаг — надо идти до конца. Другого пути все равно нет.

— Уверена! — твердо киваю, не позволяя внезапно возникшим опасениям поколебать решимость. — У вас ведь давно существуют подозрения на мой счет. Но вы ни с кем не поспешили ими поделиться, верно? Значит, я зачем-то нужна вам, — выдержала небольшую паузу. — А вы мне.

Мы напоминали двух бойцов, что, застыв друг напротив друга перед решительной схваткой, внимательно следят за противником, просчитывают каждый его жест, в любой момент готовые сделать обманное движение и броситься в последнюю атаку.

— Скажите, сирра Кателлина, — медленно произнесла старуха, — как вы себя чувствуете?

— Хорошо, — понимая, что от моих слов теперь многое зависит, ответила предельно честно. — Нет ни слабости, ни боли, ни беспричинного веселья с эйфорией. Внутреннее равновесие, наполненность, наслаждение каждым мгновением жизни… — Подумала и добавила: — Нет, «хорошо» не то слово. Превосходно! Великолепно!

— Даже так?

Кариффа ошеломленно покачала головой, нахмурилась и уставилась рассеянным, ничего не видящим взглядом вдаль, напряженно о чем-то раздумывая. Несколько минут прошло в тяжелом молчании. Но вот лоб старухи разгладился, она кивнула своим мыслям и, приняв решение, снова посмотрела на меня.

— Обещаю подробно ответить на вопросы, сообщить все, что знаю сама, но только после того, как узнаю ваше настоящее имя. — Усмехнулась моему смятению и, не давая опомниться, глядя прямо в глаза, закончила: — Кто ты и как попала в тело моей внучатой племянницы, душа чужого мира?

ГЛАВА 9

Потянулась к бокалу с любимым соком из ягод фюрра, сладковато-терпким, чуть вяжущим, не торопясь пригубила.

Вот что сказать внимательно следящей за каждым моим движением Кариффе? Как вы узнали?! Почему решили?! Глупо. Подобные заезженные фразы в рейтинге самых нелепых ответов лишь немногим уступают неизменному лидеру — бессмертному «Это не то, что вы думаете». Старуха явно не была ни легкомысленной, ни способной на опрометчивые поступки особой. Перед тем как пойти на откровенный разговор, и узнала, и решила все, что было нужно. Собрала последние улики, соединила вместе доказательства, пришла к выводу, что настало время действовать.

Делать хорошую мину при плохой игре, изображать непонимание, недоумение, отнекиваться — значит совершить огромную ошибку и потерять единственного возможного союзника. А вот разобраться, как наставница догадалась, что перед ней не Кателлина, а иномирянка, необходимо. От этого зависит степень моей откровенности — во что придется посвятить собеседницу в любом случае, а что можно и утаить.