Шпионские игры царя Бориса - Ирена Асе

Швед заорал:

— Лодки, спускайте лодки!

Тут выяснилось, что все лодки находятся у переправы, где выпроваживали в Ивангород русских купцов. Все они плыли к русскому берегу, все были переполнены, а находившихся на российском берегу лодочников стрельцы, быстро смекнувшие что к чему, обратно не отпускали.

Шведский офицер заорал:

— Солдаты, ко мне!

Расстояние было велико, шум стоял большой и его никто не слышал. Не офицер, а какой-то ретивый горожанин побежал к крепости. Добежал, и тут выяснилось, что шведы не склонны подчиняться приказам штатского. Секунд десять горожанин убеждал солдат, прежде, чем сержант продублировал его команду. Солдаты схватили огнестрельное оружие и строем двинулись к реке. Последовала команда сержанта:

— Заряжай!

Вот только заряжать мушкет в то время требовалось чуть ли ни полминуты. А Тимофей ранее уже доплыл до середины реки и теперь продвигался дальше.

— Пушки! Надо по нему из пушек! — сообразил юный офицер.

— Войну хотите начать, господин лейтенант? — отрезвил его сержант. Опытный вояка посмотрел на реку и не отдал приказ о стрельбе — расстояние было слишком большим.

Когда Тимофей Выходец добрался до берега, у него зуб на зуб не попадал.

Прибежал радостный Афанасий Иванович Власьев, велел немедленно принести для беглеца сухую одежду и анисовую водку, сам повел замершего Тимофея греться в замок. Выходец не удержался, пожаловался:

— Наш берег был уже близко, а от холода мне ногу свело, чуть не утонул! Думал, не доплыву, прощался с жизнью. Ноги ко дну пошли, а оказалось неглубоко, воды лишь по шею.

В замке Выходец вытерся полотенцем, одел сухую одежду, выпил водки и снова пожаловался Власьеву:

— Сапоги жалко, пришлось бросить, а я их в Любеке покупал. Хорошие были сапоги.

«Этот человек еще способен шутить», — поначалу подумал Власьев. И тут же сообразил, что его собеседник говорит всерьез. Купец потерял почти всё — его состояние составляли конфискованные шведами товары на большую сумму. И теперь даже сапоги представляли для бывшего купца немалую ценность.

Власьев мысленно перекрестился и решил: «Была не была! Государь добр. Простит меня Борис Федорович». С этой мыслью Афанасий Иванович взял большую калиту с деньгами — всё, что осталось от средств на посольские нужды, принес в зал, где Выходец невозмутимо ел вареную говядину с княжьего стола. Протянул купцу калиту. Тот изумился при виде таких денег. И тогда боярин Власьев с достоинством сказал:

— Государь заботится о верных слугах своих!

Тимофей Выходец, не удержавшись, бросил есть и быстро-быстро пересчитал деньги. А когда понял, что теперь он не беднее, чем до захвата шведами любекского корабля, то посмотрел на накрытый стол и велел слуге, словно был у себя дома:

— Принеси икорки, отвык от икры черной в Неметчине. Да и говядины надо бы побольше, у меня от такого купанья чего-то аппетит разыгрался…

Пока в Ивангороде Выходец угощался едой князя Буйносова-Ростовского, в Нарве шведы тщетно пытались выяснить, что же это за таинственный купец такой, который так лихо и непонятным способом расправился со шведской стражей и переплыл реку. Сведений о нем было ничтожно мало. Дело в том, что капитан корабля, который привез купца Выходца в Нарву, как и многие любекцы сильно недолюбливал шведов. После бегства нанимателя он строго предупредил свою команду:

— У нас обязательно спросят, кого мы везли сюда из Любека. Всем запомнить: наш корабль нанял русский, которого зовут Иван, сын Петра. Откуда он взялся в Любеке, нам неведомо. Кто скажет иначе, тому лучше не возвращаться в Любек!

Матросы согласно закивали, ибо никто из любекских моряков не любил шведов.

Если комендант Нарвы был взбешен, узнав о бегстве русского купца, то Арманд Скров и его друзья-заговорщики на радостях собрались вместе. Подняли бокалы и шепотом произнесли тост за храброго русского купца Тимотеуса. А потом уже без всяких тостов пировали, отходя от той тревоги, которую ощутили, узнав об аресте русского разведчика. Напились основательно, но вреда это никому не принесло.

Поздно вечером хлынул страшный ливень. Наступила полная темнота, началась буря, даже речные волны Наровы казались грозными. Капитаны шведских военных судов испугались: не порвет ли страшный ураган паруса, не сломает ли мачты. Они предпочли укрыть свои корабли у пристани, а промокших и продрогших матросов отправить согреваться в каменную крепость.

В полночь раздался еле слышный скрип корабельных канатов — в страшный ураган Ганс Мюллер отправил свой корабль в плаванье. Кто-то может посчитать, что решение любекского шкипера было безумным. Но это не выдумка авторов книги, а исторический факт: в ужасную бурю бесстрашный любекский мореход сумел пройти мимо шведских судов, выйти в открытое море и отправиться в родной порт. Невзирая на непогоду, немецкий корабль вернулся в Любек, причем моряки даже не попросили перед уходом у Афанасия Власьева дополнительной платы за неожиданные сложности.

Что касается Тимофея Выходца, то шведские власти, так и не смогли узнать, кого именно задержали. А вскоре началась война с Речью Посполитой и стало не до какого-то таинственного русского купчишки…

Глава 21. Не объединить ли Польшу с Россией?

В российскую столицу Афанасий Иванович Власьев приехал очень вовремя: как раз ожидался приезд в Москву литовского канцлера Льва Сапеги. Вельможный пан не ударил в грязь лицом: в Москве, помимо десятка вельмож и куда большего числа простых дворян, находилось 400 человек прислуги, да еще несколько сотен — черни.

Царь Борис не посрамил земли русской: на прокорм польской посольской оравы, по воспоминаниям секретаря посольства Ильи Пельгржимовского, выделялось ежедневно 14 коров, 30 баранов, сотня гусей, одного только перца посольской челяди требовалось около килограмма в день. Кто знает, не потому ли хитроумный канцлер Сапега сформировал столь огромную свиту, что знал: голодным в Московии никто из его спутников не останется.

Ещё у российской границы великого посла Льва Сапегу встретил конвой — три тысячи стрельцов и конных дворян. Чтобы посол не скучал в пути, для него выделили специальный дорожный винный погреб. К услугам вельможного пана всегда имелись штоф (более литра) водки, штоф рейнского вина, штоф романеи (красного вина из Франции), штоф вишневого меда, штоф малинового меда, ведро отборного меда, ведро медового кваса, 2 ведра пива разных сортов. От такого количества алкоголя во время долгого пути вполне можно было спиться, но канцлер, как всегда, был щедр и делился напитками со свитой. Существуй тогда гаишники, пану Сапеге было бы некомфортно дуть в трубочку, но мертвецки пьяным его во время путешествия никто не видел. А когда прибыли в Москву, выпускник Лейпцигского университета юрист и политик Лев Сапега и вовсе оказался трезв, как стеклышко: умели пить ляхи!.