Женщина в жизни великих и знаменитых людей - Михаил Дубинский

Все это не могло способствовать семейному счастью. Ссоры продолжались, и в одно прекрасное время муж позволил тридцатилетней жене уехать в Париж с дочуркой и там поселиться на чердаке, чтобы самой добывать средства к существованию. На дорогу он ей дал несколько сот франков из ее собственного состояния — сумма, которой едва хватило на первые дни пребывания в шумном и тревожном Париже.

Для бедной женщины началась тяжелая пора. Чтобы избавиться от расходов на дорогостоящие женские наряды, она стала носить мужской костюм, который был еще полезен тем, что давал ей возможность свободно ходить по городу во всякое время. В длинном сером (модном в то время) пальто, круглой фетровой шляпе и крепких сапогах с железными гвоздями бродила молодая женщина по улицам Парижа, счастливая своей свободой, которая вознаграждала ее за лишения. Она обедала за один франк, сама стирала и гладила белье, водила девочку гулять, причем поднимала ее на руках на верхний этаж. Муж, наезжая в Париж, посещал ее и в этих случаях водил жену в театр или какой-нибудь аристократический ресторан. Летом она уезжала на несколько месяцев к нему в Ноган, главным образом для того, чтобы повидаться со своим горячо любимым сыном. Мачеха мужа также иногда встречалась с ней в Париже. Узнав однажды, что Аврора намеревается выпускать книги, она пришла в сильный гнев и начала просить, чтобы имя Дюдеван никогда не появлялось на какой-либо книге. Аврора с улыбкой обещала исполнить эту просьбу.

Живя в Париже, Аврора познакомилась с молодым писателем Жюлем Сандо, с которым вскоре заключила союз тесной дружбы. Часто говорили, что Сандо был первой любовью Авроры Дюдеван и что литературная общность их имела своей первоначальной причиной именно эту любовь. Однако из признаний Жорж Санд видно, что еще задолго до знакомства с Сандо она была влюблена, и притом совершенно платонически, в одного человека, который был от нее далеко, которого она украшала всеми добродетелями и прелестями своей романтически настроенной фантазии. Увидевшись с ним вторично — свидание продолжалось всего несколько минут, — она просила его не выказывать ей своей любви иначе, как в письмах.

В своей автобиографии Жорж Санд не называет его имени, но страницы, которые она ему посвящает, относятся к самым трогательным. Она еще жила тогда в Ногане. До глубокой ночи засиживалась она иногда над пламенными письмами к нему. Кругом шумел ветер; на расстоянии многих миль нельзя было найти ни души, но ее не смущали бури в воздухе и лесу: внизу, в замке, свирепствовали другие бури. Там звенели стаканы и лепетали пьяные голоса. Это брат и муж совершали шумные возлияния Бахусу, повторявшиеся каждую ночь. Каждый день приносил ей убеждение, что дольше в Ногане ей оставаться нельзя, и когда наступал вечер, она опять садилась за письменный стол, чтобы излить чувства своему дальнему другу. Этот друг становился все настойчивее и настойчивее. Он не довольствовался платоническими воздыханиями и от «брака душ», как она называла их привязанность, хотел перейти к другим отношениям. Но Жорж Санд была неумолима и в конце концов должна была согласиться, чтобы ее дальний друг поискал у другой женщины того счастья, которого она сама не могла или не хотела ему дать. Так кончился ее первый роман.

Героем второго романа был, как сказано, Жюль Сандо, с которым она познакомилась в числе прочих студентов, окруживших молодую женщину тотчас по приезде ее в Париж. Вместе с ним, между прочим, она написала свой первый роман. Как кончился этот роман, трудно сказать. Брат Мюссе, изобразивший в своем романе «Он и она» жизнь поэта и его подруги, выставил дело в таком виде, как будто Жорж Санд грубо оборвала свои отношения с Жюлем Сандо, обнаружив крайнюю неблагодарность; но сам Сандо в своем романе «Фернанд» указывает на то, что разрыв произошел с согласия обеих сторон.

Таким образом, роман Жорж Санд с Альфредом де Мюссе был по счету третьим. Когда она сошлась с поэтом, знаменитая писательница уже отжила свою первую молодость и была почти на семь лет старше своего возлюбленного. Была ли она красива? Многие спорили по этому поводу. Одни говорили, что она красива, другие признавали ее отвратительной. Сама она открыто причисляла себя к уродам, доказывая, что у нее нет грации, которая, как известно, заменяет иногда красоту. Современники изображают ее женщиной невысокого роста, плотного телосложения, с мрачным выражением лица, большими, правда, глазами, но рассеянным взором, желтым цветом кожи, преждевременными морщинами на шее и большим лицом. Одни только руки ее они признавали безусловно красивыми. Сам Мюссе, впрочем, описал ее совершенно иною. «Когда я увидел ее в первый раз, — пишет Мюссе, — она была в женском платье, а не в элегантном мужском костюме, которым так часто себя безобразила. И вела она себя также с истинно женским изяществом, унаследованным ею от своей знатной бабушки. Следы юности лежали еще на ее щеках, великолепные глаза ее ярко блестели, и блеск этот под тенью ее темных густых волос производил поистине чарующее впечатление, поразив меня в самое сердце. На ее лбу лежала печать бесконечности мыслей. Говорила она мало, но твердо».

Что Жорж Санд, несмотря на свою некрасивую наружность, все-таки производила впечатление красивой женщины, доказывает отзыв Гейне, который видел писательницу в то время, когда с ней познакомился Мюссе. По его словам, она напоминала Венеру Милосскую, но только сделанную из черного мрамора, так как на ней было черное атласное платье в момент встречи с германским лириком. Во всяком случае, сильное впечатление, которое она тотчас же произвела на Мюссе, этого баловня женщин, свидетельствует, что в ней было много притягательной силы. И действительно, Мюссе сам впоследствии рассказывал, что он как бы переродился под влиянием этой женщины, что ни до нее, ни после нее он никогда не испытывал такого восторженного состояния, таких приступов любви и счастья, как в дни близкого знакомства с ней. Он уверял, что поэт только тогда может любить искренне, когда сердце его тронуто огнем гениальной женщины, когда ум ее обширен и глубок и в состоянии воспламенить его собственный ум. Поэзия расцвела в его душе, как чудесный цветок, жажда творчества охватила его сильнее, чем когда-либо. Он думал, что обрел наконец любовь и счастье.

Мюссе — один из редких поэтов, относившихся с уважением к «синим чулкам». Он сам говаривал о себе, что представляет в этом отношении полную противоположность родственному его душе Байрону, который питал отвращение к ученым женщинам. Однако пламенная страсть Мюссе не сразу разогрела сердце Авроры, и она медленно уступала его настойчивым ухаживаниям. Сначала на нее произвели приятное впечатление изящные манеры молодого человека, который относился к ней, как к представительнице высшего света, забывая, что она вращалась среди студентов и вела бедную жизнь. Затем ей льстило, что знаменитый поэт обращался к ней с просьбами высказать мнение о его произведениях и любезно предоставлял ей порицать себя. Красота его и любовь играли для нее второстепенное значение. Позднее, впрочем, и она поддалась всепожирающему пламени страсти. О строгости и неуступчивости тут уже не могло быть и речи, тем более что она к тому времени успела развестись с мужем и, следовательно, сделаться совершенно свободной.