Великий морской змей - Бернар Эйвельманс

Отсюда следует, что правда состоит в том, что капитан Смит вскоре понял свою ошибку и решил узнать, что же за предмет он принял за морского змея, и поэтому отправил за ним шлюпку с людьми, приказав выловить его и доставить на корабль. После всего этого он заключил, вероятно, что объект, который ввел его в заблуждение, — естественно, мог обмануть и остальных, в частности капитана и команду «Дедала». Что, впрочем, свидетельствует лишь о том, как мало скромности в этом человеке. Но можно обвинить капитана Смита и в более тяжком грехе, так как, возможно, он совсем и не пережил того, о чем рассказал. Действительно, задолго до него капитан Гарриман с торгового судна «Бразилия» рассказал о том, как стал героем похожей истории. Если быть точным, это случилось 24 февраля 1849 года, то есть почти два месяца спустя после случая с «Пекином», но Гарриман не стал ждать десять лет, чтобы об этом поведать. Его сообщение появилось в номере лондонской «Сан» от 9 июля 1849 года.

Описания происшествий, данные Смитом и Гарриманом, настолько похожи, что нам простительно заподозрить одного в том, что он списал у другого. Маловероятно, чтобы два торговых судна попали в штиль почти в одном и том же месте, в один и тот же сезон (лето 1848–1849 года для южного полушария); что оба капитана заметили примерно в полумиле от корабля что-то, что они приняли за морское чудовище; что была послана шлюпка в погоню; что они оба удостоверились в том, что речь идет о пучке гигантских водорослей, когда добыча была поднята на борт; и наконец, что они оба выбросили их, не дойдя до берегов Англии, — это, конечно, слишком замечательная цепь совпадений.

Что отличает приключение капитана Гарримана от случая капитана Смита, так это то, что первый отправился на встречу с предполагаемым чудовищем, сам вооружившись солидным гарпуном, и убедился в ошибке, уже подплыв на более короткое расстояние. Эти детали придают рассказу Гарримана отпечаток правдивости, на что повествование капитана Смита не может рассчитывать.

Как бы там ни было, но то, что кто-то попал пальцем в небо, еще не означает, что обжегшись на молоке, надо дуть на воду. Сам капитан Гарриман не решился сделать те обобщенные выводы, к которым с легкостью пришел его коллега Смит: то есть заявить, что морской змей, встреченный экипажем «Дедала», — тоже, и без всякого сомнения, просто пучок водорослей.

Третья деталь в наше досье

Это наглое нападение на морского змея со страниц «Таймс» сразу же получило энергичный отпор в виде нижеприведенного письма главному редактору.

"Я прочитал в вашей вчерашней газете сообщение, касающееся животного, называемого в обществе "морским змеем". Из него вытекает заключение, что предмет, наблюдавшийся с борта корабля «Дедал», был не чем иным, как морской водорослью. Я имею честь решительно заявить, что объект, встретившийся на пути корабля флота ее величества, был живым существом, которое передвигалось с большой скоростью в воде против движения волн и под углом к очень свежему ветру. Скорость его была такой, что грудь его поднималась из воды, когда он несся, делая не менее 10 миль в час (18 км/час).

Первым желанием капитана Мак-Куа было повернуть и начать его преследование. Но, оценив ситуацию, он понял, что мы не сможем ни пересечь ему путь из-за направления ветра (не забывайте, что речь идет о парусном корабле. — Прим. авт.), ни догнать, принимая во внимание его скорость. Нам не оставалось ничего другого, как наблюдать за ним в бинокли как можно дольше, пока он приближался к нам и затем удалялся. В момент наибольшего сближения с кораблем он находился не далее чем в 200 метрах, его глаз, пасть, ноздри, цвет и форма могли быть ясно различимы всеми находившимися на борту.

Мы все были поражены тем, что увидели, хотя среди нас были моряки, которые уже по тридцать—сорок лет занимались этим ремеслом, избороздили большую часть морей и океанов и повидали разные чудеса. Капитан первый воскликнул: "Это, должно быть, животное, которое называют "морским змеем", — и к этому выводу мы все присоединились.

Со своей стороны, могу сказать, что мне он показался больше похожим на ящерицу, чем на змею. Его движение было прямолинейным и равномерным, как если бы движущей силой были ласты или плавники, а не колебания тела.

Начиная с того момента, как мы его увидели, и до того, как он скрылся из поля зрения, прошло минут десять, мы ведь двигались в противоположных направлениях, а ветер свежел и волнение усиливалось". Под письмом стояла подпись: офицер корвета "Дедал".

Этим письмом заканчивается ряд свидетельств в деле морского змея «Дедала». Все три свидетельства сходятся в основных чертах при описании встречи с неизвестным животным. То, что они немного различаются, описывая само существо, совершенно естественно. Когда капитан Мак-Куа говорил о животном, похожем на "огромную змею", он наделял ее и чем-то вроде «плеч»; лейтенант Даймонд более осторожно говорил, что оно ему напоминает большую змею или огромного угря, а безымянный офицер считал, что существо больше походило на ящерицу. В этом нет никакого противоречия: речь ведь идет о животном, которое со стороны могло напоминать змею, но не обязательно должно было ею быть. В "Литерари газетт" от 21 октября 1848 года какой-то эрудит не упустил возможности напомнить произведения Понтоппидана и привести обширные выдержки из его классического труда о морском змее вместе с сопровождавшими их иллюстрациями и сделать следующие выводы:

"Нам остается только подчеркнуть бросающееся в глаза сходство описаний капитана Мак-Куа и Понтоппидана. Можно подумать, что бравый капитан прочитал старого датчанина и скопировал его, так похожи его описание и темно-коричневой головы, и светлого горла, и шеи, покрытой чем-то, напоминающим лошадиную гриву или пучок водорослей, все это почти в одних и тех же выражениях с древним историком".

Корреспондент английской литературной газеты указывал, надо отдать ему должное, и на отличия в рассказах капитана Мак-Куа и Понтоппидана: "Движения животного не были извивающимися или змееобразными! Для этого оно должно было обладать мощными ластами! Должно же было что-то приводить его в движение".

Сбор сил и укрепление позиций

Публикации, касающиеся "дела «Дедала», вызвали самую различную реакцию в обществе, часто диаметрально противоположную. Появилось множество сообщений, подтверждающих существование морского змея, но среди них — и новые грубые мистификации. Пока одни натуралисты искали объяснение этой встрече среди уже известных представителей морской фауны, другие бросились на поиски самых невероятныхгипотез природы таинственного зверя. Неожиданно морской змей снова вошел в моду.