Жили они долго и счастливо - Мэтт Шоу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Удар, сопровождаемый треском.
Блядь.
Блядь.
Что это было?
Я замираю.
Она сломала половицу? Она действительно такая тяжелая?
Я надеюсь, что это так.
Еще немного стою в замешательстве, прежде чем я спущусь по лестнице, чтобы увидеть нанесенный ущерб... Боже... Кажется, я знаю, что треснуло... ее рука. Ее рука согнута под углом, под которым ни одна рука не должна сгибаться.
Она почувствует это утром.
Накатывает очередная волна паники.
Она почувствует это утром.
Я не могу это исправить.
Она будет в агонии.
Не будь пессимистом.
Это вполне поправимо.
Просто возьми ее за руку и дерни, чтобы вправить ее.
Резкий рывок и еще один громкий треск.
Блядь!
Сейчас это выглядит еще хуже.
Если она не чувствовала боль раньше... она определенно почувствует ее сейчас.
Я не думаю, что безрецептурные обезболивающие помогут в этом.
Дерьмо.
ДЕРЬМО! ДЕРЬМО! ДЕРЬМО! ДЕРЬМО!
Я чувствую, как слезы снова наворачиваются на мои глаза.
Я не могу это исправить. В то же время я не могу оставить ее так. Она будет в агонии. Но я не могу отвезти ее в больницу. Я не могу. Она им все расскажет. Она расскажет им обо мне и о том, как я ее забрал.
Похитил ее.
Ей точно нельзя в больницу.
Слезы начинают катиться по моей щеке.
Дерьмо.
Я знаю, что нужно сделать...
Это надо сделать...
23
Я положил ее на пол гаража, куда притащил.
Она выглядит умиротворенной: лежащий там... спящий Ангел.
Ну, кроме странно искривленной руки.
Спящий ангел со сломанной рукой.
Часть меня хочет вправить руку еще раз – просто посмотреть, смогу ли я вернуть ее на место, но другая часть меня думает, что бессмысленно даже пытаться, вероятно, в конечном итоге сделаю это снова хуже. Брось это. Просто сделай то, что должно быть сделано.
Я знаю, что нужно сделать.
Я знаю.
Я просто не хочу этого делать.
Целый ряд эмоций пронизывает мое тело с почти смертельной дозой адреналина. Мое сердце колотится так сильно, что, кажется, что оно вот-вот взорвется или пробьет стенку моей груди. Часть меня верит, что я могу это исправить. Часть меня знает, что я не могу. Часть меня винит себя за то, что я уронил ее с лестницы, но другая часть меня винит ее. Ведь если бы она не попыталась сбежать - мы вполне могли бы жить долго и счастливо...
И я злюсь.
Я злюсь из-за того, что из-за ее смерти не смогу прожить с ней счастливую жизнь. В любом случае, перестань думать об этом. Хватит откладывать.
Легче не станет, если ты будешь откладывать это.
Во всяком случае, это будет только сложнее.
Просто сделай это.
Я становлюсь на колени на пол рядом со спящим Ангелом и глажу ее лицо. Я наклоняюсь вперед – мягкий, нежный поцелуй в лоб...
Прощальный поцелуй?
Я затыкаю ей рот левой рукой, а правой зажимаю ей ноздри, не давая воздуху ни войти, ни выйти. В третий раз за сегодня у меня начинают слезиться глаза. Я ненавижу чувство слезящихся глаз. Это заставляет меня чувствовать себя менее мужественным. Это заставляет меня чувствовать себя слабым.
По крайней мере, она теперь в лучшем мире.
Я наклоняюсь над ее телом и шепчу:
- Это твоя вина.
И это ее вина.
Почему она должна была пытаться убежать от меня? Я был так добр к ней.
Между нами все могло бы быть идеально – со временем.
Почему она должна была быть такой нетерпеливой?
Я смотрю на ее грудь, чтобы увидеть хоть какой-то признак движения. Она вздымается. Неглубоко, но... все же...
Давай, Сьюзи.
Ну давай же.
Еще один поцелуй в лоб.
– Я бы любил тебя вечно, – прошептал я, не зная, почему я на самом деле шепчу.
Она меня не слышит.
Грудь все еще движется.
Иисус, ебаный Христос – сколько времени это займет? Я бы пошел и погуглил, но потом мне пришлось бы начинать заново. Давай, Сьюзи... Хватит уже. Кто бы мог подумать, что ее сердце такое сильное? Все еще видно, как грудь вздымается.
К черту.
Я отпускаю ее и бросаюсь к стене гаража, где висят инструменты – лопата это первое, что мне попадается. Это уж точно сработает. Вернемся к Сьюзи.
Я пытался сделать это красиво.
Я пытался быть гуманным.
Добрым.
Нежным.
Но я не могу позволить ей очнуться. Я не хочу видеть ее боль. Я не монстр.
Я поднимаю лопату высоко в воздух и изо всех сил обрушиваю ее на ее шею; острие лопаты вспорола ей шею. Моих сил недостаточно, чтобы обезглавить ее, но с таким кровотечением она скоро умрет. Тем не менее, я снова высоко поднимаю лопату и с грохотом опускаю ее вниз.
На этот раз я слышу, как край лезвия ударился о бетон под ее телом; ее голова больше к ней не прикреплена. Мне не нужно беспокоиться о том, что Сьюзи очнется сейчас. Я останавливаюсь и бросаю лопату, глядя на ее мертвое тело.
Не знаю почему, но я падаю на колени и испускаю самый громкий крик, на который способен – крик, наполненный болью и печалью. Я любил ее. Правда.
Я любил ее.
Я убил ее.
Нет.
Это она убила себя.
В тот момент, когда она сбежала от меня
Несмотря на это...
...я чувствую себя опустошенным.
Потерянным. Одиноким.
Все, что я сделал для нее...
Я сделал все это зря.
Она была Единственной. Она была моей женщиной, моей королевой... моей принцессой. Я люблю ее.
Я любил ее.
Я вытираю слезы с глаз.
Я никогда не найду никого похожего на Сьюзи. Никогда.
Ну... я найду кого-нибудь другого.
В итоге.
Я найду кого-нибудь другого – после скорби по ней.
Интересно, сколько ты должен оплакивать человека? Пару часов? Дольше? Короче?
Мне нужно погуглить после того, как я уберу беспорядок.
Я хмурюсь, когда еще одно чувство пробирается сквозь мое тело. Сначала это проникает в мой организм, почти незаметно для меня, но... я чувствую... мне становится спокойнее. Все это время со Сьюзи я все больше и больше напрягался. Больше заводился и злился. Все это время я был не в себе, а теперь – вот она умерла... Я снова чувствую себя прежним.
Улыбка расползается по моему лицу.
Может, это крик вымыл ядовитые мысли и
