Ни страха, ни надежды. Хроника Второй мировой войны глазами немецкого генерала. 1940-1945 - Фридо Зенгер

До того как я попал на Сицилию, Бааде был прикомандирован для специальных поручений к одному немецкому генералу в Риме. Он организовал для грядущей эвакуации с острова пути переброски войск по воздуху и по морю. Он распорядился устроить небольшие замаскированные склады с запасами провианта и бренди, как для некой полярной экспедиции. Бааде всегда делал свое дело тщательно, с перспективой на будущее.

В конце 1943 года мне позвонил взволнованный офицер из ОКБ, желавший узнать, правда ли, что на Рождество Бааде принял приглашение отобедать с противником. Это, конечно, оказалось чепухой, но на Новый год он по радио обменялся поздравлениями со своими бывшими противниками во времена Североафриканской кампании. В Африке, выезжая на линию фронта, он часто перед возвращением отправлял противнику радиограмму: «Прекратить огонь. Я возвращаюсь. Бааде», и иногда это срабатывало!

Поверх бриджей для верховой езды Бааде обычно носил шотландский килт (юбку) цвета хаки. Вместо кожаной сумки, которую носят шотландцы, у него был большой пистолет в висевшей на шее кобуре. Большую часть времени он проводил на передовом КП, куда до него было трудно добраться. Однажды мне пришлось преодолеть сильный заградительный огонь, чтобы встретиться с ним на передовой. Но там мне сообщили, что он выехал на позиции боевого охранения, и мне пришлось уехать ни с чем!

Во время первого сражения у Кассино штаб Бааде размещался на Виа Казилина, между Пьемонтом и Кассино, и я часто навещал его. Он устроился в цилиндрическом бетонном укрытии, вмещающем две койки, которое было только что построено как часть оборонительных сооружений. Бааде имел обыкновение оставлять после себя на таких командных пунктах «бутылочную почту» для грядущих поколений, содержавшую его собственное имя, имя адъютанта, кличку собаки и дату сражения.

Именно с его командного пункта мы и наблюдали за бомбардировкой аббатства. Оба терялись в догадках, что означает этот ужасный спектакль. Мне надо было находиться в штабе своего корпуса, а не на передовой позиции Бааде. У нас существовала линия связи со штабом его дивизии в пещерах вблизи Пьемонта, а я рассчитывал еще до своего возвращения получить представление о намерениях противника и привезти с собой первые достоверные донесения об атаке против 90-й гренадерской моторизованной дивизии. Однако затишье на поле боя, похоже, затянулось. Прототип всех западных религиозных орденов, почтенный прародитель монастырей, лежал в руинах. Все дальнейшие попытки новозеландского корпуса атаковать со своих позиций северо-западнее аббатства были нейтрализованы героическим и кровопролитным сопротивлением 90-й гренадерской моторизованной дивизии.

В журнале боевых действий 3-го кавалерийского полка, который все еще велся в знак преемственности, я посвятил Бааде следующие строки:

«Чем дольше длится война, тем больше выдвигается на передний план личность боевого командира. Действительно, воин начинает проявлять себя в затяжной войне, когда в неудачах нет недостатка. На пятом году войны мы можем спросить себя, каковы же качества командиров, подобных этому, только что награжденному дубовыми листьями к Рыцарскому кресту.

Только благодаря личным качествам ему удавалось за несколько дней боев восстановить наполовину разбитые дивизии, вдохнуть в них новую жизнь, придать им лучшую форму, воодушевить их на сопротивление самим фактом личного командования. Рождался чудодейственный поток доверия.

В тех жестоких сражениях мы видели его сидящим в окопе среди рвущихся снарядов и наблюдающим за боем, который происходил вокруг монастырского холма. В воронке горят поленья, одаривая ровным теплом. Закипает вода в маленьком побитом котелке, незаменимом во всех кампаниях и боях.

Кто-то может усомниться: может ли старший командир, настолько оторванный от повседневной работы штаба, управлять большими войсковыми формированиями. Но это в его характере – находиться здесь, среди своих солдат, направив в критические моменты штабы батальонов на передовую. Главное, что оттуда он видит все и, подобно музыканту, сидящему за фортепьяно, владеет клавиатурой боя.

Будучи настоящим командиром, он умело использует свои ресурсы. За его плечами опыт командования на всех театрах войны. Так же он командовал в Польше, во Франции, в России, Северной Африке и в Мессинском проливе. Он отметает все не относящееся к делу, чтобы с присущим ему чутьем сосредоточиться на том, что действительно необходимо. Он отдает приказания о доставке боеприпасов, взаимодействии огневых средств, планировании огня. Кажется, что он играет в шахматы, переставляя отдельные фигуры: штурмовое орудие, разведгруппу, бетонное укрытие. Но в результате получается целенаправленная комбинация, достигающая результата.

Воспитанный в старой кавалерии, он понимает значение мобильности. Ни один этап боя не похож на последующий. С уверенностью историка он формулирует ежедневную оценку сложившейся обстановки. Исходя из меняющейся картины боя постоянно принимает новые выверенные решения, избегая при этом догматических установок. Практика четких указаний восходит к эпохе «приказов из седла», когда командир сам всегда находился в движении.

Тот, кто много тренировал лошадей, понимает значение экономии сил, что для людей так же важно, как и для животных. Там, где среднего уровня командир бросит в бой истощенные резервы, Бааде пойдет на огромный риск и выведет их, чтобы они могли хоть немного отдохнуть и со свежими силами участвовать в новой атаке.

Он стал победителем в первом сражении под Кассино. Принцип восстановления энергии – один из тех, что он применяет и к себе лично. Подобно опытному боксеру, он знает, насколько важно расслабиться между раундами. Он мог несколько недель провести в каком-нибудь окопе, но потом мы могли снова повстречаться с ним в большом отеле или в уютной квартире. В те дни, когда ничего из этого не было доступно, его можно было увидеть в маленькой хижине сидящим у очага и читающим Аристотеля или Сенеку. Между боями он договаривается об издании небольшого сборника тщательно подобранных стихов для друзей. Он любит красивые вещи, спортивную одежду, хорошее оружие, блестящую кожу цвета красного дерева для седла, сильных вышколенных гончих. Кто в полку не помнит его прекрасных лошадей!

Есть и другие врожденные источники силы, из которых такие командиры черпают свое вдохновение. На войне он не допустит ничего подлого, никогда не уронит воинской чести, проявив насилие над безоружными людьми. Эта непоколебимая позиция рождается из веры в вечные ценности».

В самый последний день войны, когда Бааде уже приближался к своему имению в Гольштейне, его так сильно ранило во время авиационного налета, что вскоре после этого он умер.

ВТОРОЕ СРАЖЕНИЕ У КАССИНО

Второе сражение у Кассино, которое началось 15 марта 1944 года, войдет в историю как одна из самых запутанных операций этой войны. Чтобы понять суть этого сражения (карта 11), необходимо проанализировать соответствующие документы обеих сторон, но и после этого остаешься в недоумении, так как впечатления командовавших им генералов с той и с другой совершенно не совпадают.

Когда сражение началось, я ехал на участок фронта в районе Пьемонта, и нас захватила краем ужасная ковровая бомбардировка. От разрывов падающих бомб меня все время отбрасывало на несколько ярдов вперед-назад, пока я не смог добраться до какого-то углубления в земле. Действие таких авиационных бомб я знал со времен Сицилии.

Уже через два дня, после того как союзники уложили свой огромный бомбовый ковер на столь малой площади, я убедился, что их усилия были напрасны. Однако их командиры, во всяком случае командир новозеландского корпуса, стоявшего на этом небольшом участке, думали иначе. Как я уже объяснял, бои от побережья Тирренского моря до водораздела Абруцци высотой две тысячи метров были частью общего плана. Второе сражение у Кассино являлось продолжением первого в соответствии с оперативными законами. Оно было естественным следствием неудачи, которая заключалась в отсутствии какого-либо компенсирующего выигрыша от разрушения аббатства. Тогда военачальники союзников решились на еще более масштабную бомбардировку, чем 15 февраля, но в этот раз она была нацелена на немецкие войска, находившиеся в долине, и ее результат предстояло немедленно использовать. И поэтому 15 марта союзники начали бомбить Кассино.

Вновь оказались впутанными политические соображения. Генерал Фрейберг подчинялся непосредственно своему правительству. Он обладал правом вето на продолжение боевых действий, если потери в одном бою составят тысячу человек. Такое уже было: в первом сражении у Кассино потери оказались еще выше. Даже после того как разбомбили аббатство, 4-я индийская дивизия, входившая в состав Новозеландского корпуса, безуспешно продолжала свои атаки, и Новозеландский корпус тоже нес потери. И все же Фрейбергу не хотелось прибегать к вето, потому что это отразилось бы на репутации новозеландцев. Он поинтересовался у сэра Гарольда Александера, не будет ли в случае вето выделена для выполнения этой задачи другая дивизия. Когда это подтвердилось, он решил пойти на риск и продолжить боевые действия силами своей дивизии в составе корпуса, надеясь на успех, который компенсирует понесенные потери. План нового сражения был принят сразу же после провала завершающих атак в первой битве под Кассино. В тот момент он включал дополнительную цель: удерживать германские силы у Кассино для того, чтобы ослабить давление на плацдарм союзников в Неттуно, которое оказывала в ходе своих контратак 14-я германская армия (под командованием Макензена). Однако начало нового наступления у Кассино неоднократно откладывалось из-за плохой погоды, поэтому эта дополнительная цель стала уже неактуальной. От контрнаступления 14-й германской армии в итоге отказались 4 марта.