Лучше быть мертвым - Ли Чайлд

Дендонкер изъявил желание побеседовать со мной у себя, как он выразился, в кабинете. Чтобы попасть туда, пришлось пройти через двойную дверь, потом вдоль по стеклянному коридору и еще через дверь в самом его конце. Эту дверь отпер человек в темном костюме. Просто поднес ключ к закрепленному на двери белому квадратику. Я понял, что в связке его ключей есть и ретранслятор. Вероятно, такой же, какой был у Мансура, когда я его обыскивал в морге, но я сейчас стоял слишком далеко, чтобы сказать наверняка.

Человек в темном костюме входить не стал. Отступил в сторону, Дендонкер прошел мимо него и распахнул правую половинку двери. И вошел первым. Я вошел вслед за ним, а за мной уже и человек в светлом костюме. Он шел за моей спиной, довольно близко, но не настолько, чтобы я смог достать до него. Или до его «узи». Мы вошли в еще один коридор. Перпендикулярный предыдущему. Он тянулся в обе стороны, влево и вправо, по всей ширине этой половины здания. В обоих концах его имелся выход. Но двери были без ручек. Наверное, так надо, подумал я. Принимая во внимание стальные листы, закрывающие их снаружи. Одна стенка коридора была от пола до потолка стеклянная и выходила на обеденный зал. Стенка с другой стороны была белого цвета, в ней четыре двери. Две были слева от стеклянного коридора. И две справа. В каждой двери имелось застекленное окошко. Стекло армировано стальной сеткой, а с обратной стороны закрыто газетой. Пожелтевшей от времени. Тексты написаны, насколько я понял, на испанском.

Дендонкер повел меня направо. За спиной я услышал шаги, удаляющиеся в противоположном направлении. Я оглянулся и увидел, что Мансур уводит, подхватив под локоть, Фентон. Рядом с его рукой ее ручка казалась тоненькой как тростинка. Впрочем, двигалась она довольно свободно. Не заметно было, что ее истязали. Повезло. Особенно им.

Дендонкер прошел мимо первой двери. Остановился перед второй. Которая была в самом конце. Отпер замок обычным ключом. Вошел и включил свет. На потолке ожили, замигали шесть пар флуоресцентных трубок. Справа участок помещения был отгорожен. Квадратный. В перегородке две двери с табличками: Niños и Niñas[38]. Здесь было также широкое окно, а прямо еще одна дверь. И окно, и дверь снаружи были заколочены досками. На левой стене висела доска, на которой пишут мелом. Она была чисто вытерта. Словом, когда-то здесь была классная комната. Очевидно. По потертостям на полу можно было догадаться, где стояли парты. Они были расставлены подковой, открытой стороной к доске. Парт здесь было по пять с каждой стороны. Учительский стол остался на месте. Он стоял наискосок в левом дальнем углу. Рядом с ним стул с металлическими ножками и оранжевым пластмассовым сиденьем. Тут же было еще шесть штук таких же стульев, они были расставлены в кружок посередине комнаты. У стены справа расположился видавший виды кожаный диван. Рядом с ним невысокая этажерка. Полки заставлены учебниками физики. На самой верхней лежала пара французских романов. С другой стороны расположилась армейская койка. Металлическая, выкрашенная зеленой краской. На ней подушка в белой хлопчатобумажной наволочке. Только одна. Матрас туго затянут белой простыней. Рядом тумбочка. Естественного освещения в комнате не было. Свежего воздуха тоже. И места для работы и отдыха тоже маловато.

Дендонкер двинулся направо.

– Лицом к стене, – приказал он. – Ноги в стороны. Не сомневаюсь, вам не впервой это делать.

– Минутку, – отозвался я и, не успел человек в светлом костюме меня остановить, юркнул в дверь туалета для мальчиков.

Внутри оказалось две кабинки. Два писсуара. И два умывальника с раковинами. А также две сушилки для рук. Все это небольших размеров, облупившееся, но довольно чистенькое. Мест, для того чтобы что-нибудь спрятать, практически не было. А у меня с собой было два пистолета и нож. То, что их могут изъять, меня не очень-то волновало. Я с легким сердцем могу вернуть все это обратно. Но беспокоила судьба мобильника. С которого я звонил Уоллуорку. А также Соне. Ой как не хотелось, чтобы Дендонкер проверил эти номера.

Мелькнула мысль, не разбить ли его и смыть в канализацию, но я не знал, справится ли с этим напор воды. Если нет, то я привлеку внимание к тому, что что-то прячу. И я не стал этого делать. Все мобильники, которые я отобрал у людей Дендонкера, информации были лишены. Он привык к такому порядку. И не увидит в этом ничего необычного. Я очень на это надеялся. Убедившись в том, что мобильник находится в беззвучном режиме, я пролистал меню и нашел, как удаляются все входящие и исходящие звонки. Удалил, сунул мобильник обратно в карман. Помахал рукой под сушилкой, чтобы включилась. И спокойно вернулся в бывший класс.

Дендонкер стоял перед парой дверей, как раз между ними. Он явно беспокоился, переступал с ноги на ногу, как провинившийся пятилетний мальчишка перед учителем. Я повернулся к стене, положил на нее обе руки и, пока он меня обыскивал, не двигался с места. Обыскивал он вполне умело и грамотно. Довольно медленно, зато тщательно. Когда закончил, вернул мне паспорт, деньги, но зубную щетку и все остальное оставил себе.

– Пойдемте-ка сюда. – Он кивнул на стоящие в кружок стулья. – Присядем.

Я подошел и сел напротив него.

Дендонкер молчал. Просто сидел и пристально меня разглядывал. Колени его были сведены. Руки лежали на коленях. Голову он слегка склонил в сторону. Как ведущий сеанса групповой психотерапии, который с любопытством ждет, что ему расскажет новоприбывший. Но если он полагал, что его молчание породит во мне страстный порыв вывернуть перед ним свою душу, то не на того напал.

Минуты через две Дендонкер сдался. Пригладил оставшимися на правой руке двумя пальцами редкие волосы и облизал губы.

– Ну что же. Перейдем к делу. Но сначала вопрос. На кого вы работаете, мистер Ричер?

– Ни на кого.

– Хорошо. Значит, вы, так сказать, вольный стрелок. И кто же вас нанял?

– Никто.

– Кто-то же все-таки нанял. И я знаю кто. Смело можете назвать его имя. Этим вы не раскроете никакой тайны. Просто подтвердите то, что я и без того знаю.

– Никто меня не нанимал.

Дендонкер заглянул мне прямо в глаза.

– Надер Халиль, – сказал он. – Так? Вы можете просто кивнуть. Говорить вовсе не обязательно.

– Никогда о таком не слышал.

Дендонкер какое-то время молчал. Лицо его было непроницаемо. Я не мог определить, испытывал