Современная индийская новелла - Амритрай

Случай с Чандрайей изменил всю жизнь бессердечного ростовщика. Чандрайя, крестьянин-бедняк, взял в долг у Сурайи двести рупий.

Чандрайя не был робким и забитым, как крестьяне прежних времен. Он и суда не боялся, а ростовщиков, выжимающих соки из бедных крестьян, люто ненавидел.

Сурайя сразу почувствовал, что с этим должником он промашку сделал. Он пошел к Чандрайе и стал настойчиво требовать долг. Тлевшая в душе Чандрайи ненависть к ростовщикам вспыхнула ярким пламенем.

— Не заплачу даже медного даммиди[87], — закричал он. — Убирайся!

Сурайя впервые слышал такое от должника. Он стоял как остолбенелый.

— Убирайся! — с яростью повторил Чандрайя.

— Тебе же хуже, Чандрайя, я по суду получу, — наконец выговорил Сурайя.

— Делай, что хочешь! — крикнул Чандрайя и, грубо ругаясь, вытолкал его вон.

Ростовщик был ошеломлен. Он взывал к каждому встречному, рассказывая свою историю:

— Законный процент не отдает! Капитал не отдает! С древних времен такой процент установлен!

Вернувшись домой, Сурайя наскоро поел, переоделся и, захватив белый зонтик, собрался в город. Не потеряв надежды, что Чандрайя опомнится, он несколько раз прошел мимо его дома, обращаясь к знакомым, идущим на базар:

— Я в город иду, в суд. Если надо что-нибудь в городе, скажите. — Сурайя нарочно повышал голос, чтобы должник услышал его слова.

Но Чандрайя в ответ прокричал, не выходя из дома:

— Хоть в суд, хоть в самый ад отправляйся! Но в нашей деревне тебе теперь плохо придется, берегись!

У Сурайи от этих слов как заноза в душе засела, но в город он все-таки отправился и подал жалобу на Чандрайю в суд. Пока он, сумрачно раздумывая об этом деле, бродил по городу, начало темнеть. Вышел Сурайя из города уже поздним вечером.

На пути из города в нашу деревню дорога спускается в овраг, густо заросший лесом. Когда Сурайя дошел до этого места, стало уже совсем темно. Деревья и кусты по обеим сторонам дороги казались привидениями. Сурайя шел, бормоча религиозный гимн, замирая от страха. Когда он дошел до большого баньяна, ему почудился какой-то шум. Он остановился, прислушиваясь.

Несколько человек выскочили из-за дерева, набросились на него, жестоко избили, вытащили деньги из кармана и, осыпав ругательствами, бросили Сурайю на дороге. «Будешь знать, как подавать в суд!» — злорадно бросил один, и ростовщик понял, что это были друзья Чандрайи.

О происшествии мигом узнала вся деревня, но ни один человек не пожалел Сурайю. Плакали только его жена и дочь.

Другие ростовщики деревни явились к Сурайе и посоветовали ему подать жалобу в суд.

— А издержки поровну поделим? — подумав, спросил Сурайя.

— Нам издержки платить? Избили-то не нас, а тебя! — с изумлением ответили ему.

Сурайя пришел в ярость.

— Говорите, меня избили? Не меня — Сурайю, а в моем лице — всех богатых людей, всех ростовщиков деревни, каждого, кто дает деньги под проценты. Вы думаете, что это нападение только на меня? Но тогда Чандрайя сам бы меня избил — и все. Но они все объединились. И мы все должны объединиться и разделить издержки, — твердо заявил Сурайя.

Ростовщики не поняли и не поддержали мысль Сурайи. Молча переглянувшись между собой, они разошлись.

Сурайя стоял на своем и жалобы в суд не подал. После этого случая все должники Сурайи как будто сговорились — никто не платил ему ни пайсы. И старый, и малый осыпали ростовщика насмешками. Когда он выходил из дому, дети бежали за ним, хлопая в ладоши и распевая:

Чандрайя Сурайю отлично избил,Проценты он палкой ему заплатил!

Когда Сурайя требовал с должников деньги, ему издевательски отвечали:

— Ты еще побоев захотел?

Или, стуча костяшками пальцев по его голове, скандировали:

— Вот тебе долг, а вот тебе проценты.

Сурайя совсем обеднел. Он стыдился даже своей жены и дочери, уходил на целый день из дому и, сидя на берегу пруда, в тени смоковницы, бросал в воду камушки.

Но на этом его беды не кончились. Неутихшая ярость крестьян против Сурайи обрушилась на его семью. Однажды, когда дочь Сурайи несла корм скотине, на нее напали несколько человек и изнасиловали. Несчастная девушка тут же бросилась в колодец. Жена Сурайи, узнав об этом, облила себя керосином и зажгла. Ее тоже не удалось спасти.

Сурайя сошел с ума. Весь день он бродит по деревне, иногда кто-нибудь дает ему горсточку риса. В жару он укрывается под смоковницей на берегу пруда. Собирает камушки и считает их, и пересчитывает, как деньги. Это уж привычка из прежней жизни. Мы терпим его из жалости…

В это время на улице раздался шум. Ватага мальчишек пробежала мимо окон, распевая песенку о Сурайе и Чандрайе. Мы вышли из дома и увидели Сурайю, который ковылял с тем же мешком в руке, преследуемый свистом и криками мальчишек. Некоторые швыряли в него камнями.

Сурайя кинулся бежать от них и вдруг остановился около какого-то дома. Мальчишки тоже остановились с камнями в руках. Сурайя, казалось, что-то вспоминал. Подойдя к колодцу, он перегнулся через край и посмотрел в воду, потом снова оглянулся на дом и с криком бросился в колодец. Когда его вытащили, он был уже мертв.

Мы с другом вернулись домой, и он задумчиво сказал:

— Это был его собственный дом. А в этом колодце утопилась его дочь…

Манджушри

Находка

Столица, Хайдерабад. Мурти стоит на углу главной улицы города, напротив мастерской по ремонту авторучек.

Мурти держит в руке листок бумаги. На нем только имя: «Тара!» Получив из ремонта ручку, Мурти прямо в мастерской начал писать письмо, но дальше обращения дело не пошло. Теперь Мурти стоит на шумном перекрестке, глядя на начатое письмо, и Тара возникает перед его глазами, как живая. Тара, с ее длинной косой, змеящейся по спине… Поток воспоминаний… Тара, какой он видел ее последний раз, улыбающаяся сквозь слезы, утешающая его, как ребенка.

— Не забывай меня, — говорит она и прикусывает нижнюю губу, чтобы не расплакаться. Бледная улыбка на ее лице. Она берет его руку и прижимает к своей груди. — Пиши мне чаще. Этой ручкой, которую я тебе подарила…

Он отнес ручку в мастерскую, потому что копчик пера согнулся. Все это время он не мог ей писать, — ведь ручка в ремонте. А Тара сердилась, спрашивала в письмах, что с ним такое.

Мурти очень хотел ей написать, но из какого-то суеверия боялся писать другой ручкой. И вот сегодня он получил из ремонта эту ручку, ее подарок. Снова поток воспоминаний…

День его свадьбы… Друзья пришли его поздравить. Множество подарков разложено на столе. Среди них — этот, дорогой его сердцу, авторучка, подаренная Тарой. Тара шепчет ему на ухо: «Я уезжаю к родным мужа. Не забывай меня, пиши почаще». Бледная улыбка на ее губах.

Он решает, что напишет ей завтра. Но что писать? «Мне плохо, без тебя жизнь немила»? — Нет, он не будет так писать, это ее расстроит.

«Я чувствую себя превосходно. По вечерам хожу в кино. Дома вспоминаю тебя… Месяц светит сквозь занавески, на балконе расцвели бегонии. Я пишу тебе той ручкой, что ты мне подарила…» — Да, он напишет что-нибудь в таком роде. Конечно, явная ложь. Но эта ложь добра и красива. Мы все любим доброту и красивость, поэтому обожаем ложь.

Мурти поглядел на небо. Вереницы темных туч неслись, подгоняемые ветром, как стада бешеных слонов. Мурти заторопился на автобусную остановку. Но дождь уже хлынул, засвистел ветер, потоки воды полились по мостовой. Тротуар заблестел как зеркало, улица мигом опустела. Вспыхнула молния, прогремел удар грома.

Какой чудесный дождь!

Люди, укрывшиеся в магазинах, выглядывали на улицу. Дождь начал ослабевать. Уличные фонари сияли сквозь редеющую завесу дождевых капель. Пешеходы вновь заспешили на главной улице.

Небо почти очистилось от туч. Мурти решил зайти в ресторан. Но дождь, пожалуй, опять польет. «Может быть, зайти на почту, написать и отправить письмо?.. Нет, лучше завтра».

Он направился домой. Снова хлынул дождь. Мурти прибавил шаг, побежал.

Столица… Помещение аукциона плотно набито людьми — торги кончились, но всех задержал дождь. Льет и льет… Ратанлал тоже томится в душном зале.

Часы пробили шесть. Семь. Восемь. Дома его ждут — деловое свидание. Доехать бы домой на машине. Но Ратанлал не хочет покупать машину. Знакомые смеются над его скупостью. Что ж, пускай их… Машина дорого стоит. Ратанлал — ростовщик. Он дает деньги под залог вещей. Многие беспечно закладывают вещи, а выкупить в срок не могут. Вещи остаются у Ратанлала, самые разнообразные вещи — от ручных часов до каменных домов.

Да, Ратанлал не любит тратить деньги. Пайса рупию бережет — вот его правило. Над ним смеются, он не обращает внимания. Купить машину? Зачем? Кто-нибудь возьмет в долг под залог машины, а потом она достанется Ратанлалу. Да, но как сейчас добраться домой? Дождь не прекращается. Ни одного такси. Хоть бы рикшу поймать. Человек, который его ждет, предлагает выгодное дельце.