СССР-2061. Том 9 - СССР 2061

— Типичный макроквантовый эффект… Ещё, например, известен фокус сохранения мгновенной (!) связи между родившимися в одном месте парами частиц (мюонов или электронов). Даже разлетевшись в разные концы Вселенной они чутко реагируют на случившееся с другой половинкой. Вся суть квантовой механики – в преодолении барьеров невозможного. Электрон, как материальная частица, попадает в энергетическую яму и свободно покидает её, превратившись в электромагнитную волну (туннельный эффект). Световая волна, падая на металл, превращается в частицу – фотон, которая передает свой импульс электрону, выбивая его из металла (фотоэффект). Весь мир физических явлений, на микроуровне, полон подобных превращений… Всё проверяется по правилу Артура Кларка. «Когда пожилой авторитетный ученый говорит, что какое-то явление возможно – он, скорее всего, прав. Когда он же заявляет, что оно невозможно, то, скорее всего, ошибается»

— А что прогресс? Вы сравните скорость прогресса в период с 1811 по 1861 год, или с 1861 по 1911 годы, или с 1911 по 1961 год. Наука и техника или опережала прогнозы, или шла с ними ноздря в ноздрю. А теперь вспомните, что принципиально нового появилось в период с 1961 по 2011 годы? Грустно, да? А вот нас снова пришпорили. Думали над причиной? Любую иерархию тянет к стабильности. Новаторство – стихия одиночек. Намекаю. В «Аэлите», у инженера Лося, самодельный космический корабль стоял на заднем дворе. Так наши предки представляли себе будущую жизнь при Советской власти. Слегка ошиблись, на сотню лет… Простим?

— Человечество, всегда, в прыжке над пропастью. Кто-то долетит и уцепится, кто-то – покатится назад… Оп-па! Прибыли, гаврики! С подарочком. Нет, это не инопланетный стальной жук, это они корпус вездехода на Марс таскали. Не шучу, видите, как пылью надраило? Там как раз сезон бурь. Рационализаторы… Лень у себя дома пескоструйку соорудить? Что за праздник? Разве вы ещё не догадались? Сегодня – 12 апреля. День Советской Космонавтики. Всю жизнь его праздную… Не забывайте, что национальный костюм советского человека – это космический скафандр. Юра нас всех позвал в космос! Вот и идем… Дальше – только звезды! 26 февраля 2012 года

Быков Алексей

500: Чайка

Десять. Май 2044 года.

Алиса лежала в траве и читала книгу. Я тихонечко подошел сзади уселся чуть позади.

— Привет, деда, — произнесла она, не отрываясь от чтения и не оборачиваясь. — Чего не в порту?

— Я думаю, они и без меня теперь могут справиться.

Алиса захлопнула книгу, поднялась, стряхнула с платья травинки и села рядом со мной. Ее волосы пахли солнцем.

— Грустишь? — спросила она.

— О чем?

— Ну… — Внучка повела печами и неопределенно манула рукой. — Об этом всем. О «Чайке».

— Нет. Не знаю. Может и стоило, раньше, но время прошло.

— Ты должен. — Ее глаза с интересом рассматривали меня, видимо, пытаясь понять мои настоящие чувства.

Алисе четырнадцать лет. Высокая, стройная, красивая, с густыми длинными черными волосами. На нее наверняка уже давно засматриваются парни. А еще она носит длинные платья. Сейчас мало кто носит платье, особенно в ее возрасте.

— Нравится? — Я указал на книгу.

— Вроде того, — кивнула она. — Только грустная немного. Этот Маленький принц такой… одинокий.

— А роза?

— Роза не совсем то. Они вместе, но они оба одинокие. Вдвоем. Ты не против, что я взяла твою книжку?

— Нет, конечно. Книги существуют для того, чтобы их читать. Иначе это просто бумага. Алиса провела пальцем по обложке.

— Она такая старая. И такая настоящая.

— Как я?

— Нет, что ты! — Алиса засмеялась. — Ты у меня, деда, совсем не старый. Но уж настоящий – это точно! Здорово, что у меня такая внучка.

Вдруг Алиса вскочила, сунула мне книгу и стала всматриваться в сторону моря, прикрываясь ладошкой от весеннего солнца.

— Ой, деда! Смотри, смотри! До берега донесся шум – как будто где-то поблизости включили водопад.

— Вон! Гляди!

Вдалеке свернула вспышка, затем еще одна. И вот – в небе показался корабль. Солнце сверкало на его округлых боках, гигантские распростертые крылья разрезали сахарную вату облаков, двигатели работали в посадочном режиме и, плавя под собой воздух, создавали колеблющеюся, похожую на мираж картину – огромная блестящая птица планировала с высоты вниз, приводняясь в спокойные воды Балтики.

Корабль неспешно спускался: вот нас накрыла огромная тень, пронеслась по холму и заскользила по воде, уменьшаясь по мере того, как космический аппарат приближался к поверхности. Через пару мгновений море прогнулось под двигателями, расступаясь, словно воды перед Моисеем, и корабль устремился в эту впадину. Волны ударили в борт, обволокли нежным шелком и отступили, рассеиваясь миллионами мельчайших брызг, сверкающих на солнце как бриллианты. Двигатели перешли в маневровый режим и корабль заскользил по бурлящей воде залива в сторону Порт-Риги.

— Как здорово, дета, правда?! — в голосе ее слушались хорошо узнаваемые мне нотки, вдруг заставившие меня взгрустнуть. Совсем немного. — Как красиво! Это он?

— Да. — Я прищурился, рассматривая покатые бока корабля. — Это «Альбатрос». Один из первых. Этот до Луны ходит. И он действительно один из самых красивых.

— Но «Чайка» еще лучше, да?

— Будет лучше.

Мы еще постояли немного, подождали, пока аппарат не скрылся за холмом.

— Я бы так хотел, чтобы ты полетел, деда. — Алиса прижалась ко мне и взяла меня за руку. — Это твои корабли. И это твое право. Я ничего не ответил.

Девять. Апрель 2061 года.

Мне не страшно умирать. Наверно. Страшно разочароваться. Страшно осознать, что после не будет ничего. Прожил жизнь – и умер. Ни сознания, ни души, ни тела. Я не знаю, хорошо это или плохо. Когда у тебя не остается ни сожаления, ни боли, не беспокойство за близких людей, которых ты заставил страдать из-за своей смерти. Ни рая, ни ада.

Давно, лет сорок назад, я прочитал фантастический рассказ одного автора, как раз по поводу смерти. Суть там была в том, что ученые со стопроцентной вероятностью обнаружили, что после смерти ничего нет. Ни загробной жизни, ни Страшного Суда. И мир, после того, как всем стало об этом известно, не продержался и недели.

Есть что-то в этом. Многое из человеческой морали замешано на страхе. На боязни ответить за все. Когда-нибудь. Может и потом.

Когда твое тело предает тебя, лишает таких простых радостей, как прогуляться вечерком, или, пардон, дойти до туалета на собственных ногах, мысли, даже те, которых стремишься избежать, так и лезут в голову.

В палате, где я лежу, все очень мило и старомодно. Обитые деревом стены. морщинистые гардины на окне, бра, еще одна бра, комод, шкаф и тяжелое глубокое кресло для посетителя. Все медицинские системы аккуратно спрятаны в стенную панель за кроватью и незаметно считывают данные с беспроводных датчиков на моем теле. Я ношу длинный халат, а сплю в пижаме. Так не видно этих жучков, присосавшихся ко мне.

Я – офицер запаса Космических войск дальнего базирования, полковник Александр Николаевич Соколов, мне восемьдесят один год и я здесь, чтобы умереть.

Женевское солнце светит сквозь шторы. Яркая, мощная звезда, слой ткани ей – не помеха. Солнечные блики скользят по стенам, забираются на кровать, падают мне лицо.

Восемь. Август 2027 года

Я жмурюсь от этого яркого света, надеваю солнечные очки.

— Итак, — произнес Глазков, — каков же КПД этих… батарей?

— Если вы имели в виду эффективность фотоэлектрических модулей, то она равна семидесяти восьми процентам, — отвечаю я.

— Это не слишком мало? — спросил Глазков.

— Нет, это очень хороший результат, Сергей Михайлович.

Глазков пожал плечами и уставился в документы. Невысокий, полноватый мужчина лет пятидесяти, в наглухо застегнутом, несмотря на жару, костюме он представлял собой типичный образчик государственного человека. Человека, который принимает решения в рамках отведенных ему полномочий. Согласования по проекту «Чернобыль» уже получены, он это знает, все в команде это знают, но ритуал есть ритуал.

— Хорошо, — сказал Глазков, пожевал полными губами, полистал бумаги, убрал их. — Хорошо, Александр Николаевич. Приказ о реализации проекта подписан и утвержден Совмином. От себя же хочу добавить, что проект, на который выделено сто восемьдесят миллиардов рублей – это очень дорогой проект. И нам хотелось быть видеть результат.

— Результат будет, — ответил я.

Еще несколько формальностей – и мы сели в вертолет. Транспорт поднялся и направился в сторону Киева. Внизу, под нами и до горизонта, раскинулось поле аккуратных черных прямоугольников – проект «Чернобыль». Семьсот двадцать квадратных километров установок для преобразования энергии Солнца в электричество. В течение последующих полутора лет все это пространство будет заполнено новейшими фотоэлементами – реквием по былой катастрофе, чистая энергия, наше извинение перед планетой. Я смотрел на эту гигантскую конструкцию и чувствовал, что не зря живу.