Встреча выпускников - Дороти Сэйерс

Она была удивлена, обнаружив, насколько бесхитростное предложение мистера Помфрета подняло ей настроение. Ей должно было быть стыдно за себя. Она должна была бы обвинять себя за то, что не замечала происходящего с мистером Помфретом и не предприняла шагов, чтобы его остановить — а почему, собственно? Просто потому, подумала она, что такая возможность никогда не приходила ей в голову. Она считала само собой разумеющимся, что никогда не сможет вновь привлечь внимание какого-либо мужчины, кроме эксцентричного Питера Уимзи. И даже для него она была, конечно же, только созданием его собственного воображения и отражением его собственного великодушия. Преданность Реджи Помфрета, хотя и забавная, была по меньшей мере целеустремленной; он не был королем Кофетуа,[76] и она не должна была кротко благодарить его за то, что он любезно её заметил. И эти мысли, в конце концов, были приятными. Как бы громко мы не убеждали себя в собственной никчёмности, немногие из нас действительно оскорбятся, услышав противоположное мнение от незаинтересованной стороны.

В таком нераскаявшемся настроении она достигла колледжа и вошла через заднюю дверь. В доме директрисы горел свет, и кто-то стоял в воротах, оглядывая улицу. При звуке шагов Харриет этот человек сказал голосом декана:

— Это вы, мисс Вейн? Директриса хочет вас видеть.

— А в чём дело, декан?

Декан взяла Харриет за руку.

— Ньюлэнд не вернулась. Вы её не видели где-нибудь?

— Нет, я была в Сомервилле. Сейчас только немного позже двенадцати. Она, вероятно, появится. Вы же не думаете?..

— Мы не знаем, что и думать. Непохоже на Ньюлэнд — отсутствовать без разрешения. И мы нашли кое-что.

Она провела Харриет в гостиную директрисы. Доктор Бэринг сидела за столом, её красивое лицо было строгим и осуждающим. Перед ней стояла мисс Хейдок, руки в карманах халата: она выглядела взволнованной и рассерженной. Мисс Шоу, горестно свернувшись в углу большой кушетки, плакала, в то время как мисс Миллбэнкс, староста старшего курса, стояла позади с видом, наполовину напуганным, наполовину обороняющимся. Когда вошли Харриет и декан, все с надеждой посмотрели на дверь, а затем разочарованно отвернулись.

— Мисс Вейн, — сказала директриса, — декан рассказала мне, что вы были свидетелем странного поведения мисс Ньюлэнд на башне Магдален первого мая. Могу я услышать подробности?

Харриет вновь рассказала всю историю. «Жаль, — добавила она в заключении, — что в тот раз я не узнала её имени, но я не признала в ней ни одну из наших студенток. Фактически, я вообще не помню, что когда-нибудь видела её, пока вчера мне не указала на неё мисс Мартин».

— Это абсолютная правда, — сказала декан. — Меня нисколько не удивляет, что вы её не знали. Она очень тиха и застенчива и редко приходит в Холл или показывается где-либо вообще. Думаю, она почти весь день работает в Библиотеке Рэдклиффа. Конечно, когда вы сказали мне о первомайских событиях, я решила, что кто-то должен за нею присматривать. Я сообщила доктору Бэринг и мисс Шоу, и я спросила мисс Миллбэнкс, заметил ли кто-нибудь из третьекурсников, что у неё проблемы.

— Я не могу этого понять, — вскрикнула мисс Шоу. — Почему она не пришла с этим ко мне? Я всегда прошу студенток полностью мне доверять. Я обращалась к ней снова и снова. Я действительно думаю, что она была ко мне привязана.

Она безнадёжно высморкалась во влажный носовой платок.

— Я знала, что что-то происходит, — откровенно сказала мисс Хейдок. — Но не знала, что именно. Чем больше вопросов вы задаёте, тем меньше она вам скажет, поэтому я и не задавала много вопросов.

— Разве у девочки не было друзей? — спросила Харриет.

— Я думала, что она считала своим другом меня, — пожаловалась мисс Шоу.

— Она не заводила друзей, — сказала мисс Хейдок.

— Она — очень замкнутый ребёнок, — сказала декан. — Не думаю, что кто-нибудь мог вытянуть из неё хоть что-то. Я не смогла.

— Но что вообще произошло? — спросила Харриет.

— После того, как мисс Мартин поговорила о ней с мисс Миллбэнкс, — сказала мисс Хейдок, вмешиваясь и не проявляя уважения к людям, ожидающим ответа от директрисы, — мисс Миллбэнкс сообщила об этом мне, сказав, что не видит, чем мы тут можем помочь.

— Но я едва знала её …— начала мисс Миллбэнкс.

— Как и я, — сказала мисс Хейдок. — Но я подумала, что следует что-то предпринять. Я вытащила её этим днём на реку. Она сказала, что должна работать, но я велела ей не быть идиоткой, а то она свихнётся. Мы поднялись на лодке через «Волок» и пили чай у парков. Тогда она казалась вполне в норме. Мы вернулись назад, и я убедила её пойти и пообедать как следует в Холле. После этого она сказала, что хотела бы поработать в библиотеке. У меня была встреча, поэтому я не могла пойти с нею, а кроме того, я подумала, что ей покажется странным, если я буду следовать за ней весь день. Поэтому я сказала мисс Миллбэнкс, что кто-то другой должен меня сменить.

— Ну, и я взялась сама, — сказала мисс Миллбэнкс, несколько вызывающе. — Я взяла туда свою собственную работу. Я села там, где могла её видеть. Она была там до половины десятого. Я уходила в десять и обнаружила, что она уже ушла.

— Разве вы не видели, как она уходила?

— Нет. Я читала, и она, наверное, выскользнула в это время. Жаль, конечно, но откуда я могла знать? У меня ведь тоже скоро экзамены. Хорошо говорить, что я не должна была спускать с неё глаз, но ведь я не медсестра или что-то подобное…

Харриет заметила, что самоуверенность мисс Миллбэнкс явно пошла на убыль. Она оправдывалась яростно и неловко, как школьница.

— По возвращении, — продолжила директриса, — мисс Миллбэнкс…

— Но хоть что-то сделано? — перебила Харриет, не в силах выдержать это скрупулёзное академическое повествование. — Полагаю, вы поинтересовались, не пошла ли она на галерею Рэдклиффа.

— Я подумала об этом позднее, — ответила директриса, — и предложила, чтобы там поискали. Я понимаю, что это не дало результата, а затем…

— Как насчёт реки?

— Я как раз подхожу к этому. Возможно, я должна продолжать в хронологическом порядке. Могу заверить, что ни минуты не было потрачено впустую.

— Очень хорошо, мисс Бэринг.

— По возвращении, — продолжила директриса в точности с того места, на котором её прервали, — мисс Миллбэнкс рассказала обо всём мисс Хейдок, и они обнаружили, что мисс Ньюлэнд нет в колледже. Затем они в установленном порядке сообщили декану, которая проинструктировала Пэджета сообщить, как только она войдёт через ворота. В 11:15 она ещё не возвратилась, и Пэджет проинформировал об этом факте. Одновременно он сказал, что и сам ощущает некоторое беспокойство по поводу мисс Ньюлэнд. Он заметил, что она пошла одна и была нервной и взвинченной.

— Пэджет довольно проницателен, — сказала декан. — Я часто думаю, что он знает о студентках больше, чем любой из нас.

— До сегодняшнего вечера, — воскликнула мисс Шоу, — я тоже считала, что хорошо знаю своих студенток.

— Пэджет также сказал, что несколько анонимных писем были адресованы мисс Ньюлэнд.

— Он должен был сразу сообщить об этом, — сказала Харриет.

— Нет, — сказала декан. — Только после вашего последнего приезда мы велели ему сообщать. Те, которые он видел, прибыли до этого.

— Понимаю.

— К тому времени, — сказала директриса, — мы уже забеспокоились, и мисс Мартин позвонила в полицию. Тем временем мисс Хейдок сделала обыск в комнате мисс Ньюлэнд в поисках чего-либо, что могло бы пролить свет на её настроение, и нашла… это.

Она взяла со стола небольшую пачку бумаг и вручила их Харриет, которая воскликнула: «О, Боже!»

На сей раз анонимщица нашла себе в высшей степени подходящую жертву. Писем было около тридцати («и я не думаю, что это все», — заметила декан): угрожающих, оскорбительных, инсинуирующих, — и все на одну тему. «Не думай, что выйдешь сухой из воды», «Что будешь делать, если провалишься на экзаменах?», «Ты заслужила провал, и я об этом позабочусь!», а затем и более ужасные вещи: «Разве ты не чувствуешь, что крыша едет?», «Если заметят, что ты сходишь с ума, они тебя отчислят», и, наконец, самые зловещие: «Не лучше ли покончить со всем сейчас?», «Лучше быть мёртвой, чем в жёлтом доме», «На твоём месте, я выбросилась бы из окна», «Попытайся в реке» и так далее — непрерывные добивающие удары по ослабевшей психике, именно такие, которым труднее всего сопротивляться.

— Если бы только она показала их мне! — плакала мисс Шоу.

— Она никогда бы этого не сделала, — сказала Харриет. — Чтобы признать, что люди могут подумать, что вы сходите с ума, нужно иметь здоровый ум. Именно на это и было рассчитано.

— Из всех этих гадких дел… — сказала декан. — Только подумайте о несчастном ребёнке, хранящем все эти ужасы и непрерывно думающем о них! Я убила бы её, кто бы это ни был!