Исламская интеллектуальная инициатива в ХХ веке - Г. Джемаль

Из регионального явления освободительное богословие превратилось в довольно распространенное течение не только среди южноамериканцев, но и в США, Европе, Азии и Африке, причем как в католической, так и в протестантской среде. Возникли новые варианты: пасторальная теология, черная теология освобождения, теология реальностей, теология труда и теология революции.

Мир не стал лучше за эти тридцать с лишним лет, и освободительная теология продолжает считать «исключительное право бедных» источником религиозной интуиции, хотя больше концентрируется на вопросах веры и меньше говорит о «теории зависимости» и социализме.

Бог

Согласно революционным теологам, статичный ортодоксальный взгляд на трансцендентального Бога — находящегося вне истории человечества — пришел от древних греков. Это основа теологии, в которой Господь удален от мирских дел. В результате многие латиноамериканцы пассивно терпят угнетение и эксплуатацию. Либералы-протестанты приняли современность и «просвещенное» модернизированное христианство. Они заключили «религиозное» в рамки индивидуального разума, и Бог стал пониматься как невидимая сила, стоящая за современным процессом развития. Но процесс современности имеет успех только за счет массовых противоречий. Международное развитие служит интересам богатых народов в ущерб бедным.

Теологи освобождения считают, что Бог не бесстрастен, а наоборот, динамично вовлечен в борьбу на стороне бедных и униженных. Его последователи должны, как и Он, бороться с угнетением и эксплуатацией. Известный апологет освободительного богословия Густаво Гутьеррес говорил: «Познать Бога — это творить справедливость»[197].

Однако многие критики видят минимизацию метафизического аспекта Бога, приводя в пример слова одного из ведущих теологов этого направления Леонардо Боффа: «Не следует считать Божественные откровения чудом, как будто Он вмешался в мировую историю. Не надо представлять это как непреложную истину или как совокупность истин и заранее готовых решений всемирных задач»[198].

В этой же книге теолог говорит, что латентное чувство Бога проявляется как видение и у индивида возникает необходимость прийти к пониманию глобальности ситуации. Так человек становится слушателем Слова Божьего, установив свою подлинность и истинность мира. Относясь к Богу как к полностью трансцендентальному и непознаваемому Абсолютному Иному, он определяет его как освобождающего историю и проявляющегося через внутреннее сознание человека, или же идентичного ему. Теология освобождения — пророческий голос Бога к угнетенным народам. Необходимо истолковать Божью волю сегодня и превратить ее в историческое и освободительное действие, считает Бофф.

Перуанский социалист Густаво Гутьеррес также уверен, что присутствие Бога в человеческих отношениях должно в свете переживания освободительной практики привести к христианской практике. вера не просто выражается в историческом действии, а скорее проявляется в исторических коллизиях.

Своими словами и действиями Христос показал, как нужно бороться за права униженных и оскорбленных, творить Царство Божие, освобождая угнетенных. Так Бог проявляет свое участие в истории человечества. Жизнь и учение Христа — социальное восстание против Римской империи и эгоизма знати. Многие теологи рассматривают смерть Иисуса на кресте как результат того, что он нарушил религиозный и политический порядок своего времени. Так, Бофф считает, что идеей трансцендентальности и спасительного значения смерти Христа мы обязаны только последователям Иисуса: «Исторически верные события — распятие, приговор Пилата и надписи на кресте на трех известных евреям языках. Остальное теологизировано или является чистой теологией, развитой в свете воскрешения и рефлексии над Старым Заветом»[199].

Перуанец Густаво Гутьеррес утверждает, что освобождение, которое принес человечеству Христос, не является только духовным, но включает в себя освобождение и от земной несправедливости: «Иисус Христос — который Бог и человек — наш путь к Отцу, но он также наш путь к признанию друг друга братьями и сестрами»[200].

Богослов Хуан Собрино из Сальвадора убежден, что Иисуса можно познать, только последовав его примеру в борьбе против угнетения во имя освобождения. Он говорит о конфликте между «Богом Жизни» и «божествами, приносящими смерть». Иисус защищает Бога жизни. Сегодня Бог Жизни может принести смерть угнетателям, и это даже может быть необходимым. Бог-освободитель доказывает, что история не предопределена и через нее приходит спасение. Христос исполняет и трансформирует историю.

Церковь

Теология освобождения не спрашивает, что такое Церковь, а решает, что значит быть Церковью в контексте нищеты и социальной несправедливости. Миссия Церкви важнее ее природы. Теоретики нового пути видят эту миссию не в «количественном» спасении душ, а в протесте против несправедливости, где они принимают сторону бедных.

Церковь — символ Божественной освободительной деятельности, знак и инструмент трансформации общества. Она должна нести Благую весть угнетенным. Гутьеррес пишет: «...Как знак освобождения человека и истории, сама Церковь в ее конкретном существовании должна быть местом освобождения. Знак должен быть ясным и понятным. Если мы представляем Церковь как символ спасения мира, тогда у нее еще больше обязательств проявлять в своих видимых структурах послание, которое она несет»[201]. Церковь не существует «для себя», скорее «для других». Тем самым она показывает спасительную деятельность Бога в мире, Божью благодать через духовность нищеты как акта любви и освобождения. У нее искупительная ценность, считает Гутьеррес.

Что касается существующей Церкви как института, то богослов Леонардо Бофф всегда резко ее критиковал, призывая Церковь третьего мира стать подлинно чистой Церковью бедных. Он сравнивал Кремль с Ватиканом, считая, что отношения Католической церкви и мирян — классовая борьба, не соответствующая Евангелию. Для него теология освобождения — интеллектуальный спаситель веры.

Библия

Библия — постоянная тема интеллектуальной рефлексии теологии освобождения. Исход евреев из Египта в Израиль трактуется аргентинским философом Энрике Дюсселем как «прямое действие» против господства безблагодатной Системы: «Реформистские моральные теории задаются вопросом: как быть добрым в Египте, принимая Египет как существующую систему. Моисей, наоборот, спрашивает: как выйти из Египта? Выход из Египта возможен через критику экономики, этическое обвинение экономико-политической системы на уровне структурной и исторической макроэкономической политики»[202].

Иисус провозгласил, что он пришел благовествовать бедным (Лк. 4:18). С точки зрения угнетенных Книга имеет огромное значение. Без интерпретации Библии в пользу бедных теология освобождения была бы лишь расширенным социальным анализом. Они способны понять теорию Творения лучше других, т. к. она отвечает их ежедневным переживаниям. Общины Нового Завета — первые «основные сообщества», и их также преследует Церковь.

Освободительное послание Евангелия не считает существующую общественную форму справедливой. История рассматривается в перспективе радикального освобождения. Библия трактуется с исторической точки зрения, постоянно меняющейся с течением времени. По Гутьерресу, Книга — инкарнация Бога в человеческую историю.

Леонардо Бофф, однако, придерживался несколько иного мнения. Слова Библии «неадекватно отражают Божественную тайну», а сведение Божественного к библейским словам «не позволяет Богу быть Богом и непостижимому оставаться непостижимым», — писал этот теолог. Бог не говорит, но действует. Библия — не источник Божественного откровения, его можно найти в жизни и человеческой истории. «...История спасения — не история внутри истории, но сама история, рассматриваемая сквозь Предельный Смысл, проявляющийся в Боге»[203]. Он также писал: «Традиционное христианство — помеха освободительному движению. Религия, которая понимает веру как приверженность откровениям Писания, «вульгарна». Это религия вчерашнего дня»[204].

Освобождение

Освобождение имеет человеческое, историческое и политическое измерения. В отличие от точки зрения, что земная жизнь — испытание на пути к раю, теология освобождения признает последовательность между преходящим, мирским процессом и предельной трансцендентальностью. Освобождение — это реальность веры, одна из основных библейских тем, глубоко вписанная в освободительную миссию Христа и его учение. Здесь четко просматривается эсхатологический аспект: все исторические формы «освобождения» не привели к полному освобождению — это перманентный процесс.