Венецианские тайны. История, мифы, легенды, призраки, загадки и диковины в семи ночных прогулках - Альберто Тозо Феи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Желание было необоримым. Дорина сделала все в точности так, как ей сказала Лаура. Но забыла прикрыть маленькое зеркальце, висящее изнутри на двери ее комнаты. Три дамы явились, спросили, чего она хочет, но едва Дорина собралась отвечать, как ее взгляд случайно упал на маленькое зеркальце. В котором прекрасные плечи и спины женщин оказались искривленными волосатыми хребтинами. Девушка с воплем выбежала из дома и помчалась в церковь. И тут Лаура снова оказалась на ее пути.
«Тише, глупышка, – сказала она. – Что случилось?» Но Дорина была так напугана, что не могла отвечать. «Ты ведь ничего не перепутала?» – продолжала ее собеседница. Дорина опустила глаза – и заметила, что у Лауры вместо ног козьи копыта. Все ясно! Это была не женщина, а фада – существо дьявольской природы. Поняв, что она разоблачена, демоница попыталась наброситься на маленькую Дорину. «Матерь Божья, спаси меня!» – закричала та. На калле сверкнул неожиданный луч, и злая колдунья бесследно исчезла. С того-то времени здесь и стоит статуя Девы-избавительницы.
Согласно венецианской традиции, «фады» (fada, от итальянского fata – волшебница), что появляются одетыми в белое волшебными венецианскими ночами – это злые духи женщин, умерших родами. Они смешиваются с живыми людьми, приняв обличье нежных прекрасных дев, но их подлинную природу выдают ужасные ноги – повернутые ступнями назад или просто козьи. Коварные и опасные создания, они могут даровать богатство и красоту, но при их появлении необходимо спрятать все режущие предметы. «Ницьолето» (nizioleto, соответствует итальянскому lenzuolino, «маленькая простынка») – типичнейший венецианский указатель. Он состоит из сделанного прямо на стене белого известкового поля, на которое черной краской нанесены надпись и рамочка. С начала XIX века на них зафиксированы названия венецианских калле и кампо, восходящие к древним диалектальным обозначениям. При этом широко используются прозвища и словечки из повседневной жизни, имена святых, в честь которых освящена приходская церковь, или фамилии патрицианских семей, здесь проживавших. Имена выдающихся людей в венецианской топонимике встречаются редко, и в разговорном языке они почти не используются.
* * *
Когда вы пройдете немного вперед, по правую руку вам попадутся низенькое сотопортего и калле, носящие название дель Буратео (sotoportego e calle del Burateo). Похоронные записи в старинных санитарных книгах гласят: «Сегодня, 18 яунваря 1597, М. Изепо зеленщик по прозванию Бурателло шестидесяти лет умер от мора и злой лихорадки, (#болел#) 8 дней. (#похоронен#) в Сан-Николо». В декабре 1630 года настал черед «Грегола ди Доменего Буратело» и «Марии, жены Доменего Буратело», также ставших жертвами ужасных дней чумы, о которой мы поговорим дальше. Пройдите сотопортего и калле и, выйдя на фондаменту Лицца Фузина (fondamenta Lizza Fusina), ступайте по ней налево, даже когда она превратится в фондаменту Рьело (fondamenta Rielо). Добравшись до понте де ла Пьова (ponte de la Piova) и перейдя его, остановитесь на минутку и присмотритесь к большому полю, открывающемуся перед вами. С этим районом связана одна старинная легенда.
Месть Просперо
Однажды темным и холодным вечером зимою 1817 года Ладзаро Бастиани, уважаемый торговец кожами в приходе церкви Анцоло-Рафаэль, возвращаясь домой мимо этого самого места, увидел одинокую фигуру, сидящую на заборе, ограждавшем в те времена огороды, принадлежавшие Просперо Саворньяну. Сразу решив, что это привидение, Бастиани «сделал ноги» и неделями потом не упускал случая рассказать об этом.
О самом Саворньяне вот уже несколько месяцев ничего не было слышно. Незадолго перед своим исчезновением он попал в долговую тюрьму и, чтобы его огороды не перешли кредиторам, передал их другу, Джованни Беллусси, с которым познакомился в тюрьме. После того как Саворньян вернулся из тюрьмы, его один раз видели выходящим в пьяном виде из соседнего кабачка, а потом о нем не было ни слуху ни духу. Беллусси говорил направо и налево, что его друг сел на один из многочисленных кораблей, направлявшихся в Грецию, и уплыл ради рискованной сделки, но через три месяца после его исчезновения австрийские власти (которым тогда подчинялся город) объявили награду тому, кто обнаружит тело. Беллусси, после долгого допроса в полиции, чтобы отвести висевшие на нем подозрения, указал трех людей – по его словам, убивших Саворньяна на его глазах. Но эта сомнительная версия только ухудшила его положение, и Беллусси арестовали.
Тогда-то Бастиниани и увидел призрак. Коммерсант настоял, чтобы полицейские проверили огород, – и на том самом месте, где он видел привидение, они обнаружили тело, зверски изуродованное и закопанное в тесной яме. Найденное тело стало уликой столь очевидной, что Беллусси осудили и приговорили к смерти. Перед казнью он признался в убийстве Просперо, но уверял, что речь идет о трагической случайности, произошедшей после ссоры. Что ж – мертвец ему отомстил.
Идите теперь налево вдоль фондаменты де ла Пескария (fondamenta de la Pescaria, «набережная Рыбной лавки»), потом сверните направо на салицаду де ла Кьеза (salizada de la Chiesa, «мостовая церкви»), пока не выйдете на «приподнятое» кампо дель Анцоло-Рафаэль (campo de l’Anzolo Rafael, «кампо Ангела Рафаила»), одно из многочисленных «приподнятых» кампо Венеции.
Многие венецианские кампо поднимаются к центру. В этих возвышенностях спрятаны глиняные баки, являющиеся частью хитроумной системы очистки дождевой воды, которая потом заполняет колодец – как в центре этого кампо, «приподнятого» в 1349 году.
* * *
Согласно хроникам XVII века, здесь стоял дом двух мастериц-кружевниц, Лукреции и Виктории Торре, прославившихся тем, что сплели кружевной воротник из седых человеческих волос (получив за это 250 золотых дукатов), который король французский Людовик XIV надел в торжественный день своей коронации. Что же касается церкви Анцоло-Рафаэль, перед которой вы находитесь, то она была заложена в 416 году, как считается – во исполнение обета Адрианы, жены Дженузио Рутено, синьора Падуи. Церковь многократно сгорала почти дотла и много раз перестраивалась. А еще – в ней родилась необычная легенда.
Семь месс мертвого священника
Уже через несколько дней после своего назначения дону Беньямино пришлось решать в новом
