Венецианские тайны. История, мифы, легенды, призраки, загадки и диковины в семи ночных прогулках - Альберто Тозо Феи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
История николотти и кастеллани – это не только история соперничества. В ночь на 21 марта 1848 года кто-то положил на ступеньки базилики Сан-Марко два связанных шарфа, черный и красный, в знак того, что сейчас не время бороться друг с другом, а время бороться с общим врагом – австрийцами. На следующее утро в городе вспыхнуло героическое и трагическое восстание, поднятое Даниэле Манином и Никколо Томмазео.
Сойдите с моста с той же стороны, с которой вы на него поднялись, и идите дальше по набережной до кампо Сан-Барнаба (campo San Barnaba, «площадь Св. Апостола Варнавы»), которую от моста отделяет несколько десятков метров. На ней возвышается классицистическая церковь, перестроенная во второй половине XVIII века. На это кампо, как зафиксировано в хрониках, 29 января 1441 года вступил пышный конный кортеж, прибывший от Сан-Самуэле (неподалеку от палаццо Грасси, практически напротив, по ту сторону Каналь Гранде) благодаря мосту, настланному из лодок. Таким торжественным образом отмечалась свадьба Якопо, сына тогдашнего дожа Франческо Фоскари, и Лукреции Контарини.
По этому случаю был задействован также и «Бучинторо»[114] – легендарная парадная галера, на которой дож каждый год ездит в день Вознесения обручаться с Адриатикой (последняя такая галера была сожжена Наполеоном Бонапартом). На ней новобрачную, в сопровождении ста пятидесяти дам, перевезли в Палаццо Дукале.
Жизнь и отца, и сына закончилась трагически. Это описано и в поэме Байрона «Двое Фоскари», и в одноименной опере Джузеппе Верди. Обвиненный в убийстве Эмолао Донато, могущественного главы Совета Десяти, Якопо был приговорен к изгнанию, в котором он впоследствии и умер. Потрясенный этой смертью отец, всю жизнь проведший в боях за расширение земельных владений Республики, в октябре 1457 года в возрасте 84 лет был отставлен с поста дожа по причине дряхлости (редчайший случай в истории дожей) и скончался через семь дней после этого.
Но, конечно, и с этим местом связана красочная история о призраках. В 1612 году здесь разыгралась мрачноватая драма. В центре которой…
Мумия бесчестного крестоносца
Весною того года при реконструкции старой капеллы было найдено мумифицированное тело воина-крестоносца. Находка оказалась большой неожиданностью: об этом захоронении все давно позабыли. Поскольку земля под капеллой принадлежала семейству Морозини, один из молодых членов семьи забрал мумию и разместил ее в наружном павильончике в парке, разбитом вокруг их большого дома на «твердой земле». Вскорости иссохшее тело стало предметом всеобщего любопытства и насмешек: молодой патриций устраивал вечеринки, на которых выставлял жутковатый «экспонат» на всеобщее обозрение.
Но однажды утром Морозини с удивлением обнаружил, что мумия поменяла свое положение. Будучи убежденным, что в павильон просто кто-то вошел без его ведома, он навесил на него еще один замок. Но это необъяснимое явление повторялось. Через несколько недель юноша решил сам провести ночь в павильоне. И на рассвете произошло нечто необыкновенное: мумия поднялась из саркофага и сказала: «Я умер в бесчестии: отправляясь из Венеции в Святую землю, спьяну упал в воду и утонул. Моя семья, стыдясь, не пожелала нести мое тело в дом, и с того времени оно покоится, будучи не в состоянии истлеть, в той капелле, что вы разрушили. Чтобы обрести покой, я должен совершить какой-нибудь геройский поступок, но это невозможно. Оставьте меня в покое, не приходите сюда в сумерках, или поплатитесь жизнью».
Известие об этом необыкновенном происшествии быстро распространилось по городу, и наконец один из друзей Морозини уговорил его позволить провести там ночь – и даже заключил пари, что ему это удастся. Молодой человек расположился внутри, в компании крестоносца, в то время как снаружи, у двери, стоял слуга-часовой. Как вдруг человеческая фигура с пожелтевшей иссохшей кожей вышла из саркофага и двинулась к незваному гостю.
Тот, хоть и ожидал чего-то подобного, помчался к двери и принялся стучать, чтобы ему отворили. Но слуга спал и ничего поначалу не слышал. Юноша продолжал вопить и стучать в дверь и тогда, когда мумия сжала пальцы вокруг его шеи, а когда слуга наконец открыл – свалился к его ногам. Наутро, войдя в павильон, Морозини обнаружил крестоносца распростертым на земле, с застывшим на лице выражением ярости и боли. Говорят, его тайком похоронили в церкви Сан-Барнаба, и с тех пор он время от времени появляется на этом самом кампо, ища, какой бы геройский поступок ему совершить.
Полента для барнаботти
Начиная с определенного момента в состав венецианской знати (и таким образом – в правительство Республики) можно было войти, доказав свой патриотизм внушительной суммой, пожертвованной на нужды той или иной войны, которую вела Яснейшая. И такие новоприбывшие члены Большого совета оставались в нем (если только не совершали преступлений), даже если их семьи впадали в нищету. В конце XV века, когда Франческо Фальер и Габриеле Бон предложили субсидировать обедневших нобилей, оказалось, что в стесненных обстоятельствах находятся 1225 патрициев, представленных в Большом совете – при общем их числе 1800.
Поскольку таким обедневшим нобилям Республика предоставляла дома в районе Сан-Барнаба, их стали называть «грошовыми барнаботти» и высмеивать за любовь к поленте. Покупая эту простонародную еду, отнюдь не предназначавшуюся для столов знати, обнищавшие нобили спешили спрятать ее в широких рукавах своих патрицианских мантий. Celença, la g’ha fogo in manega! («Ваш-сиясь, у вас рубашка горит!») – насмехались гондольеры, указывая на выходящий из рукавов пар от еще горячего кушанья.
* * *
Теперь оставьте церковь за спиной и отправляйтесь на калле Лунга (calle Lunga), а через несколько десятков метров сверните налево, на калле де ле Туркетте (calle de le Turchette, «улица Турчанок»), пока не дойдете до одноименного моста. Это название, несомненно, восходит к событиям 1428 года, когда большую группу турчанок, захваченных в ходе очередной войны с Османской империей, посадили здесь под замок в большом доме с зарешеченными окнами – в надежде на скорое обращение пленниц в христианство. Действительно, немалое количество турок, став не по своей воле «гостями» Яснейшей, переходило в христианство, из корыстных соображений или искренне уверовав. А когда в 1571 году дож Себастьян Веньер вернулся домой после победы у Лепанто, помимо богатых трофеев он привез с собой целый
