Эшелон - Иосиф

Временно забыв об оптическом излучении «Краба», я накануне нового, ничего хорошего никому не сулившего, 1953 года понял природу радиоизлучения этой туманности. Все дело — в космических лучах, которыми буквально «начинена» Крабовидная туманность. Вернее, в электронах сверхвысоких энергий, которые, двигаясь в магнитных полях туманности, должны излучать электромагнитные волны. Я успел опубликовать эту работу, а потом наступили описанные выше мрачные времена. В эти зимние месяцы мне было не до науки.

Но грозовые тучи рассеялись… «Увы, к позору всех людей Вождь умер собственною смертью…» — метко обрисовал ситуацию один хороший поэт. И вот, 5 апреля после полудня я стоял на Пушкинской площади, ожидая трамвая № 17, который должен был отвезти меня в останкинский барак, где я тогда жил. Почему-то трамвая не было очень долго, и от нечего делать я подошел к газетному стенду, где меня сразу же обожгла очень краткая заметка (хроника), что «врачи-отравители» реабилитированы и все обвинения с них сняты! Никогда не забуду горячей волны радости, которая буквально залила меня, так что я едва не упал. Тут подошел набитый до отказа мой трамвай, куда я, что называется, «ввинтился». Я висел на поручне в этой немыслимой тесноте, и каждая моя клетка, что называется, пела от счастья. И вдруг молнией пронзила мысль, казалось бы не имеющая никакого отношения к реабилитированным врачам. «Ведь если нельзя было объяснить радиоизлучение Краба продолжением его оптического теплового излучения, то почему бы не объяснить оптическое излучение этой туманности продолжением ее радиоизлучения, имеющего, как я тогда уже знал, заведомо нетепловую природу? Значит, оптическое излучение Краба тоже нетепловое, оно порождается «релятивистскими» электронами, но с энергией еще в сотни раз большей, чем у тех, которые вызывают радиоизлучение!»

Трамвай тащился до Останкино минут 45. Я был в каком-то сомнамбулическом состоянии. За эти 45 минут я в уме выполнил весь теоретический расчет этого излучения. Приехав домой, я тут же без единой помарки написал статью в «Доклады Академии Наук», которую через неделю представил Григорий Абрамович Шайн.

Думаю, что это лучшая моя работа. Она вызвала настоящий взрыв дальнейших исследований во многих странах. Круги от этого взрыва расходятся до сих пор.

Через пару недель меня встретила моя знакомая (та самая), с которой я все эти три месяца не встречался, и как ни в чем не бывало, улыбаясь, сказала: «Вот видишь — а ты кипятился! Выпустили же твоих врачей — значит они невиновны. Это прямо написано в газетах». Мне нечего было ей возразить.

На заметку в «Правде» московский люд откликнулся незамедлительно. Я собственными ушами в пригородной электричке слышал посвященную этому выдающемуся событию песню, которая пелась на мотив популярного в те далекие годы утесовского шлягера «скучно жить мне друг Пеструха в мире одному…» Почти все слова этой удивительной песни я запомнил. Вот они:

Прочитал вчера газету — вот что не пойму:Как понять заметку эту? Кто пойдет в тюрьму?Дорогой товарищ Вовси! За тебя я рад.Ты, как выяснилось, вовсе был не виноват.Понапрасну ты томился в камере сырой.Подорвать ты не стремился наш советский строй.Дорогой товарищ Коган, знаменитый врач!Ты расстроен, ты растроган — но теперь не плачь.Ты расстроил свои нервы, кандидат наукИз-за суки, из-за стервы этой Тимашук…

Увы, конец этой песни выпал из моей памяти. Помню только, что он был очень мажорным. При наличии некоторой фантазии насмешливый и даже озорной тон этой песни можно рассматривать как современный аналог «пурим — шпил» — традиционного веселого действа, которым отмечается праздник «Пурим». Скорее, однако, эта песня отражает национальный характер русского народа, примечательной особенностью которого является отходчивость.

Песня была вестником оттепели. Она предвещала наступление эпохи бардов и менестрелей — надвигались звонкие шестидесятые годи. Увы, все проходит, и эта эпоха уже давно отошла в прошлое

Экстрасенсика

Как это ни покажется странным, я не обращал раньше сколько-нибудь серьезного внимания на этот «феномен». Под «феноменом» здесь, конечно, понимаются не полные жуткой таинственности рассказы о чтении и передаче мыслей на огромные расстояния, о «биополях», медиумах и прочих такого же рода категориях. Речь идет об устойчивом и я бы сказал — жгучем интересе общества ко всякого рода потусторонним материям. Конечно, термин «материя» мною применяется здесь в чисто условном смысле. Какая уж тут «материя»! Тем не менее факт остается фактом: и в нашем, безусловно самом прогрессивном обществе «развитого социализма», и в потребительском, постиндустриальном обществе со страшной силой загнивающего капитализма, а также в голопузом и бесштанном «третьем мире» интерес к комплексу проблем, которые я по старинке буду называть «нечистой силой», неимоверно велик.

Вот, например, в эти весенние недели 1984 оруэлловского года интеллигентные москвичи, затаив дыхание, поглощают страницы «Иностранной литературы», где напечатан новейший роман какого-то модного молодого американского писателя по фамилии Кинг. Название романа «Мертвая зона», герой его — экстрасенс Джонни Смит запросто преодолевает разного рода пространственно-временные ограничения. Причем с одинаковой легкостью делает это «в оба конца» — как «вперед», так и «назад», разве что только потеет при этом — все-таки работенка… Оно, конечно, в этом романе довольно ярко и реалистически отображены неприглядные нравы, господствующие в политической жизни великой заатлантической демократии, но в том-то и дело, что экстрасенсный план произведения — вовсе не литературный прием, а неотъемлемая часть романа, к которой автор относится «на полном серьезе». Да и в произведениях отечественных авторов в последние годы явно прибавилось чертовщины: вспомним хотя бы айтматовский «Буранный полустанок» или, скажем, «Альтиста Данилова». Эти произведения литературы вряд ли можно считать развитием линии «Мастера и Маргариты», прежде всего по причине их малой талантливости. Вернее всего — это дань моде или лучше сказать — поветрию.

В том, что экстрасенсное «восприятие действительности» стало сейчас весьма популярным, я убедился полтора месяца тому назад во время своего последнего «малеевского сезона». Среди других обитателей этого дома творчества писателей я поддерживал некоторый контакт с Рюриковым, которого встречал здесь и раньше. Этот Рюриков специализируется… по любви. Только не подумайте ничего плохого: любовью он занимается, так сказать, профессионально и в самом высоком смысле — написал даже довольно толстую книгу, имевшую известный успех у неизбалованного такой тематикой советского читателя. На мой взгляд, книга эта просто скучная, так же как и ее автор — впрочем очень честный и порядочный человек, отличный семьянин. Рюриков много лет занимается этой своеобразной тематикой и, похоже, завредился на ней. Из отдельных его высказываний я понял, что он глубоко и даже таинственно верит в парапсихологию, экстрасенсов и пр. Как-то раз он специально пригласил меня погулять, дабы обратить меня в экстрасенсную веру. Он хотел этого достигнуть, приведя несколько впечатляющих примеров. Что и говорить, «примеры» были еще те… Ну, скажем, такой. У Рюрикова есть знакомый экстрасенс с простой фамилией Иванов (кстати, после этого я случайно узнал, что такой экстрасенс действительно в Москве существует). Есть еще у специалиста по любви приятель, у которого опасно заболела печенка, причем он находился в 3000 км от Москвы. Желая помочь товарищу, добрый Рюриков (а он действительно добрый) пришел к Иванову. Тот сразу же стал улавливать… биополе рюриковского приятеля!

— Позвольте, — удивился я, — но ведь этот Иванов никогда в глаза не видел вашего приятеля. Следовательно, он не мог знать характеристик его биополя. Как же он его выделил из такого чудовищно высокого уровня «биопольных» шумов, генерируемых многими миллионами человеческих существ?

— А он использовал меня — ведь я-то своего товарища знаю, — вполне серьезно ответил Рюриков.

Вот так-то! Я, совершенно растерявшись от такого способа мышления, только спросил:

— А скажите, ведь через посредство биополя можно оказать и отрицательное воздействие на заболевший орган, так сказать, «напустить порчу»?

— В принципе, конечно, можно, но экстрасенсы — хорошие люди, они этим не станут заниматься.

— Но ведь в семье не без урода: найдутся ведь и такие, которые за приличное вознаграждение смогут нарушить эту сухаревскую конвенцию — тому немало примеров можно найти в литературе, особенно средневековой. И тогда распространится новая чрезвычайно опасная форма международного терроризма!