Паническая атака. Избавиться раз и навсегда! - Андрей Владимирович Курпатов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
• стоишь в толпе, давка, держишься сам за себя, как моряк за поручни, и руки занемели, ноги затекли;
• домой вернулся, поздно, одиноко, тоскливо на душе – и вот голова заболела…
Тогда уж точно всё станет ясно! Ясно как белый день: в них, в этих обстоятельствах, и заключается проблема – в транспорте, в открытом пространстве, в присутственном месте, в давке, в одиночестве и т. д.
Получается вроде бы логично: вот обстоятельства и вот «организм шалит». Почему шалит? Ну, это следующий вопрос, мы в этом ещё разберёмся, полагаем мы, а пока – ужас-ужас, что если умру?
И вот мы уже выскользнули из основной, из изначальной проблемы фрустрации, неудовлетворённости какой-то своей базовой биологической потребности. С ней было всё непонятно, а сейчас та самая искомая ясность появилась: будем беспокоиться за здоровье, которое подводит, пугает приступами. Тут же идеи возникают: вдруг, инфаркт, мгновенная смерть… Надо к врачу срочно!
Нейтральные прежде обстоятельства – транспорт, открытое пространство, толпа и т. д. – по механизму условного рефлекса превратятся для нас в полноценные условные стимулы – нашу персональную «лампочку» или «звонок». На них мы теперь будем реагировать автоматически мощным вегетативным рефлексом, который назовём для солидности «приступом»!
Но, что самое приятное, пока эти приступы и толпы на нас нападают, обо всём остальном можно благополучно забыть…
Какие там «потребности», какие там «хочу» и «душевные терзания»?! Нет, в топку их! Нам теперь выжить бы!
Невроз – это способ избежать небытия, избегая бытия.
Пауль Тиллих
Дальше приступ повторяется ещё и ещё. И разумеется, при такой-то регулярности, такой чёткой связи «причины» (условный сигнал) и «следствия» (вегетативный приступ) у нас и малейшего сомнения не останется: мы тяжело больны, причём именно физически.
Неизвестность, непонятность куда хуже любой, пусть даже плохой, даже пугающей, но определённости. А если тебе понятно, что всё дело в «здоровье», то и слава богу. Остаётся только свыкнуться с мыслью, что ты «неизлечимо болен», и жить с этой своей «болезнью» долго и мучительно.
А если врачи скажут, что всё у нас «в полном порядке», мы им просто не поверим, ведь бывает же, что они ошибаются. А что если это как раз тот случай? Так что даже не пытайтесь нас разубедить, нам ваших доводов не нужно, нам нужна определённость.
Невротический конфликт, тем более подсознательный, – дело тёмное, а вот идея болезни – мысль даже блестящая!
Да и на всё теперь можно наплевать после того, как у тебя такая «болезнь» обнаружилась, – и на свои «хочу», и на свои «не хочу», и на «возможности», и на их отсутствие. Гори оно всё синим пламенем! Я болен! «Чик-чирик, я в домике!»
Вот только одна беда: постепенно становится всё хуже и хуже, ведь повторение, как известно, мать учения, а «учение» здесь – это условные рефлексы.
Разучиваются и тренируются у нас здесь не песни и не танцы, а эти гнусные «патологические условные рефлексы», т. е. «приступы», «кризы», «атаки». Вот и живи теперь с этим…
И ведь ко всему этому постепенно действительно привыкаешь. С какого-то времени ты даже перестаёшь бояться своих приступов. Конечно, они тебе не нравятся, но ведь они тебя и не убивают, а потому жить можно.
Вместе с тем невротический конфликт, лежащий здесь в основе всего, скрыт от сознания, и оттого на душе вроде как стало легче. Хотя, конечно, успех этот весьма сомнителен… На душе ведь всё равно плохо, но теперь ещё и по причинам неизвестной «болезни».
То есть в конечном счёте мы сами себя обманули… Но давайте посмотрим на примере, как это работает.
Случай из психотерапевтической практики
«Между „хочу“ и „надо“»
Моей пациентке Светлане 37 лет, она училась в своё время на инженера, но, как говорится, не сложилось: сначала родился сын, потом у мужа появилась работа в дальнем зарубежье, куда пришлось ехать, но вот интересной работы для неё не нашлось.
Сейчас Светлана живёт в России, но снова не трудится. Не потому, правда, что нет для неё работы, а потому, что она «не может» работать. Характер у неё сильный, даже в чём-то стервозный (был таким, по крайней мере, до «болезни»), но поскольку сама она человек хороший, этого и незаметно.
Светлана обратилась ко мне с жалобами на приступы сердцебиения, затруднённого дыхания, повышения артериального давления (до 140/90 мм ртутного столба), выраженной слабости, потливости и прочими, сопровождающимися чувством страха.
Всё это безобразие возникло у неё четыре года назад на фоне «полного благополучия». Домашняя ситуация и вправду выглядела идеальной: любимый муж, серьёзный и ответственный сын, хорошее материальное положение…
К моменту нашей встречи её «вегетососудистая дистония» достигла крайней степени выраженности. В течение полугода Светлана не покидала квартиру и не могла находиться в ней одна.
Светлана рассказала мне о своей «болезни». Я её внимательно выслушал, а потом спросил:
– А как с психологическим состоянием?
– Да какое там психологическое состояние! – ответила мне Светлана. – Разве с таким здоровьем будешь с головой дружить?! Конечно, плохо.
И вот классический пример подмены причины следствием… Светлана действительно была уверена в том, что её плохое психологическое состояние было обусловлено тревогой за здоровье. Хотя, как мы потом выяснили, эта тревога была уже вторичной. А вот в основе её невроза лежал полноценный – хороший такой, откормленный – внутренний конфликт между «хочу» и «должна».
Что же мы обнаружили?
Мы обнаружили следующее: в течение последних четырёх с половиной лет муж Светланы «на фоне больших нагрузок на работе и усталости» перестал проявлять к ней сексуальный интерес, мотивируя это развившейся у него импотенцией.
Поначалу Светлана предпринимала попытки лечить мужа у врачей и знахарей, однако лечение он всячески саботировал. Светлана раздражалась, хотя эти свои эмоциональные реакции старательно сдерживала. А как же, ведь она «достаточно хорошо воспитана»!
Вместе с тем Светлана была молодой и привлекательной женщиной, после возвращения из-за границы «думала, что жизнь только начинается».
Финансовое положение семьи позволяло ей не работать, но роль домохозяйки её не устраивала: «Вот, ухаживаю за двумя мужиками! Старший целый день на работе, а у младшего одни девицы на уме. А что поделаешь?.. Я бы пошла работать, да все связи уже утрачены, и профессия у меня неподходящая».
Неудивительно, что первый вегетативный приступ возник у Светланы, раздражённой своим положением «домохозяйки», в продуктовом магазине. Приступ сопровождался страхом, ей показалось,
