Беспечные ездоки, бешеные быки - Питер Бискинд

В середине 60-х Эшби встретился с режиссёром Норманом Джуисоном. Они быстро подружились. Друзья решили, что Хал увидел в Нормане своего отца, которого ему всегда так не хватало. Джуисон заботился о нём, даже пускал ночевать на кушетке в своём кабинете, когда Хал разводился со своей очередной, третьей по счёту, женой Ширли. Эшби работал с Джуисоном на его лучших картинах — «Цинциннати Кид» (1965 г.) и «Афера Томаса Крауна» (1968 г.). По словам Хаскелла Уэкслера, оператора на нескольких фильмах Джуисона, «Хал работал мощно. После его руки творческие находки режиссёра просто расцветали. У них сложился великолепный тандем. Думаю, позже Норман так и не создал ничего лучше того, что они сделали, работая вместе».

Пика карьеры Эшби-монтажёр достиг в 1967 году, когда в борьбе за «Оскара» его монтаж фильма «Душной южной ночью» обошёл работу Боба Джоунса («Угадай, кто придёт к обеду?»). Он немало озадачил прессу, объявив, что рассматривает получение премии «Оскар» как завершение своей карьеры. «На протяжении 10 лет я работал по 17 часов в сутки 7 дней в неделю, — заявил Эшби. — Я просыпался в три часа утра и отправлялся на студию. Собирался уйти в шесть, но задерживался до девяти вечера. В профессии я чувствовал себя всё увереннее и увереннее, а мои браки рушились один за другим. И вот я устал. Монтажом я занялся только потому, что все вокруг только и говорили — это лучший способ научиться самому ставить картины. Но так вышло, что мне уже почти 40, а сил продолжать гонку за мечтой стать режиссёром уже не осталось. И вот я решил остановиться».

В то время, когда на старой площадке студии Голдвина Эшби монтировал картину Джуисона «Русские идут! Русские идут!» студии «Мириш компани» [85] по заказу «Юнайтед артистс», Малвехилл, хотя и пребывал в ещё очень юном возрасте, уже возглавлял производство студии. В компании справедливо считали, что среди всех братьев Мириш только у Гарольда были мозги, и когда он неожиданно умер, коллектив лишился последней и единственной опоры. «На студии всё остановилось, — вспоминает Малвехилл, — и руководить мне было положительно нечем».

Так Малвехилл прибился к Эшби. Они вместе курили «травку» и рассуждали о том, что хотели бы ставить. «В основном мы философствовали на тему той гнили, что была вокруг», — замечает Малвехилл. Эшби говорил, что ему интересно показать в кино «состояние человека». Как и другие представители «нового» Голливуда, по замечанию Малвехилла, «Хал был противником привлечения в свои фильмы кинозвёзд. Тогда я воспринимал это как должное, как его собственную философию процесса создания фильма. Но теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что это был голос его «я». По его мнению, звездой должна стать сама картина, а не актёры, то есть, по большому счёту, звезда — это режиссёр, Хал Эшби».

В 1967 году Хал представлял собой классическое воплощение представителя поколения «людей-цветов», хотя ему и было уже 38 лет. Внешне он напоминал Хо Ши Мина, только был повыше ростом и носил огромные розовые солнцезащитные очки. Его лицо скрывала начинавшая седеть белокурая шевелюра с пробором посередине, составлявшая единое целое с косматой бородой, которую Эшби никогда не стриг. (Так он скрывал свой слабый подбородок.) Эшби предпочитал носить джинсы клёш или потёртые вельветовые штаны, сандалии и бусы. Он совершенно забросил свои зубы, отчего впоследствии ему пришлось потратить уйму времени и денег на исправление ошибки молодости. При этом личная гигиена оставалась его «пунктиком». С утра до вечера Эшби курил «травку», не важно, был он на работе или дома, гонял на мотоцикле и был без ума от музыки, особенно — «Роллинг стоунз». Он сам говорил, что в другой жизни не отказался бы стать Миком Джаггером. Говорил он мягким спокойным голосом, но, как часто бывает с такими людьми, внешность оказывалась обманчивой. «В Хале было столько злобы и ненависти, что он и сам не знал, как обуздать бившие через край эмоции», — вспоминает Малвехилл.

Джуисон был занят другими проектами и предоставил Эшби шанс попробовать себя в постановке фильма но книге «Домовладелец», права на которую принадлежали ему. Продюсировала фильм для «Юнайтед артистс» компания «Мириш». По обыкновению, Хал обошёлся без звёзд. В середине съёмок прямо на площадке он женился в четвёртый раз — на Джоан Маршалл, высоченной блондинке. По поводу финала картины Джуисон и Эшби, мастер и ученик, во мнениях разошлись. Так наметилась творческая индивидуальность молодого режиссёра. Для него это стало своего рода актом освобождения «сына» от опеки «отца».

Питер Барт посмотрел фильм «Домовладелец» и отправил Эшби сценарий «чёрной» комедии под названием «Гарольд и Мод». В основе странной истории лежали взаимоотношения молодого неудачника, несколько раз хотевшего покончить жизнь самоубийством, и эксцентричный женщины, которая по годам годилась ему в бабушки. «Для меня «Гарольд и Мод» стал символом той эпохи, — рассказывает Барт. — В 80-е или 90-е такой фильм сделать было уже невозможно. А тогда, в конце 60-х, чудаковатых гениев был пруд пруди, они постоянно что-то выдумывали и несли свои блестящие идеи в кино. Так вышло и с историей «Гарольд и Мод» — её написал чистильщик бассейнов».

Лучше сценария для Эшби и придумать было нельзя — он был просто уникален по своей глупости. На роль героев Хал пригласил Рут Гордон, пожилую актрису с Бродвея, которая отметилась крохотной ролью в «Ребёнке Розмари», и Бада Корта. Студия собиралась, было, поставить своего продюсера, но режиссёр воспротивился и добился назначения на эту должность Малвехилла, хотя тот и слабо представлял, в чём заключались его функции. Так новоявленный продюсер уволился из компании «Мириш» и начал новую карьеру. Уже вдвоём они отправились на совещание на студию «Парамаунт», где до полуобморочного состояния отстаивали каждую строку в бюджетном плане. В результате им удалось дожать руководство студии и получить бюджет в 1 миллион 200 тысяч долларов.

Съёмки закончились в конце февраля — начале марта 1971 года, примерно в одно время с выходом на экраны «Крёстного отца». Хал монтировал материал у себя дома на Лорел-Каньон. Дом он арендовал, потому что был вынужден платить такие умопомрачительные алименты, что боялся иметь что-то в собственности. В то время Лорел-Каньон был во власти хиппи. Дешёвые дома были населены пробивавшими себе дорогу художниками, музыкантами и актёрами. Рядом с Эшби, постоянно молотя по клавишам, жила Кэрол Кинг. Неподалёку, через улицу, напротив дома Дона Симпсона и Джерри Брукхаймера, жил Спилберг. Рядом были дома Элиса Купера и Микки Доленца из «Мартышек». Позади жили ребята из группы «Флитвуд Мак». Двухэтажный дом, в котором жил Хал, был построен в традиционном испанском стиле. Комнаты разделяли арочные дверные проёмы, стены были выдержаны в пастельных тонах. Режиссёр жил в большой комнате второго этажа, где стояла кровать, стол для игры в пул и телевизор огромных размеров. Дома Эшби находился редко, словно не хотел обживать это место, как, кстати, и любое другое, отказываясь брать на себя лишние обязательства. При беглом взгляде, статуэтку «Оскара» в доме было не заметить.

Студия довольно высоко оценила «Гарольда и Мод». Разговоров было тоже достаточно, но крайней мере так решили Эшби и Малвехилл, считая себя виновниками ажиотажа. «Мы были уверены, что фильм станет лучшим по итогам года, что мы всех наповал сразим, — вспоминает те дни Малвехилл. — Потому и дали зарок — в дальнейшем самим контролировать все этапы производства». Так режиссёр и продюсер основали кинокомпанию «Дэ-Эф-Эф» (акроним из первых букв английских слов Тупоё-Подлое-Кино).

Очередной брак Эшби рассыпался, как только началось производство картины, и он начал встречаться с жившей в фургоне дублёршей Рут Гордон. В один из передних зубов женщины был вставлен бриллиант. После четырёх разводов Эшби поумнел и не спешил оформлять свои отношения. Ему нравились высокие, худые, атлетически сложенные девушки, напоминавшие мальчишек. По выражению Уэкслера, «связь с Халом у них обычно заканчивалась либо «Мерседесом», либо ничем». Когда девчонка ему надоедала, он утыкался в телевизор и не обращал на неё никакого внимания, а потом предлагал убраться. Как вспоминает Боб Дауни-старший, близкий друг режиссёра, Хал обычно говорил: «Когда одна уходила через дверь, было достаточно открыть окно, чтобы туда влезла другая». Как-то Эшби спросил разрешения пригласить на один из предварительных показов кого-нибудь из своих бывших жён. По замечанию Барта, «в зале оказался целый выводок очень похожих друг на друга высоких блондинок. Создавалось впечатление, что все они были родом из Юты».

Лента вышла на Рождество 1971 года, как раз в то время, когда академики начинали рассматривать кандидатуры на премию «Оскар» будущего года. Как оказалось, «Гарольд и Мод» они не «рассмотрели». Рецензии были разгромные, а в одной из первых, в «Вэрайети», А.Д. Мёрфи назвал фильм странной историей о подозрительном сиротстве. На «Парамаунт» объявили о провале и как воды в рот набрали. Через неделю проката картина сошла, хотя гораздо позже будет признана культовой кинематографической работой. «Народ не удавалось затащить в кинотеатры, — жалуется Малвехилл. — Только от упоминания об отношениях 20-летнего парня и 80-летней женщины у них воротило с души. А если уже посмотревших фильм спрашивали, о чём он, то звучал стандартный ответ — о том, как мальчик спит со своей бабушкой. Мы были убиты. Сценарии и звонки с предложениями, только что лавиной осаждавшие нас, неожиданно прекратились, словно кто-то топором рубанул по телефонному кабелю. Пробуждение оказалось тяжёлым, настоящее похмелье. Для Эшби это стало потрясением и он объявил о прекращении деятельности компании «Де-Эф-Эф».