Счастье в награду - Кэтрин Стоун

— А заодно и поиздевавшись над Лукасом.

— Да, — подтвердил Брэндон. — И это тоже. Адам даже сказал почему: чтобы отомстить за Марианну, а не за Кей. На последнюю Джону в общем-то было наплевать. Но свою жену Джон любил глубоко, как самую драгоценную собственность.

— Вы хотите сказать, то есть Адам хотел сказать, что Лукас и Марианна были любовниками?!

— Нет. Насколько я понял из своих разговоров с Вивекой, Марианна почти не встречалась с Лукасом — так, случайно сталкивались на светских раутах и благотворительных балах. Но когда-то, очень давно, они дружили. Да вы наверняка об этом знаете. Марианна и Фрэн были самыми близкими приятельницами Дженни. Вы представляете, Гален, что происходит между такими людьми, особенно если они считают, будто Дженни была убита?

— Да, — кивнула Гален, вспомнив рассказ Лукаса о его отношениях с Лоренсом, охладившихся после смерти Дженни. — Во всяком случае, мне так кажется. Те, кто выжил, могут перестать встречаться, однако между ними остается сильнейшая духовная связь, которая может стать даже крепче, чем до несчастья.

— Верно. И с годами Лукас стал для Марианны настоящим героем. Начало этому положили его усилия удержать меня за решеткой все двадцать два года, определенные на суде. Джон признался Адаму, что вся его семейная жизнь прошла под дифирамбы, которые Марианна без устали пела драгоценному Лукасу: какой он блестящий следователь, какой честный, какой отважный, какой самоотверженный — ни дать ни взять сказочный рыцарь, истребитель драконов. Она не стеснялась нахваливать его и дома, и с телеэкрана — благо ей не раз представлялась возможность прокомментировать очередной его успех. Джон желал, чтобы Марианна принадлежала только ему, причем во всех смыслах. Но слишком большая часть ее души была безвозвратно отдана Лукасу, непобедимому герою, с которым не мог сравниться ни один нормальный человек. И Джон возненавидел Лукаса, он на дух его не выносил, и когда возможность убивать его женщин сама пришла в руки… да, он стал упиваться тем, что причиной кровавой резни стал его заклятый враг. — Брэндон сделал паузу, но, не дождавшись от Гален никакой реакции, спросил: — Ну, что вы думаете?

— Что я думаю?.. — Она растерялась. Ей давно уже было не до размышлений, ее колотила дрожь, нервная дрожь под теплым бирюзовым пальто.

— Вы поверили в мой рассказ? Он звучит достаточно правдоподобно?

— Что-то я совсем вас не понимаю.

— Вот и команда захвата не хотела ничего понимать. Пока мы слушали все эти рассуждения, я постоянно твердил им, что здесь нет ни слова правды и от всей этой сказочки слишком дурно пахнет. А они отмахивались от меня и ворчали на бесполезность сидения здесь. Судя по всему, Джон Маклейн и не собирался появляться у Вивеки, чтобы позволить захватить себя с поличным. А ведь им это пообещали. И пока мы так препирались, впервые прозвучал голос Лукаса — он связался с нами по радио из своего фургона.

«Приготовиться! — приказал он. — Приготовиться к прорыву!» Он не выключил связь с командным пунктом, нам было слышно, как он отдает приказания снайперам, расставленным вокруг дома. Им Лукас тоже велел быть готовыми и лишний раз убедиться, не перекрыта ли линия прицела. Они доложили, что все в порядке и Адам Вон у них на мушке.

— Адам?!

— Это была его исповедь, а не Джона! Пытаясь выставить Джона убийцей, он хотел притупить бдительность Вивеки. И ему это удалось. Слова Адама настолько выбили ее из колеи, что она не обратила внимания на то, что весь рассказ шит белыми нитками. Адам врал от начала и до конца — и даже я сумел раскусить его ложь, вспоминая все, рассказанное мне Вив, в том числе и одно признание, за которое потом без конца себя казнила. Она как-то сказала, что не может отделаться от ощущения, будто блестящий корреспондент Адам Вон упивается своими репортажами с поля боя. И чем ужаснее выглядит описываемая им сцена, тем радостнее у него вид. Как у настоящего садиста, не так ли? А ведь Женский Убийца определенно был садистом. В отличие от Джона Маклейна, о котором я имел вполне четкое представление из рассказов Вив. И вовсе не Марианна терроризировала Джона, а Фрэн прожужжала Адаму все уши о своем Лукасе. Я мог убедиться в этом на своем горьком опыте, да и Вивека тоже. Еще на первом заседании по поводу досрочного освобождения мы выяснили, что Лукас появился на суде благодаря письму Фрэн. И любой, кто хоть однажды видел Марианну в эфире, мог подтвердить: она никогда не пела Лукасу дифирамбов, во всяком случае, не больше, чем он того заслуживал. Зато Фрэн готова была молиться на него, чем только сильнее ранила Адама.

— Фрэн… — эхом отозвалась Гален. Она ни разу в жизни не видела жену Адама, болезненную и слабую сестру Марианны, укрывавшуюся в сновидениях, навеянных успокоительными таблетками, все то время, пока Женский Убийца собирал свою кровавую жатву. Но Гален видела ее девочкой — на фотографии, снятой в день гибели Дженни. Даже тогда Фрэн выглядела на редкость хрупкой и обещала вырасти в тот тип женщины, которую запросто может убить правда о сексуальных похождениях мужа, что и пригрозила сделать Кей. — Адам признался?

— Нет. Он умер через шесть секунд после рапорта снайперов. Сразу после приказа Лукаса открыть огонь.

— Не переборщил ли он? Нет. Потому что за те шесть секунд Адам сделал свой ход. Он успел одной рукой скрутить Вивеку, а другой приставить нож к ее горлу. Вероятно, он мог еще некоторое время поиграть с ней или убить сразу. Лукас не стал ожидать, чтобы это выяснить.

«Поиграть с ней»… Три коротких слова — нет, вовсе не волшебных, а полных угрозы и безумной жажды крови — заставили Гален содрогнуться. «Поиграть с ней». Но ведь это не мог сказать Адам. Он уже мертв.

И тем не менее это сказал убийца.

Брэндон…

Гален вскочила, хватаясь за телефон.

Слишком поздно.

Брэндон вырвал у нее телефон и быстрым, ловким движением, повторявшим движение Адама, поймавшего Вивеку, завел ей руки за спину и скрутил белым шелковым чулком из подвенечного наряда.

— Это я прихватил из комода в спальне, когда наши доблестные копы всей толпой помчались в соседнюю квартиру. Наверное, спешили полюбоваться на то, как Адаму вышибли мозги.

— Что вам нужно? — Не спрашивая, Гален уже знала ответ.

Брэндон отвечал не спеша — сперва надменной, презрительной улыбкой, а потом такими же напыщенными словами, грубо толкнув ее обратно на диван.

— Господь сказал: «Я есть воздаяние!»

— Господь, но не ты!

— Всего лишь очередное расхождение между моими мыслями и Библией. Еще одна причина, по которой я счел необходимым потолковать с Богом!