Рабыня благородных кровей - Лариса Шкатула

Джурмагун усмехнулся, представив себе радостные лица своих военачальников — надвигающаяся урусская зима их пугала, и они не хотели задерживаться в этой неприветливой земле.

А ещё Джурмагун позвал к себе Ганджу. Этот пронырливый джигит отличался острым умом, знал несколько языков, в том числе и язык урусов, отчего его чаще держали в толмачах.

Воевода объяснил, что ему нужно, и Ганджа в знак повиновения склонил голову, хотя Джурмагун мог поклясться, что в его глазах мелькнула насмешливая искорка.

А всего-то Гандже приказали раздобыть теплую дорожную одежду для женщины. Конечно, самую лучшую. Ну и что там женщине положено. Из исподнего…

Глава пятьдесят восьмая. Не знаешь, где найдешь

Теперь, когда Прозора увидела всю глубину и искренность горя Аваджи, она больше не могла относиться к нему как к врагу.

А ещё она подумала, что со временем многое утратила из того, чему её учил мудрый монах Агапит. Уж он-то, наверное, не позволял себе судить других так, как это делает его ученица. Не стала ли ты обычной глупой бабой, Прозора?

Теперь она разговаривала с Аваджи на его языке, но он этого даже не заметил.

— Как ты думаешь отыскать Анастасию? — допытывалась она.

— Я знаю, где она может быть, — скупо пояснял он.

— Но тебе одному не справиться!

— Трудно будет, — согласился он.

— Подожди, вернется из Лебедяни Лоза… мой муж. Он что-нибудь придумает.

— Я уже сам придумал.

На самом деле Аваджи третий день метался, точно зверь по клетке, но кроме уверенности, что Ана в шатре великого багадура, ничего на ум не шло. Знахарка права: в одиночку к шатру Джурмагуна не добраться. Он думал теперь о себе, не как о его нукере, а как о вражеском лазутчике, который должен не только дойти до цели, но и вернуться обратно с желанной добычей.

Ночь не принесла ему избавления от душевных мук, и Аваджи решил: если назавтра ничего не изменится, он пойдет к Джурмагуну один. А если застанет в его объятиях Ану? Вынужден будет убить, пусть даже после этого убьют самого Аваджи.

Наверное, поэтому он проспал рассвет, с которым всегда прежде просыпался, потому что не мог уснуть всю ночь и забылся лишь к утру сном, сплошь состоящим из кошмаров. Виделась ему плачущая Ана, похотливое лицо Джурмагуна, которого в жизни он видел только бесстрастным, лишенных каких бы то ни было чувств.

А разбудила его, как ни странно, Прозора.

— Лоза приехал!

Лоза? Ее муж? Из осажденного города? Последний вопрос из зароившихся в голове он произнес вслух:

— На чем приехал?

— На коне, — подивилась она его непонятливости, но тут же, вспомнив, нахмурилась: кому радость, а кому — горе. — Монголы-то ушли!

— Куда ушли? — не поверил он, по-кошачьи легко спрыгнув с лежанки. Не взяв города?

— Лестницы приготовили, ров землей засыпали, а штурмовать так и не стали, — объяснил по-русски стоявший в дверях Лоза, и Аваджи понял его.

— Это Анастасия сделала, — сказал он Лозе.

Тот вопросительно посмотрел на жену: мол, не двинулся ли умом парень? Прозора пожала плечами. Но Аваджи не обращал внимания на их переглядывания.

— Она уговорила Джурмагуна, — продолжал разговаривать он будто сам с собой. — А может, он сам предложил ей город в обмен на то, что она останется с ним…

— Город в обмен на женщину? — не поверил Лоза.

— Я бы ей всю землю предложил, — без улыбки сказал Аваджи, и Лоза не смог ему возразить.

— Лоза хочет тебе помочь, — сказала Прозора.

Аваджи покачал головой и сказал со свойственной ему прямотой:

— Ты стар, Лоза, а мне нужен молодой напарник.

— Ему всего сорок пять лет! — вступилась за мужа Прозора.

— Для жизни мало, для моего дела много, — заупрямился Аваджи.

Взгляд Лозы заискрился смехом.

— В старики нас определяют, матушка. Не вызвать ли мне его на кулачный поединок да побить?

Аваджи вмиг отпрыгнул в сторону, поняв слова бывалого воина как угрозу. Урусские шутки он не всегда понимал: что же это за шутки, если говорит человек без улыбки и вовсе не смешно?

— Однако товарищ парню и вправду нужен, — продолжал как ни в чем не бывало Лоза, — и лучше всего подойдет для этого…

— Любомир! — вырвалось у Прозоры.

— Лю-бо-мир, — с трудом повторил Аваджи. — Брат Аны? Горбун?

Лоза с Прозорой засмеялись.

— Но это будет опасно, Сонюшка!

— Опасно? — потемнела глазами та. — Я, можно сказать, вторая мать Любомиру, своими руками его вылепила. Только он о такой опасности всю жизнь мечтал. Чтобы ещё раз убедиться: горб не начинает опять сгибать его спину…

Она посмотрела на Аваджи.

— Да и зятю пора с шурином познакомиться.

Аваджи не все понял из разговора мужа с женой: прочат ему в товарищи горбуна. Издеваются?

— Мы поедем в Лебедянь? — на всякий случай уточнил он.

— Поедет Лоза и привезет с собой Любомира.

— Поехать-то поеду, — насмешливо поклонился Лоза, — но хоть вы меня вешайте, перед тем непременно щец отведаю. И тебе, браток, советую. Лучше моей Софьюшки их никто не варит, а на голодный желудок какая хорошая мысль в голову придет?

Сообщение о пропаже Анастасии Лоза привез в дом Астахов в самый разгар веселья. Несмотря на мороз и снег, который валил уже большими хлопьями, двери в боярские хоромы были распахнуты настежь, и по доносящимся из них голосам становилось понятно, что хмельные меды уже сделали свое дело.

Первой чаркой помянули убиенных — в их числе оказался юный дружинник. Сметюха с детства воспитывался в семье боярина Михаила, хоть и не был его прямым родственником.

Погоревали, повздыхали, но радость победы все же плескалась наружу. Что же это было такое, как не победа, доставшаяся им за стойкость и решение погибнуть, но ворогу не сдаться?

Любомир сидел за столом рядом с братьями, впервые чувствуя себя равным. Разве не доказал он недавно свою ловкость и сноровку, помогая Глине уничтожить стенобитные орудия?

Только он об этом подумал, как почувствовал, что кто-то трогает его за колено. Маленький дворовой Кешка, шустрый пятилетний хлопец, теребил его:

— Боярыня кличет!

— Я мигом! — шепнул он сидящему рядом брату Владимиру. — Матушке что-то понадобилось.

Боярыня Агафья ждала сына за дверями, заплаканная, тщетно пытаясь стереть следы слез расшитым платком.

— Любомирушка! — не в силах сдержаться, она опять зарыдала, и у юноши болезненно заныло сердце.

Когда монголы похитили Анастасию, он почти всегда безотлучно находился при матери, стараясь успокоить её изболевшееся сердце. Какой удар опять нанесла ей судьба?

— Тут Лоза за тобой приехал. Только учти, я тебя никуда не пущу!

— Погоди, объясни толком! — Любомир успокаивающе обнял мать за плечи. — Случилось что?

— Бают, Настюшка пропала.

— Опять?!

Любомир подошел к стоявшему поодаль Лозе, который понимающе отошел в сторонку.

— Неужто правда? Не муж ли монгол увез её с собой?

— Нет, Аваджи и сам толком не знает, но рвется её искать. Я пока придержал его маленько. Мы с Прозорой думаем, одному ему с таким делом не справиться. Вот она и послала меня с тобой посоветоваться.

Конечно, Лоза лукавил. Но нужно было, чтобы и юноша захотел того же отправиться на поиски сестры. Какое он имел право склонять его к такому опасному для жизни решению?

— Думаешь, надо отряд сколотить?

— Думаю, не надо. Отряд только внимание зазря привлечет. Главное, Аваджи знает, как к ним подбираться в случае чего и где Анастасию искать.

— Выходит, наш зять-монгол себе напарника ищет?

— Он бы и сам давно убежал, да мы придержали, — терпеливо повторил Лоза.

Но Любомир уже и сам понял, от кого они ждут согласия быть напарником Настасьиного мужа. В противном случае вызвали бы из-за стола батюшку или Владимира.

Значит, в нем нуждаются? Долго ещё будет привыкать Любомир к такому радостному ощущению. Он не торопился отвечать из боязни, что не так понял Лозу, и сейчас тот скажет: "Присоветуй нам для этого дела кого половчее".

Но Лоза ничего подобного не говорил, и Любомир сказал просто:

— Я готов с ним ехать.

Боярыня опять заплакала. Она с самого начала знала, что удержать его не удастся. Она тоже привыкла, что любимый, но убогий младшенький всегда при ней! Но теперь-то он не убогий.

— Возьми веревку, да и привяжи меня к своей юбке, — грубовато сказал он матери.

Радость от того, что в нем нуждаются, теперь не покидала Любомира. Наверное, поэтому мысль у него бежала быстрее и в нужную сторону. На всякий случай он переспросил:

— Значит, этот… Настин муж ждет меня в Холмах?

— В Холмах.

— Тогда возьмем с собой Володьку и Олюшку. Она уже сидит! — добавил он гордо. — Ох и девка будет, погибель для парней! Глаза черные, точно бархатные, а ресницы…