Стена - Мэри Райнхарт

— Ты слишком много знаешь, — сказал он чуть ли не резко. — Хуже того, ты знакома со мной. Это может оказаться опасным. Я говорю серьезно. Чертовски серьезно, моя дорогая.

Вся нежность напрочь исчезла из его голоса. Он выпустил мою руку.

— Ты в опасности. Все мы— в опасности, — мрачно произнес он.

Объяснять он ничего не стал. О Фреде Мартине он уже знал и решительно заявил, что на электрический стул Фреда никогда не отправят. Потом он бросил быстрый взгляд на море, туда, где неподалеку от берега стоял на якоре небольшой катер. Видны были только его навигационные огни, и Аллен кивнул головой в его сторону.

— Вот так я и добрался сюда, — пояснил он. — И очень скоро мне придется убираться прочь. Но мне чертовски не хочется оставлять тебя здесь одну. Ты ведь уедешь, милая, правда? Скоро уедешь?

— Аллен, я должна помочь Фреду Мартину, пока все не закончится. Я обещала его жене.

Он издал нечто вроде стона.

— Неужели ты никогда не думаешь о себе? — спросил он. — Или обо мне?

— О тебе—всегда, — призналась я, и он склонился и в первый раз поцеловал меня.

— Мне пора уходить, — хрипло сказал он. — Буду следить за тобой, насколько сумею. Но я избегаю встреч с полицией, а это не так-то легко.

Случилось так, что это оказались его прощальные слова, так как из холла до меня донесся высокий голос миссис Пойндекстер, и когда я вновь повернулась к нему, он уже исчез.

Наверное, ужин в тот вечер прошел успешно. Но я этого так и не узнала. Должно быть, я что-то говорила. Даже, наверное, улыбалась. Женщины— хорошие актрисы, все без исключения. Но я села лицом к окну, и мы еще не покончили с супом, когда я увидела, что огни катера удаляются в сторону открытого моря.

Я вдруг почувствовала себя покинутой и одинокой.

Уже после трапезы, когда мужчины угощались сигарами и бренди в библиотеке, а женщины— ликерами и кофе в гостиной, Марджори Пойндекстер отозвала меня в сторону и сказала, что хочет со мной поговорить.

В тот вечер она казалась очень взволнованной. Лицо ее раскраснелось, глаза блестели. Но держалась она довольно твердо, словно решилась на что-то и намеревалась выполнить свое решение.

— Марша, я хочу тебе кое-что сказать, — начала она. — Фред Мартин не убивал Джульетту. Я это знаю.

— Так же считают все, кто мало-мальски обладает здравым смыслом.

Она меня не слышала — была погружена в собственные невеселые мысли.

— Кажется, я знаю, кто это сделал, — сказала она и вздрогнула, — Но если Фред невиновен… Марша, этот Аллен Пелл, который пропал… я его знала. И Говард тоже. Почему ты позвонила мне тогда ночью? Ты знала, кто он такой?

Я уцепилась за стул, чтобы не упасть.

— Только то, что Пелл, возможно, его не настоящее имя.

Тут она взяла себя в руки. Даже закурила сигарету, глубоко затянулась, выпустила дым и лишь потом заговорила.

— Полагаю, ты права, — сказала она. — По-моему, раньше его звали Лэнгдон Пейдж и он освобожден под залог из тюрьмы.

Должно быть, на лице моем отразилось потрясение, ибо она вдруг, бросив на меня быстрый взгляд, спросила, не дать ли мне воды. Я покачала головой.

— Из тюрьмы? — выдавила я из себя. — Но за что?

— За непредумышленное убийство.

Комната вдруг поплыла у меня перед глазами, все эти огни, яркие наряды женщин, цветы… Я услышала, как Марджори велит мне сесть, что я и сделала. Но как раз в этот момент в комнату, ввалилась толпа мужчин, и ей пришлось покинуть меня. И увидеть ее снова мне не удавалось до тех пор, пока они с Говардом не собрались уходить. Тогда она лишь сказала, что прекрасно провела время, правда, проиграла в бридж пятнадцать долларов. Взгляда моего она упорно избегала, а когда я наконец осталась одна, то не решилась ей звонить. Наша телефонистка по ночам скучает, и мне не хотелось, чтобы она подслушивала.

Когда я все-таки позвонила на следующее утро, то узнала, что Марджори вместе с Говардом и еще несколькими друзьями отправились на машине в короткое путешествие по Канаде. Я же осталась ни с чем, только в ушах моих денно и нощно звучали два слова, произнесенные ею: непредумышленное убийство!

Многое теперь стало мне ясно: и причина, по которой отпечатки пальцев Аллена оказались уничтожены в его трейлере, и отсутствие опознавательных меток на его одежде, оставшейся там; даже это нелепое притворство, когда он изображал из себя художника. Аллен Пелл был на самом деле Лэнгдоном Пейджем, он насмерть сбил своей машиной какого-то человека или нескольких людей, будучи пьяным за рулем, а пить он начал из-за Джульетты.

Лишь на один вопрос я не смогла ответить: достаточно ли он ее ненавидел, чтобы убить? 

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Пусть без Марджори, но каким-то образом мне необходимо было разобраться в этой истории. В тот день я просто не в состоянии была усидеть спокойно. Когда пыталась ходить, подгибались колени. Сидя на верхней веранде, я вдруг поймала себя на том, что ищу глазами тот маленький катер, что видела накануне вечером. Когда принесли мой ленч, я выпила немного кофе, больше ни к чему не притронулась и отправила поднос обратно.

По заведенному мамой обычаю, слуг всегда благодарили, когда обед или ужин удавался на славу, и я неукоснительно соблюдала эту традицию после ее смерти. Но в тот день я напрочь позабыла о званом ужине и о том, что надо отметить слуг, и вспомнила лишь, когда Уильям, забирая поднос, с укоризненным видом напомнил мне об этом.

— Вам все понравилось вчера вечером, мисс? — поинтересовался он.

Я словно очнулась от забытья.

— Извини, Уильям. Да-да, все прошло замечательно. Попозже я поговорю с Лиззи. Наверное, я просто устала. И совсем забыла об этом.

Он заметно повеселел.

— Полагаю, особенно удались омары, мисс.

— Несомненно. Ты передашь это Лиззи? Получив таким образом тактичное напоминание

о своих обязанностях, чуть позже я сама совершила ритуальный благодарственный обход. Но уже днем я очутилась в публичной библиотеке городка и поинтересовалась, имеются ли у них старые подшивки нью-йоркских газет.

Таковых не оказалось, не было их, как меня заверили, и в Клинтоне. В четыре часа я вернулась обратно домой и объявила Мэгги, что вечером уезжаю на пару дней в дом на Парк-авеню и она может поехать вместе со мной, чтобы стелить мне постель и готовить завтраки» Возможно, я вела себя несколько необычно, поскольку она как-то подозрительно на меня посмотрела. Однако весьма охотно откликнулась на мою просьбу. Сколь бы верной и преданной ни была Мэгги, она, как и все остальные, с нетерпением всегда ждала лета, которое можно провести на острове, ждала как избавления от серой, унылой монотонности всевозможного прислуживания. Но, как и все прочие, ближе к концу сезона она уже была сыта по горло сельской жизнью и снова стремилась в город, с его ритмами, с его шумом и царящим повсюду ощущением бурлящей жизни.

Кроме того, ее доверие к Сансету было совершенно подорвано. Готовясь в тот день к отъезду, она обмолвилась, что во время званого ужина звонки вдруг снова начали трезвонить ни с того ни с сего, между тем как наверху вообще никого не было, и что Уильям, наливавший в тот момент шампанское в бокал Мэнсфилда Дина, услыхал звонки и неосторожно пролил вино.

— Со столом ничего не случилось, — сказала Мэгги. — Но Уильям очень расстроился. Уж не знаю, мисс, кто или что там трезвонит, но я только рада буду убраться отсюда подальше.

Я пропустила это мимо ушей. Вышла на веранду и стояла, глядя вниз на пляж. Эти проклятые вороны снова были тут как тут и с наглым видом расхаживали взад-вперед.

В ту ночь в поезде мне не спалось, а город, когда мы прибыли туда на следующее утро, встретил нас немыслимой в сентябре жарой и духотой. Хотя было совсем еще раннее утро, раскаленный воздух едва заметными потоками исходил от нагретых домов, подымался над улицами, и наш таксист был без пиджака, в одной рубашке. Дом выглядел грязным и унылым, окна были закрыты ставнями, а дорожку перед домом давно не подметали и ее покрывал толстый слой пыли. Летом, как было заведено, дом находился под охраной, и я заранее телеграфировала, чтобы его расконсервировали. Однако, выбравшись из такси, мы обнаружили стоящего на ступеньках молодого человека довольно жалкого. вида, который повернул ко мне встревоженное лицо.

— Мисс Ллойд, не так ли?

— Да, — ответила я. — Что-нибудь случилось?

Вид у него сделался еще более смущенный.

— Мне очень жаль. Похоже, что кто-то побывал в доме. С сигнализацией все в порядке— я проверял. Но я тут осмотрелся и… — Он вымученно улыбнулся. — Едва ли вы оставляете на полу ящики от комода.

Мэгги свирепо воззрилась на него.

— Вы хотите сказать… — начала она.

— Он разговаривает со мной, Мэгги, — оборвала я ее, прервав поток ее восклицаний. — Вы имеете в виду, — недоверчиво спросила я, — что кто-то вломился в дом?