На полпути с обрыва (сборник) - Кир Булычев

— Возьми какое-нибудь платье, — сказал он. — Клара была высокой.

Он шмыгнул носом и быстро сбежал по лестнице. В комнату жены профессора никто не заходил много лет. К счастью, дверь в нее плотно прилегала к косяку, окно было закрыто, и пыль не могла проникнуть внутрь, как бы ей ни хотелось. Но все же за пятнадцать лет некоторый слой пыли накопился. И на аккуратно застеленной кровати, и на рабочем столике, и на зеркале… Ко провела пальцем по большому зеркалу, и осталась сверкающая глубиной полоска.

Ко открыла шкаф. В нем висело несколько платьев, юбок, брюк — небогатый выбор для жены богатого человека. Вся одежда была темных тонов, без украшений.

Ко выбрала себе темно-синее платье с высоким, как будто от военного мундира, воротничком. В ящике комода под зеркалом она отыскала иголки и нитки и подогнала платье по себе.

Потом примерила платье. Нельзя сказать, что оно сидело великолепно, но в нем не стыдно было появиться в любом скромном обществе, а уж тем более пред очи собственного отца. Ко сошла к нему в кабинет. И тут раздался звонок в ворота. — Я открою, папа! — крикнула Ко и побежала к двери.

В тот момент ее посетила странная мысль: будто она на самом деле отыскала своего отца и теперь они будут жить вместе и даже вместе собирать марки. Почему бы им не собирать марки… И вот в этом ложном ощущении покоя Ко подбежала к двери. За дверью стоял Артур дю Гросси. — О господи! — ахнула Ко. — Ты еще зачем? — Пришел поздравить восстановленное семейство, — сказал он.

Артур был роскошно одет. Поверх золотистого фрака была наброшена белая атласная накидка, расшитая изображениями волчьих голов — герба клана дю Вольфов. На что ни Вольфганг, ни его приближенные прав не имели. В руке Артур держал букет цветов. — Может, не надо? — жалким голосом произнесла Ко. — Надо, — ответил Артур.

Он легко отбросил Ко к стенке. Из кабинета профессора доносился стук древней пишущей машинки. Артур поправил растрепавшиеся волосы и широкими шагами направился в кабинет. Ко кинулась за ним.

Артур подошел к профессору, удивленно привставшему при виде столь шикарного посетителя.

— Разрешите поздравить вас, — произнес он, — по поводу реюньона нашего семейства.

— Как вы сказали? Реюньона? Вы говорите по-французски? — Немного, профессор.

— Тогда спасибо вам за букет, за поздравление и разрешите сказать вам: оревуар. — Как вы сказали?

— Я сказал по-французски. До свидания. — О нет, — улыбнулся Артур и, легким движением отстегнув атласную накидку, кинул ее на спинку стула. — Меня так легко не выгонишь, папаша.

— Что вы имеете в виду? — Профессор отступил немного, подавленный размерами и мощью посетителя. — А то, что я ваш зять. — Объяснитесь! — крикнул профессор. — А чего объясняться. Я — муж вашей дочки. Может, перейдем на ты, папаша?

— Прекратите это безобразие и покиньте мой дом! — завизжал профессор.

— Спокойно. Давайте сядем… Вероника, а ну, принеси нам вина!

— Вероника, никуда не уходи! — приказал профессор. — И скажи мне сама, что все это значит?

— Не надо вмешивать мою любимую маленькую женушку, — откликнулся Артур. — Если вы грамотный, то возьмите и читайте.

Артур протянул профессору лист бумаги, и K° поняла, что это — копия их брачного свидетельства.

— Не может быть! — Профессор попытался разорвать лист, но Артур остановил его:

— Не старайтесь, профессор, вы же представляете, сколько мы сделали копий! — Вероника, дочь моя, скажи, это правда? — Да, это настоящий документ, но я надеюсь, что он не имеет силы… хотя бы потому, что я несовершеннолетняя.

— У нас на планете ты совершеннолетняя! — отозвался Артур. — Документ составлен по всем правилам. Так что попрошу выделить мне комнатку на вашем чердаке.

И он весело засмеялся, показывая замечательную здоровую челюсть, в каждый из зубов которой был вставлен бриллиантик, чтобы улыбка получалась еще лучезарнее.

— Впрочем, комнатка мне не нужна, я надеюсь, что вы нам с молодой женой купите хорошую виллу, желательно с бассейном.

Ко вынуждена была признать, что Артур был шикарен и, наверное, на человека более эмоционального, чем профессор дю Куврие, он произвел бы оглушительное впечатление. Но профессор, который в свое время хладнокровно отказался выкупить у похитителей свою единственную дочь, который потерял жену только потому, что коллекция была для него драгоценнее любого человека, не намеревался поддаваться давлению.

Он взял себя в руки, возвратил Артуру свидетельство о браке и холодным тоном заявил:

— Покиньте мой дом. Желательно, захватите с собой и мою так называемую дочь. Я не желаю иметь дома предмет, который может послужить орудием шантажа.

Значит, ее он считает предметом и орудием… а впрочем, разве он не прав? Конечно же, князь использует ее как инструмент, как отмычку к сундукам господина профессора. Но не стоит расстраиваться, Ко. Ведь именно с этим преступлением мы и боремся. Вместе с исчезнувшим комиссаром Милодаром.

— Выгнать из дома собственного зятя? Ну уж это слишком! — деланно возмутился Артур.

— И ты тоже уходи. — Профессор смотрел на Ко без ненависти, но такими холодными и равнодушными глазами, что Ко поняла: князь проиграл — никакой доли в коллекции ему не получить.

— И если вы будете сопротивляться, — продолжал профессор, — то я вызову полицию. Учтите — мой замок находится под охраной. Любая попытка нанести мне вред будет своевременно пресечена.

— Глупости, профессор! — резко ответил Артур, подбирая со стула свою волчью накидку и набрасывая ее на плечи. — Кому нужно нападать на вас? Всему миру известно, что вы бережете свои богатства в сейфах банка. Чего я достигну, убив вас, — ничего, кроме опасности быть пойманным.

— И повешенным! — добавил, улыбаясь, профессор. — Вместо этого я предлагаю дружбу. И мир. И охрану. Я буду жить неподалеку от вас, я буду охранять вас, развлекать… — Вот это лишнее!

— У нас с Вероникой родятся дети… вы будете гулять с внучатами. Неужели вам не хочется, чтобы крепкие шумные малыши носились по этим мрачным коридорам?

Вот этот текст Артура и был роковой ошибкой. Придумал ли монолог сам Артур или ему подсказали его умники психологи на «Сан-Суси», но образ крепких внучат, которые носятся по коридорам дома и рвут драгоценные марки, показался профессору настолько ужасным, что он мгновенно превратился в сгусток злобной энергии и набросился на Ко и ее мужа так яростно, что через минуту оба очутились на улице и вслед им из-за запертой двери неслись несвязные выкрики:

— Внуки! Бандиты! Разграбить… уничтожить… скорее смерть!