Злая кровь - Елена Таничева

— Все готово, Аня. Если ты еще не передумала, мы должны будем уехать, чтобы провести ритуал. Если нет — придется ждать еще очень долго.

— Уже завтра? — испугалась девушка. — Но я не готовилась…

— Тебе и не нужно готовиться. Я все сделал сам. Все, что от тебя потребуется, это в нужный момент произнести магическую фразу на древнем языке. Смысл ее в том, чтобы призвать к себе силу четырех стихий.

— А если я не запомню правильно? Знаешь, у меня не очень большие способности к языкам.

— Это несложно. К тому же, ты вампир, и твои способности стали больше. Да и фраза не очень длинная.

— Тогда ладно… Хорошо. Я… я, пожалуй, готова. А что я почувствую, когда произнесу? Больно не будет?

— Не будет. Поверь, это будет прекрасно. Ты испытаешь нечто… нечто невероятное, ни с чем не сравнимое… нечто, что не сможешь забыть. Обещаю, — сказал Ян с улыбкой.

— Звучит заманчиво, — улыбнулась Аня, склоняя голову на его плечо.

Она старалась казаться уверенной в себе, хотя, конечно, очень волновалась. Она снова изменится; как отразится на ней эта перемена? Аня всецело доверяла Яну и ни мгновения не сомневалась, что тот все продумал до мелочей, и нет никаких оснований беспокоиться. Но все равно ей было тревожно. Как бывало перед экзаменом.

Фразу на древнем языке Аня действительно запомнила быстро; наверное, и правда ее мозг был теперь способен на большее, чем при жизни. Целую ночь она повторяла про себя непонятные слова, чтобы уж точно не забыть их в ответственный момент, и даже во сне магическая формула пульсировала у нее в голове, как далекий колокольный звон. Проснувшись вечером, Аня повторила всю фразу без запинки и поверила окончательно, что в нужный момент ничего не забудет, не собьется и не перепутает.

Ритуал должен был происходить не в квартире Яна, а в каком-то другом месте, в подвале дома, который Ян присмотрел заранее.

— Кто-нибудь из членов колдовского Ковена может случайно заметить выброс магической энергии, — объяснил он. — Нам не нужно, чтобы колдуны явились к нам домой и начали выяснять, чем это мы занимаемся. Между вампирами и колдунами издавна существует противостояние. В последние десятилетия напряжение несколько спало, но все-таки к вампирам, обладающим еще и магическими навыками, колдуны относятся более чем враждебно. А Князь не начнет войну только из-за того, что колдуны убьют парочку не самых значимых и не самых любимых его подданных.

— Нас могут убить?

— Поэтому я и хочу уехать за пределы города.

— А там они нас не найдут?

— В любом случае мы успеем уйти. У нас будет больше времени.

Ночи теперь стали слишком коротки, и это, конечно, было большим недостатком лета по сравнению с зимой. Все предстояло делать быстро. Как только стемнело, Ян подогнал к подъезду машину. Вещи уже были собраны: книги Яна, старинный сундучок с необходимыми для обряда предметами, маленький рюкзачок с его одеждой, и — две огромные спортивные сумки с одеждой Ани. Едва выехав за город, Ян втопил педаль газа… Правда, вскоре он остановился, увидев голосующих на обочине девушек, и согласился их подбросить. Девушки были грязноваты и вульгарны, вели себя развязно, и Аня заподозрила, что они — гадость какая! — проститутки. Но Ян шепнул ей: «Добыча», — и она смирилась. Видимо, в тех местах, куда они едут, ничего лучшего не найти.

Свернув с дороги, они остановились, чтобы напитаться. Потом Ян просто-напросто выпихнул из машины обалдевших от гипноза и ослабевших от потери крови девиц и уехал.

— С ними ничего не случится? — спросила Аня.

— Надеюсь, что ничего. Но если и случится, виноваты будем не мы.

— А кто?

— Тот, кто на них нападет. И если тебя утешит — я каждой в карман сунул по сто долларов. Они столько на своей свиноферме не зарабатывают…

После указателя со смешной надписью «Жабино» Ян свернул на проселочную дорогу и подъехал к ветхому, покосившемуся, явно еще довоенному, если не дореволюционному, дому, одиноко стоящему на пригорке, на опушке леса. Кто построил тут это жилище, кто тут обитал — непонятно.

— Мы будем здесь жить?

— Несколько ночей. Мне придется подготовиться к обряду.

— Он очень старый? Этот дом?

— Старый. Я его выкупил двадцать лет назад. Бродяги и зверье здесь не водятся — боятся. Тут вообще никто не бывает — мои охранные чары работают. Так что заходи спокойно.

В доме пахло сыростью, плесенью и золой. Аня никогда прежде не бывала в деревенских домах, печку видела только по телевизору. А тут стояла огромная печь.

— Я должна буду ее топить? — весело спросила девушка.

— Нет. Огонь для нас опасен. Мы вспыхиваем, как будто у нас не плоть, а бумага. Ты не знала?

— Не знала…

— Мне еще многому надо тебя научить. Нет, Анин, ты не будешь топить печку. Мы же не мерзнем. И эти ночи пролетят быстро. А потом ты станешь сильной, и мы уедем. И будем счастливы.

Аня кивнула. Она не просто верила Яну. Она знала: все, что он обещает, непременно сбудется.

2

Тогда он впервые увидел Гретель после долгой разлуки, ему показалось — перед ним стоит мама.

Было темно. Рыжеволосая Катрина — так звали эту ведьму, эту неотразимо-соблазнительную упырицу, которой Гензель теперь безропотно подчинялся, — вела его сквозь мрак за руку, и все равно он оскальзывался на мху, спотыкался о кочки. Ночной лес шелестел и скрипел, стонал и попискивал: целый хорал таинственных и жутких звуков. Кто-то пыхтел, кто-то пробегал по тропинке, топоча маленькими ножками, вспыхивали во тьме чьи-то круглые желтые глаза.

— Ничего не бойся, — сказала ему Катрина. — Я здесь самая страшная. А ты под моей защитой.

Она привела Гензеля к крохотной, вросшей в землю избушке. Окон в ней не было, только дверь, из-за которой лилась полоска золотистого света.

Дверь открылась, и на пороге появилась мама.

… Мама вышла живой из огня, вернулась с того света, и все это время ждала его здесь, в маленьком лесном домике! Она стала моложе и тоньше, но глаза у нее были те же — прозрачные, как льдинки. Одета мама была странно: в длинную просторную рубаху из очень грубого, явно домотканого полотна. Ноги босые, волосы небрежно заплетены в косу… И все же это была она. Побежала навстречу Гензелю, хотела обнять, но остановилась, пристально вглядываясь ему в лицо.

— Гензель! Это ты? Ты?! Она говорила, что приведет тебя! Я не верила, — сказала обитательница лесной избушки маминым голосом. — Это точно ты? Ты стал такой… взрослый! Знатный господин!

Гензель молчал. От волнения — видеть это лицо! слышать этот голос! — у него перехватило дыхание. Она же по-своему истолковала его молчание: