Охота на магов: путь к возмездию (СИ) - Росс Элеонора

— Это правда, что высший круг магов един? — снова и снова без умолку спрашивала Илекс, и слезы на глазах ее давно высохли.

— Да, конечно. И предателей не было, как это случается среди чернокнижников. Но у них это так, пустяково, а у нас целая история.

— Так необычно разговаривать с живой историей! — вдруг уголки губ ее приподнялись. — Мне только Элид на ночь о магии рассказывал. Но сама я ничего не умею, не годная. Хотя очень хочу! А еще хочу владеть мечом, как ты! Ты же воительница, и все тебе подвластно.

— Да, славная вещь — этот меч, — почти с насмешкой сказала Афелиса. — Элид предрасположен к бойням и хотел бы практиковаться. Не так ли?

Голос ее вывел Элида из раздумий. Парень резко обернулся; пустым, раскрытым взглядом уставился на них.

— Предрасположен, предрасположен, — повторял он, задумавшись о чем-то совсем ином. — Я не умру, если не научусь владеть мечом, — торжественно вскрикнул он под конец, останавливаясь в трех шагах от них. — И господин Анариэль обучит меня сему мастерству, — бросил он колкий взгляд на Илекс, чуть ли не хвастаясь.

Впрочем, время пролетало, и непонятно вовсе было, день или ночь над ними. Часов не было, и маги уж было совсем потерялись во времени: сутки шли по нескончаемой дороге. В покоях Анариэля висели часы, но вскоре работать они перестали. Прямо в этот день, когда в руках его появился завершающий осколок. Маги царствовали в тихом, подземном своем миру, и жизнь каждого тянулась медленно и уныло. В недавнее время ничего не происходило. Безмолвие поглотило всех, даже пришедших жрецов. Миладу, как и предполагалось, видно не было, и вестей никаких не слышалось. Элид почти не покидал комнату подруги своей, хоть и надоедал своей болтливостью; и выгоняла она его за порог чуть ли не из-под палки. Обидно, но таков нетронутый покой ее! И чем же она занималась все то время, одна одинешенька? Читала книги о лечебной магии, о травах, и помышляла, как в далекие свои детские годы, превратится в волшебницу с волшебной палочкой и по одному лишь взмаху сможет исцелять раненых и больных. Раз застав ее за таким чтением, Афелиса не стала более откладывать и тут же обратилась к Леотар с просьбой важнейшей: взять девочку под покровительство и обучить этот стремящий к знаниям ум. Илекс, конечно, и не могла ожидать, хоть в глубине сознания держала мысль, что Афелиса сделает все возможное для ее благополучия и счастья. С тех самых пор девочка мучается бессонницей, думая об уроках, и с нетерпением порывается к Леотар.

Элид не остался в стороне: во время, когда Анариэль не особо упрям и ленив (а ленив он бывает лишь тогда, когда дело не несет личной выгоды), ему удается выпросить урок, и — какое счастье! — в его руках оказалось оружие, такое желанное! Теперь правая рука его лежала на рукояти короткого меча, который все время находился в ножнах на кожаном поясе.

С первых дней в этом круге их преследовало уединение. Но Илекс вполне была рада, и видеться с Афелисой ей приходилось куда реже, чем тогда. Хотя и к несчастью это было. Маг была для нее самой преданной подругой. Не хотелось так расставаться, однако учеба требует! Сначала Леотар была приятно удивлена тем, как много хранится в этой маленькой головушке. «Девочка-то умна, — говорила она. — Но, если бы стеснения не было, то и гением все признали бы!» Уроки текли быстро. В эти минуты порхала Илекс во вдохновении. В таких внезапных порывах увлечения личико ее преображалось из робкого и тихого в наполненное энтузиазмом, одушевлением, и вместе с тем столько детского и наивного оставалось в ней — такая услада для чужих глаз! Прекрасная картина воодушевленного художника, отдавшего полжизни своей, чтобы перенести это мгновение ребяческого полета фантазий на чистый холст.

Чувствительность ее цепляла и трогала до недоумения. Надменный и серьезный ко всем прихотям судьбы характер Леотар не понимал и изумлялся, насколько ранимой может быть чья-то душа. Она спрашивала о ее прошлом и становилась нежнее и сострадательнее.

Тихо и неприметно протекала жизнь всех магов. Но вскоре тут-то была замешана какая-то чужая сила…

Все чаще являлись жрецы из других земель, и, кажется, вот-вот восторжествует долгожданное воссоединение магического рубина; наконец, Гроунстен станет навеки не охотничьим островом, а магическим. Он таковым и был, но, охотники стреляли так внезапно, что никто не был готов обороняться. Афелиса не спала, была вся на острейших иглах, пронзающих ее до бурления чрезвычайного беспокойства в крови. Во время, когда все стихало, а за стенами не слышалось шагов и перешептываний, она старалась бесшумно усесться на скрипящей кровати, и раздумья поглощали ее целиком, прогоняя сон.

«Уже совсем скоро одержим победу. Но что-то мучает меня, будто цепляет и не дает уйти дальше… Что же это? Предчувствие? Не хочется надеяться на худшее. В кругу магов редко встречаются предатели, если не обманщики, но энергетики от них не будет. Это место впитало в себя все духи… Оно никогда не умрет».

И правда, у каждого была своя духовная особенность, не гаснущая, пусть и человек был слаб в колдовстве. Многие говорят, что у высших магов мощная, большая энергетика; конечно, мифы частенько цепляются на языки у разносчиков слухов. Так Афелиса не подверглась бы смерти в темнице и впечатление оставила бы незабываемое. Много неожиданностей было впечатало и в Анариэле: кто же знал, что он занимается исследованиями перевоплощений! Произошло это случайно, как и бывает, когда самые сокровенные тайны обличаются, что ни на есть, банально и глупо.

Он частенько приглашал ее к разговору, отказываться Афелиса не стала, хоть и могла. Не раз она замечала в его глазах какую-то тревогу, хотя причин не было. На собраниях он держал себя расчетливо и проявлял участие в решениях вопросов. И легко мужчине было перековывать внимание жрецов на других магов, тогда все и переменялось. Девушка твердо была уверена, что мнительность ему чужда. Однако во время последних собраний он обегал взглядом зал, будто бы приглядывался, все ли здесь собрались. Одна ситуация принудила ее последовать за ним.

Мало-помалу она догадалась, что если бы поговорила с ним хоть часа три, то ничего бы не узнала, потому что… Не о чем было спрашивать. Да, конечно! Афелиса никак не могла построить мысль — та каждый раз разрушалась, стоило магу окончательно решиться перейти к волнующему ее разговору. А что спрашивать? Как спрашивать? Привязанность Анариэля отвергла бы и бросилась прочь от таких расспросов. Девушке самой казалась странной своя подозрительность. Он был важнейшим лицом и уж точно не затевал никаких проказ против своего народа. Вопрос этот замялся в скором времени. Но и опускаться до равнодушия она не хотела.

Однажды после собрания, когда Анариэль снова тихо ушел из зала, терпению ее пришел конец.

«Зачем он так часто уходит? Если задумал он что-то хорошее, то зачем скрывать ото всех? Пусть все увидят, пусть хвалят и гордятся! Дело его, но оно влияет на мое дело. А мой долг величественен. Если он и строит мне глазки, то это показывает лишь симпатию. Не нужно оставлять это все в секрете».

Как только устремился он по коридору, Афелиса выглянула из-за порога и, заметив, как скрылся он за своей дверью, тихо ступила вперед, бесшумно покинув зал. Звуков никаких не было: ни шагов, ни шороху, будто в портал провалился. Прислонившись к стене, маг ощутила лишь холод. Тянуть время было глупой затеей. Девушка хотела постучать и уже возвела кулак, но вдруг, одумавшись, тяжело выдохнула и опустила.

«Он услышит, и я ничего не узнаю. А я уверена, что что-то у него есть. Пусть и небольшой секрет, но зачем так копошиться? — думала она, положив ладонь на ручку. — Если открою без стука, то Анариэль сочтет за невежество. Хотя, к черту все это! Простит».

Резко отворив дверь, она оглянулась: его не было. Нахмурившись, Афелиса ступила в комнату, озираясь по сторонам, и тревожно ей становилось, прокручивая в голове воспоминание. Все собиралось по кускам: вот он идет сюда, и, спрятавшись за дверью, закрывает ее. Вдруг водоворот мыслей вернул ее в действительность. Волна мурашек защекотали Афелису, не давая полностью забыться. Мятое белье на кровати, куча порванных, старых бумаг на тумбе и на полу. Точно настоящий хаос пронесся вихрем. Сломанная дверца шкафа стояла у двери, застывший воск, стекавший со свечей, и внезапный скрип, будто током ее пробивший, донесся из-за стены. За еле стоявшим шкафом появилась темная щель. Уныние витало в комнате, отгоняя свет с коридора. Все погасло. Афелиса ступила шаг, разглядывая приоткрытую дверь. Зрачки ее расширились, страх засел в груди.