Принцип подобия - Ахэнне

Задрожали будто от дымки костра стены "купола". Думать, говорить и не смотреть на Элоизу — тяжелая задача; Рони не справлялся.

— Поэтому первый закон: никакой власти ни Магнитам, ни кому-либо из Ордена Гомеопатов. Никакой власти… и никакого потомства. Адриан Альена испугался не объединения.

— Что? — Целест подпрыгнул, пряди волос взметнулись — ну точно конская грива. Вербена вновь повисла на нем, приговаривая: тише.

— Не объединения. Он испугался… своих будущих внуков.

— Но Вербена не Магнит!

Целест запнулся. Да, не Магнит — как и его родители, как и Элоиза. У обычных людей и тех "выродки" появляются, а уж от выродка…

"Мутант, урод, нелюдь".

Все возвращалось на круги своя — даже из уст Рони.

— Отлично, — сказал Целест. — Тогда… Я уеду из Виндикара. Нет. Мы. Вербена, ты поедешь со мной?

— К-куда? — всхлипнула девушка. Она долго сдерживалась, но слезные железы набухли, и часто-часто подрагивали веки, будто у больной птицы. — К-куда, Целест?

— В соседние города. В Пределы. Не знаю. Рони, если хочешь — давай в твою деревню, если там никого не осталось — тем лучше, а?

"Напарники. Вместе навеки — это сильнее любви".

Элоиза вертелась на месте, взмахивая руками — будто хотела заткнуть уши; потом она выпрямилась во весь рост и смачно плюнула на и без того влажную от брызг, почву:

— Вы сдурели. Вот мое мнение.

Рони улыбался.

Элоиза такая красивая — сейчас полдень, и у нее солнце в волосах запуталось, самая яркая бабочка в самой драгоценной паутине. У нее летние глаза и алебарстовая кожа. Прикажи она Рони прыгнуть в фонтан и захлебнуться у ногохвоста глупой щербатой нимфы — он исполнил бы ее волю.

Но теперь не согласился.

— Элоиза… Целест прав. Им лучше уйти.

Он проглотил комок — клейкая слюна, надо попить воды:

— И мне тоже.

Выдержать остаток дня оказалось проще, чем Целест опасался. Празднество подтухло изрядно — так и несло гнильцой, растерянные люди переглядывались и косились на него — долговязый и рыжеволосый, Целест был чересчур заметен, ну и запоминался тоже. Но не ерничали.

Помалкивали и Магниты. Даже Тао и Авис — они несли пост, удобно расположившись за деревянным столом. На столе — жареная колбаса, на обрывке какой-то бумаги или газеты лежал крупно нарезанный хлеб. Из жестяных кружек тянуло кислятиной солода. Они позвали Целеста и Рони присоединиться — Целест махнул рукой напарнику — валяй, мол, но Рони стоически покачал головой.

Вместе навсегда, даже в мелочах.

И они вновь вели обратный отсчет — среди шума, песен, криков, смеха и ругани, пьяной любви на коленях мраморных нимф и сатиров; шкура Виндикара пахла мокрой псиной, но они привыкли к этому запаху, и было чуть страшно — бросать все.

"Главное — не оглядываться".

Он смотрел куда-то в медленно колыхающуюся толпу. Собаку раздразнили колбасой и пнули под зад, и теперь она растерянно чешет ухо.

Вечер подобрался аккуратно, скукожил солнце и развалился по небу лиловой дымкой.

— Итак, ты забираешь Вербену, и… что дальше? — Рони не требовалось разжимать губ.

— Дальше… ты встретишь меня за воротами. Ясень помнишь? Выберешься?

— Я могу просто выйти, Целест, — урезонил Рони. — Да. Хорошо.

Посреди Площади потешно плясал пьяный — сорвав с себя одежду, кроме исподнего, но оставив вонючую шапку, тряс грязными космами и ушанкой, хрипло затянул песню. Стражи ржали и подначивали — почему нет, господа сенаторы-то и прочая аристократия разъехались, а стражам хотелось развлечься. Если приглядеться, можно было различить, как при каждом уродливом па с косматых "ушей" сыплются вши и гниды.

Вокруг собралась группка зевак.

— Он высмеивает Вербену, — взвился Целест. И, прежде чем Рони пробормотал "не-надо, они-не-виноваты", ворвался в толпу.

Связка отравленных игл пропорола глотку пьяницы. Пурпурно засверкало заголенное мясо и розово-желтоватая трубка вскрытой трахеи, от яда волокна плоти сворачивались в сероватую грязь.

— Целест!

Полусонные Тао и Авис вскочили со своих мест. Рони ощутил муторь, почти тошноту — словно на первых Призывах, когда бешенство одержимого сменялось пустотой отключенного. Пустота серая, как разложившаяся заживо плоть.

Зеваки попятились от Магнита.

— П-простите… м-мы не…

Пьяница подергивался в предсмертных судорогах, его рана напоминала удивленно открытый рот: зачем ты это сделал, парень? Ткани быстро тлели от яда, словно горела бумага.

— Э-эй, ты чего творишь, — вмешались и стражи.

"Купол, что ли, опять накинуть?" — лихорадочно соображал Рони; слава всем богам, и самому северному морю — уже вечер, большинство разбрелось по домам или кустам, паники не будет.

Безгорлый мертвец коротко дергался — наверное, стоило "накрыть" его, вычеркнуть из чужого внимания. Рони обвел мысленно круг — не заступи, здесь — отражение и горсть зеркальных осколков. Отсеилось несколько непрошеных зрителей, они срочно вспомнили о неотложных делах.

— Я заподозрил в нем одержимого, — Целест выдернул сигарету из пачки. Табачный аромат смешался с мясным; зеваки и стражи отпрянули, зажимая носы. Парень в оранжевом комбинезоне рабочего согнулся, выблевывая праздничное угощение — прямо на шапку пьяницы и на его мерно копошащихся в гнили и рвоте, вшей.

— Т-ты ж его… убил, — страж махнул табельным пистолетом, но остановился. В вечернем сумраке его лицо приобрело болотно-зеленый оттенок. Еще двое успокаивали зевак, надсадно голосила закутанная в платок женщина.

Целест ухмыльнулся.

— Право Магнита. А теперь нам пора — вахта сменяется. Доброй ночи.

*

"Каждая история заканчивается", думал Рони. На серо-белой стене улыбалась глянцевая Вербена; лунный свет бликовал в лунных же глазах. Она подмигивала — ободряюще? Не бойся.

"Мы проиграли? Амбивалент… он ведь продолжит убивать?"

"А что лично ты и Целест сделаете? Запретите ему? Пара Магнитов, к тому же противопоставивших себя равно собратьям и людям. Пара идиотов".

Он завернулся в одеяло, но и под ним мерз — до озноба, зубы отбивали чечетку. Рони перевернулся на левый бок — еще не хватало разговаривать с нарисованной Вербеной. Успеет еще наслушаться чириканья живой. Целест вернется через два-три часа, и к рассвету они покинут Виндикар.

"Главы знают про Амбивалента, но ничего не делают", — пожаловался он. Осознал, насколько глухо, словно в запаянной бочке звучит голос. Звучит? Вслух или мысленно? Помни, не все телепаты…

— Кажется, я снова исчерпал ресурс. Или у меня потихоньку едет крыша, — пробормотал Рони. Он сел на кровати, набросив одеяло на голову. Он смахивал на шутовского призрака.