Бал-маскарад - Сэйси Ёкомидзо

— Тасиро еще до приезда сюда, наверное, что-то знал о Мися. Если в прошлом году он слышал о ней от Фуэкодзи в кемпинге «Белая береза»… — Помощник инспектора Хибия не успел договорить, так как в зал, запыхавшись, вбежал детектив Ямагути, который дежурил около бунгало Синдзи Цумура.

— Вот это было найдено в тайнике на чердаке. — Он выложил початую бутылку виски и стакан. — Виски пахнет цианистым калием. Кроме того, в поясе погибшего были обнаружены кое-какие вещи и странные картинки.

Ямагути вынул сложенный вчетверо листок нотной бумаги, на одной стороне которого были написаны ноты, а на другой то, что детектив только что назвал «странными картинками». Там были тщательно вырисованы спички, расположенные в определенном порядке. Кроме того, в поясе был обнаружен пустой конверт, адресованный Синдзи Цумура в Асамаин. В качестве отправителя был указан Сигэки Татибана из Токио.

— Это интересно, — сказал Коскэ Киндаити, рассматривая расположение спичек на оборотной стороне листа нотной бумаги, и невольная улыбка появилась на его губах. — О чем нам говорит наличие этого рисунка? Да о том, что отравленный Кёго Маки не упал лицом на стол, а откинулся назад. Поэтому, когда Синдзи Цумура вернулся домой с виллы Сакураи, расположение спичек на столе оставалось ненарушенным. Аккуратный, хотя и довольно легкомысленный, Синдзи Цумура тщательно зарисовал их и попытался воссоздать в студии Маки в Ягасаки.

— Киндаити-сэнсей, что же означает этот рисунок? — не сдержал любопытства инспектор Ямасита.

— Это генеалогическое древо семьи дальтоников. Оно показывает, как в поколениях передается ген дальтонизма. Ямасита-сан, только не подумайте, что я эрудит. Просто я как-то расследовал дело, где фигурантом был дальтоник, поэтому кое-что знаю о дальтонизме. Когда я увидел спички в студии Кёго Маки, то обратил внимание на то, что сложена эта, как мы тогда думали, головоломка из спичек четырех разных видов. У меня возникло предположение, которое превратилось в уверенность, когда я проверил его в энциклопедии на вилле Нандзе в Минамихара. Хотите — объясню?

— Да, конечно.

— Так вот, Цумура рисовал одноцветной шариковой ручкой. Зеленые головки спичек он зачеркивал косыми линиями, и они означали мужчин. Целая спичка с зеленой головкой — это здоровый мужчина, а спичка с зеленой головкой, надломленная посередине, означает мужчину-дальтоника. Красные головки Цумура полностью закрашивал, и они означают женщин. Целая спичка с красной головкой — это здоровая женщина, а надломленная означает женщину, которая сама не является дальтоником, но может передать дальтонизм по наследству. Посмотрите на эту схему расположения спичек, и вы увидите все четыре условных обозначения. Это древо — только один пример. Кёго Маки довольно подробно изучил проблему дальтонизма.

— Киндаити-сэнсей, — не удержался помощник инспектора Хибия, — я узнал от Фурукава, что Мися — дальтоник. Как же так?

— Хибия-сан, я пересказал только то, что написано в энциклопедии, не надо меня переоценивать. Я не знаю ответы на все вопросы. Но вот еще что: мужчин-дальтоников достаточно много, что-то около пяти процентов, а женщин-дальтоников намного меньше, примерно полпроцента. Если женщина, которая сама не является дальтоником, но может передать дальтонизм по наследству, выходит замуж за мужчину-дальтоника, тогда у них девочка может родиться дальтоником. Давайте попробуем применить этот закон к родителям Мися… или к ее предполагаемым родителям. Тиёко Отори является звездой цветного кино, и журналисты вряд ли упустили бы такой лакомый кусочек: «Звезда цветного кино — дальтоник!» Но, может быть, она способна передавать дальтонизм по наследству? На это ответ тоже может быть только отрицательным. Для этого она должна была бы иметь отца-дальтоника. Отец Тиёко был известным художником, с прекрасным чувством цвета. Дальтонизмом он явно не страдал! Ее мать, видимо, тоже не была дальтоником.

Возьмем теперь отца Мися… или предполагаемого отца, Фуэкодзи. Он занимался продажей автомобилей, а значит, должен был уметь управлять машиной. Но для получения водительских прав надо обязательно пройти проверку на дальтонизм. Следовательно, и Фуэкодзи-сан тоже не был дальтоником…

— Киндаити-сэнсей, в таком случае, чья дочь Мися-тян? — вскричал, не выдержав, детектив Кондо.

— Получается, что по крови она не может быть дочерью Фуэкодзи, а с точки зрения теории наследования дальтонизма она не может быть также и дочерью Тиёко.

— Киндаити-сэнсей! — Лицо инспектора Ямасита, который до сих пор проявлял терпение и спокойствие, стало теперь пунцовым от возбуждения. — Так чья же, по-вашему, дочь эта Мися?

— Не знаю, — ответил с печалью в голосе Коскэ Киндаити. — Возможно, ответ на этот вопрос известен только Ясуко Фуэкодзи.

Все замолчали. Никто не хотел больше ничего слышать, никто не хотел говорить. Только детектив Ямагути не понял смысла этого молчания.

— Киндаити-сэнсей, а что делать с конвертом? Он лежал в поясе погибшего.

Коскэ Киндаити вздрогнул, как будто очнулся от дурного сна.

— Этот конверт, Ямагути-сан, Цумура, наверное, использовал для того, чтобы сложить туда спички. Письмо, которое было в нем, не имеет отношения к нашему расследованию. Поэтому конверт можете порвать и выбросить.

Коскэ Киндаити взял в руки листок нотной бумаги.

— Посмотрите. Эти ноты не напечатаны, а написаны от руки. Сверху название — «Гимн Асама для струнного квартета композитора Синдзи Цумура». Вероятно, он должен был исполнить это произведение на концерте позавчера вечером. По словам Хироко Сакураи, у Цумура была с собой папка, в которой, наверное, и лежали эти ноты. То, что на обратной стороне нот зарисовано расположение спичек, видимо, говорит о том, что, когда Цумура вернулся в Асамаин, он понял, что все кончилось, он никогда больше не исполнит это произведение…

— Так ли на самом деле все это было? — усомнился инспектор Тодороку. — Ведь Маки на спичках явно что-то объяснял преступнику… Воссоздав расположение спичек на столе в студии в Ягасаки, Цумура хотел помочь следствию.

Впоследствии выяснилось, что он был прав.

— Киндаити-сэнсей, то, что вы рассказали, более-менее понятно. Но где могла Мися, еще девочка, достать цианистый калий? — спросил с некоторым недоумением инспектор Ямасита.

— Дело в том, Ямасита-сан, что яд был у бабушки Фуэкодзи. И Мися его стащила.

— Вот это да! Шкатулка из Хаконэ! — громким голосом неожиданно закричал инспектор Тодороку.

Все с удивлением посмотрели на него.

— Да-да-да, именно так! Из этой шкатулки, вероятно, исчезло какое-то количество цианистого калия. Бабушка это заметила. На платформе в Уэно она не могла скрыть, как ей было страшно.

— Инспектор, — Киндаити нарочно сделал сердитое выражение лица, — что случилось? Чего вы кричите? Это на вас не похоже. Что еще за шкатулка из Хаконэ?

— Киндаити-сэнсей, извините, что я не рассказал об этом раньше! — И инспектор Тодороку торопливо поведал о том, как в поезде Ясуко уронила шкатулку из Хаконэ.

Едва он закончил рассказ, в комнату влетел молодой полицейский в штатском.

— Только что поступило сообщение от детектива Фурукава, который ведет наблюдение за виллой Фуэкодзи. Тиёко Отори приехала на виллу. Скорее всего, госпожа Фуэкодзи позвонила в больницу и сказала, чтобы та срочно приехала, так как необходимо поговорить о Мися.

Не сказав ни слова, Коскэ Киндаити вскочил со своего кресла и бросился к выходу. Все кинулись за ним. Изумленный молодой полицейский прокричал им вслед:

— Но Мися еще не вернулась! — и побежал догонять остальных.

Глава двадцать седьмая

Обрыв

Вилла Фуэкодзи выходила одной стороной на болотистый ручей. Несколько в стороне от главного здания, метра на три ниже его и почти вплотную к ручью стоял элегантный чайный домик. Во время тайфуна он был полностью затоплен водой, но сейчас вода уже ушла, и Ясуко снова смогла его посещать. Она очень любила этот павильон, в котором часто уединялась, устав от занятий с Мися, и проводила в нем долгие часы, наслаждаясь чаем и предаваясь воспоминаниям об аристократическом прошлом своей семьи.

Пятнадцатого августа 1960 года, ближе к полуночи, весь район Сакура-но-дзава был окутан густым туманом, и только из павильона на ближайшие кусты и деревья падал яркий свет люминесцентной лампы, свисающей с потолка. В ее свете сидели две женщины. Перед круглой жаровней для кипячения воды, рядом со створчатой ширмой расположилась Ясуко Фуэкодзи. Она была в элегантном кимоно с красивым поясом, к которому был прикреплен шелковый платок, ее осанка была, как всегда, величественной. Перед ней на жаровне приятно попыхивал закипающий чайник.

Немного в стороне от жаровни сидела Тиёко, одетая в шелковое платье европейского покроя. Ее бледное лицо было напряжено, и в устремленных на свекровь глазах плескался страх.