Бал-маскарад - Сэйси Ёкомидзо

— Она дочь Ясухиса и Тиёко. Вы в этом сомневаетесь, Киндаити-сэнсей?

На губах Ясуко появилась кривая язвительная ухмылка.

— Я не сомневаюсь, я уверен, что это ложь. У Отори-сан группа крови А, а у Фуэкодзи-сан — 0. У Мися-тян группа крови В. Медициной доказано, что у мужчины с группой 0 и женщины с группой А не может родиться ребенок с группой крови В.

— Киндаити-сэнсей! — в изумлении только и смогла воскликнуть Отори.

Ухмылка Ясуко стала наглой и вызывающей.

— Ха-ха-ха! Киндаити-сэнсей, если то, что вы говорите, правда, то, значит, эта женщина родила дочь от другого мужчины. Что за подлая тварь! Я и не подозревала…

— Это… Это… — протестующе залепетала Тиёко.

Но Киндаити ее остановил:

— Отори-сан, вы, пожалуйста, помолчите. Самое важное еще впереди. — И Киндаити обратился к Ясуко: — Фуэкодзи-сан, вы вправе такое предположить. Кэндзо Акуцу испытывал подобные же подозрения. Когда Мися делали переливание крови, он обратил внимание на это несоответствие. Тиёко Отори часто меняла мужей, но она делала это открыто. В этом, кстати, секрет ее популярности у журналистов. И все же Кэндзо Акуцу, видимо, считал, что Тиёко, будучи замужней женщиной, родила ребенка от другого мужчины, и расценил это как предательство. Поэтому, ничего не объясняя, он расстался с Тиёко Отори…

Для Тиёко эти слова были как удар грома, но одновременно она чувствовала, как пелена спадает с ее глаз. Если Мися не дочь Ясухиса Фуэкодзи, то чей же она ребенок? Держась за косяк двери, Тиёко испуганным и пронзительным взглядом смотрела в лицо Ясуко. Та продолжала спокойно сидеть, держа злополучную чашку.

— Синдзи Цумура узнал тайну рождения Мися от Кэндзо Акуцу, и, вероятно, по этой же причине он расстался с Тиёко Отори. Синдзи Цумура раскрыл тайну рождения Мися от Ясухиса Фуэкодзи, который посетил его бунгало во второй половине дня пятнадцатого августа прошлого года. Ясухиса Фуэкодзи был смертельно пьян, ничего не соображал, и он счел отцом Мися бывшего воздыхателя Тиёко Цурукити Такамацу, не обратив внимания на разрыв во времени: Такамацу призвали в армию задолго до рождения Мися, он не мог быть ее отцом. Ясухиса попытался шантажировать Тиёко Отори и Тадахиро Асука, но, получив отпор, ворвался на виллу Фуэкодзи и изнасиловал Мися, которая тогда была одна в доме…

Вцепившись в дверь чайного домика, Тиёко закричала… Знала ли о страшном событии Ясуко Фуэкодзи, неизвестно, но, когда Киндаити бесстрастно все это изложил, она подняла плечи, словно защищаясь, и исподлобья так посмотрела на него, что было понятно: будь ее воля — его бы сейчас разорвало на мелкие кусочки.

— Трудно себе представить, насколько глубоко ранил юное сердце Мися этот поступок… Человек, которого до сих пор она считала своим отцом, оскорбил ее, заявив, что она не его дочь, и затем изнасиловал. И нет ничего удивительного в том, что у Мися в этот момент временно помутился рассудок. Она бросилась вслед за Ясухиса, завлекла его к бассейну и, убедив, что это термальный источник, где можно вымыться, столкнула его в бассейн…

В последнем утверждении Коскэ Киндаити было несколько слабых мест, но он не придавал этому значения, считая, что в отдельных случаях подобные фантазии просто необходимы. Все присутствующие сотрудники полиции, хотя и знали обстоятельства дела, но, услышав их в изложении Коскэ Киндаити, были потрясены. Нечего говорить о том, что для Тиёко повествование о тех ужасных событиях было трагедией. Даже Тэцуо Сакураи бросило в дрожь от рассказа Киндаити.

— Я не знаю, имела ли Мися намерение убить его. Всем было известно, что они отец и дочь, и как раз это ставило Мися в чрезвычайно выгодное положение. Случившееся ранее несчастье с Кэндзо Акуцу еще больше шло ей на пользу: ибо, если признать, что оба погибли насильственной смертью, значит, и преступником должно быть одно и то же лицо. Хотя смерть Кэндзо Акуцу, вероятнее всего, последовала в результате несчастного случая. Пока это все, что я могу сказать.

Тут Киндаити замолчал и внимательно посмотрел на Ясуко, пытаясь определить ее реакцию на сказанное, однако ее лицо оставалось бесстрастным, только стало еще более мрачным.

— Фуэкодзи-сан, я не знаю, известна ли вам правда об этих печальных событиях, и не знаю также, что вам рассказала Мися. Хотя вы, несомненно, что-то заметили, о чем-то догадались, но продолжали оберегать ее, боясь страшных последствий. Сама Мися с тех пор не могла не мучиться тайной своего рождения. Возможно, она спрашивала вас об этом, но вы не могли ничего рассказать. Мися не могла спросить об этом Тиёко, потому что боялась, что будет раскрыто ее преступление. Мися ждала целый год. Вероятно, Ясухиса Фуэкодзи, прежде чем изнасиловать Мися, проболтался ей, что узнал о тайне ее рождения от Синдзи Цумура, поэтому Мися хотела подробно расспросить его и своего отчима Кёго Маки.

Туман все сгущался и обволакивал стоявшую на краю обрыва группу людей, проникал через открытую дверь внутрь чайного домика. Благодаря яркому свету люминесцентной лампы можно было не беспокоиться, что туман помешает четко видеть выражение лица Ясуко. Казалось, она включила этот яркий свет специально для того, чтобы насладиться мучениями Тиёко, если бы та выпила предложенную ей чашку чаю.

— Позавчера вечером, то есть вечером тринадцатого августа, Мися обманным путем заманила Кёго Маки в бунгало Синдзи Цумура в Асамаин. Какой предлог она придумала, я не знаю, но это не имеет большого значения. Во всяком случае, Кёго Маки приехал на своем «хилмане» в Асамаин как раз тогда, когда был отключен свет, и Мися встретила его со свечой. В это время Синдзи Цумура не было дома. Маки не показалось странным, что Мися находится у Цумура, так как он в этот день уже видел их вдвоем. По просьбе Мися Маки рассказал ей свою версию тайны ее рождения, которая несколько отличалась от той, которую знали Кэндзо Акуцу и Синдзи Цумура. Маки был художником, поэтому он, может быть, первый заметил, что Мися не различает красный и зеленый цвета. Фуэкодзи-сан, Мися ведь дальтоник?

Задавая этот вопрос, Коскэ Киндаити не повысил голос и не сделал на нем особого ударения, тем не менее Тиёко затрясло. Она наконец стала осознавать, что за всем этим кроется большая тайна и коварная ложь. Ее глаза, устремленные на Ясуко, наполнились страхом и отвращением, как будто она видела перед собой безобразное чудовище. Однако сама Ясуко продолжала неподвижно сидеть, растянув губы в улыбке, словно бы взятой у кого-то напрокат.

— Кёго Маки, несомненно, тщательно изучил явление дальтонизма, знал подробности, поэтому с помощью спичек с красными и зелеными головками он попытался объяснить Мися родословную семьи дальтоников. Кёго Маки определенно знал, что дальтонизм от мужчины передается через его дочь внуку. А женщина, носительница гена дальтонизма, хотя сама и не является дальтоником, передает его своей дочери только при условии, что дальтоником был ее отец.

Тиёко, как ни пыталась, не могла встать с пола. Она распласталась на полу мокрой веранды, и было видно, как ее плечи вздрагивают в такт прерывистому дыханию. Смысл рассказа Киндаити начал постепенно доходить до ее сознания.

— Тиёко Отори не может передать ген дальтонизма своей дочери, потому что ее отец, известный художник, уж точно не был дальтоником. Если даже предположить, что Тиёко Отори имеет наследственные задатки дальтонизма, то ведь Ясухиса Фуэкодзи не был дальтоником, так как он умел водить машину, а для получения водительских прав необходимо пройти медицинское освидетельствование на дальтонизм. Получается, что Мися не может быть дочерью Ясухиса Фуэкодзи, равно как и дочерью Тиёко Отори.

Глава двадцать восьмая

Чашка чаю

Тиёко рыдала. Сколько лет ее обманывали! Сколько лет Ясуко, используя Мися, эксплуатировала ее и вытягивала из нее деньги, чтобы самой жить безбедно! Но не только обман был ей горек. Ее сердце пронизывала острая боль: а что стало с ее собственным ребенком?

— Маки, — продолжал Киндаити, — разложив на столе спички с красными и зелеными головками, объяснил Мися принцип передачи наследственного дальтонизма. Все это происходило в Асамаин, вдали от взглядов посторонних людей, около девяти часов вечера. За окнами бушевал сильный ветер, предвестник надвигающегося тайфуна. За столом друг против друга при свете единственной свечи сидели Мися и Маки. В мерцающем свете свечи лицо Маки, вероятно, казалось Мися воплощением дьявола. Так она узнала правду о своем рождении. Она была в отчаянии. Мися уже убила одного человека, и то, что она оказалась вне подозрений, придало ей смелости и уверенности в себе. И она отравила цианистым калием Маки, человека, который знал правду.

Воздух был неподвижен: ни малейшего дуновения ветерка; туман оседал тяжелыми каплями. Мокрые и дрожащие от холода полицейские зачарованно наблюдали необычную, почти театральную сцену: вверху откоса — Коскэ Киндаити с мокрой взлохмаченной головой, и ярко освещенный чайный домик — внизу.