Бал-маскарад - Сэйси Ёкомидзо

Оба говорили безжизненными голосами, будто у них не осталось сил хоть на какие-нибудь чувства.

— Все мужчины хорошо приспособились носить маски, и при этом все они трусливые и малодушные: и Кэндзо Акуцу-сама, и Кёго Маки-сама, и Синдзи Цумура-сама. Когда они узнали правду, то бросили эту женщину. Мне ее жалко, как всякую женщину, которую бросили мужчины. Но они договорились молчать об этом, чтобы не повредить репутации кинозвезды, поэтому все они благородно носили маски брошенных мужей. Об этом рассказал мне Кёго Маки-сама.

— А Ясухиса Фуэкодзи? Он тоже был участником бала-маскарада?

— Он был его королем. Напал на свою дочь и надругался над ней. Большей скотины я в жизни не встречала. Но в обществе он потомок аристократического рода, несчастный человек… Похоже, на этом бале-маскараде много глупых женщин, которые попадаются на эту удочку. Правда, в последнее время маска потомка аристократического рода постепенно падает в цене, и он от этого страдал.

— А как насчет Тиёко Отори? Она тоже носила какую-то маску?

— А, эта женщина… Она героиня бала-маскарада, трагическая королева. В обществе ее считают умной женщиной, или она сама себя так подает. Но в действительности она глупа как пробка. Бабуся ее долго умело обманывала и эксплуатировала. Она заставляла меня притвориться больной, и каждый раз вытягивала из нее большие деньги. К актрисам легко приходят большие деньги, бабуся помогала от них избавиться.

— А Тиёко Отори тебя хоть немного любила?

— Откуда я знаю?.. Хотя она вроде всегда беспокоилась обо мне… Она думала, что я мягкая, не приспособленная к жизни девочка. Это бабуся ей внушила. Прямо смех! Маскарад…

— Да, про тебя вряд ли можно сказать, что ты мягкая и беззащитная.

— Беззащитная?.. От жизни каждому приходится защищаться. А значит, о ней надо многое знать. Вот послушай, что знаю я.

И с ее губ, еще по-детски припухлых, стали срываться такие непристойности, которые даже ее взрослый собеседник не решился бы произнести. Синкити Тасиро был явно озадачен:

— Где ты набралась такого?

— Я просила Рики-тян брать для меня книги в одном магазине, где их выдают на дом. В обычных книжных магазинах таких книг не купишь. Я ведь уже взрослая и должна все знать… Поэтому, когда в прошлом году этот… то есть Ясухиса Фуэкодзи, заставил меня заниматься с ним любовью, я уже знала, что к чему.

— И ты его убила. Да ты порождение дьявола! Меня даже в дрожь бросает.

— Хм, а вы разве не такой? И вообще, кто вы?

— Я? Как ты видишь, я бандит и бродяга.

— Нет, вы не бандит. Вы добродушный порядочный мальчик, который надел маску бандита. Вы играете на бале-маскараде комическую роль.

— Что ты хочешь сказать?!

— Со вчерашнего вечера я соблазняю вас, но вы боитесь даже меня обнять… Послушайте, — продолжила она, — а зачем вы стреляли в Тадахиро Асука? Что за глупость!

— Мне самому непонятно. Наверное, пытался совершить что-то героическое. Я ведь комический актер, а мне это не нравится.

— Хотели украсить свою смерть цветами, Синкити Тасиро-сан?

— Как ты меня назвала?

— Да ладно, я догадалась. Когда вы меня сюда привели, я поняла: вы ведь тот Синкити Тасиро, которому здесь в прошлом году не удалось совершить самоубийство. Это было в той же газете, где писали о смерти Ясухиса Фуэкодзи. Я всегда с большим интересом читаю такие статьи: отчаявшийся студент Университета искусств Синкити Тасиро и так далее… Я удостоверилась в своей догадке, когда вы говорили об опере. Ну и что вы собираетесь со мной делать? Хотите взять меня в попутчицы на ту сторону бытия?

— Ни в коем случае. Я тебя боюсь. Это ты хотела взять меня в попутчики. Ты для этого посыпала цианистым калием хлеб, который я вчера купил? Я был на волосок от смерти.

— Но это же была шутка.

— Ты ради шутки убиваешь людей?

— Син-тян, как ты думаешь, если меня схватит полиция, меня казнят?

— Нет, ты же несовершеннолетняя. Отправят в исправительный дом.

— Я тоже так думаю. Если меня туда посадят, я буду вести себя очень смирно. Но это будет не раскаявшаяся Мися Фуэкодзи, а безымянное существо, родившееся от неизвестного ублюдка. Я постараюсь как можно скорее выйти на свободу.

— Ничего у тебя не выйдет. Даже если ты и выйдешь на свободу, где ты будешь жить?

— Все в порядке. У меня есть спонсор.

— И кто это?

— Тиёко Отори-сама. Моя мать.

— Ты что? Собираешься ее шантажировать? — Синкити Тасиро уже ничему не удивлялся, но в этот раз его голос дрогнул.

Девочка и бровью не повела.

— А почему бы нет? Нас ведь связывают родственные отношения. Эта женщина… Ой!

— Что случилось?

— Кто-то вас зовет. Послушайте, послушайте! Тасиро! Это полиция, полиция! Вам нельзя выходить! Я не хочу, чтобы меня схватили! Сделайте что-нибудь, у вас ведь есть пистолет!

В страхе, не помня себя, девочка бросилась на грудь Синкити Тасиро. В темной пещере с потолка свисали летучие мыши.

Кадзухико Мураками и Сигэки Татибана поднимались по склону горы Ханарэяма. Сквозь густой еще туман пробивалось солнце. То один, то другой его луч освещал окрестность. Внезапно они остановились, почти одновременно услышав стон, доносящийся из небольшой, грубо сколоченной из досок хижины, прилепившейся на склоне около тропы.

— Кто там?

Будто в ответ стоны стали еще громче, и послышался какой-то непонятный стук.

— А вдруг это Тасиро? — с дрожью в голосе спросил Сигэки.

Кадзухико молча прислушивался к доносящимся из хижины звукам. Затем он резко открыл полуразвалившуюся дверь и направил внутрь луч фонарика: начало светать, но в хижине было совсем темно. Приняв на всякий случай оборонительную позу, Кадзухико осветил фонарем всю хижину, его напряженное лицо расслабилось, и он облегченно рассмеялся.

— Акияма-сан!

— Мураками, ты его знаешь?

— Это Такудзо Акияма, верный вассал Асука-сама.

Такудзо Акияма лежал напротив входа, руки и ноги были крепко связаны веревкой, а изо рта торчал кляп, Кадзухико прежде всего вынул кляп, сделанный из куска розовой материи. Юноша узнал в нем платок, который был на Мися на поле для гольфа.

— Акияма-сан, Мися здесь?

— Ужасная девица! Порождение дьявола. Она подговаривала своего спутника убить меня. Я ненавижу ее уже давно. Но это все ерунда. Кадзухико-кун, как наш господин?

— С ним все в порядке. Операция прошла удачно. Он все время беспокоился о вас. Ох, Акияма-сан, вы ранены?

— Всего лишь царапина… Кадзухико-кун, развяжи меня быстрее. Дьявол забери этого бандита!

Кадзухико перестал развязывать Акияма и строго посмотрел ему в глаза.

— Акияма-сан, после того как я вас развяжу, вы что собираетесь делать?

— Поймаю этого бандита, — ответил Акияма, заскрежетав зубами. — На вершине Ханарэямы, говорят, много пещер. Эти подонки там прячутся. Я сломаю этому бандиту шею, чтобы искупить свою вину перед господином.

— Татибана, не развязывай его. Затяни узлы, как было раньше.

— Кадзухико-кун, за что такая жестокость?

— Это никакая не жестокость. Татибана, свяжи его покрепче. Я не хочу, чтобы этот человек погиб ни за грош.

Сигэки понял, что имел в виду Кадзухико, и затянул веревку крепче, чем раньше.

— Кадзухико-кун, зачем он это делает?

Со всей своей бычьей силой Акияма сопротивлялся молодому человеку, но Сигэки Татибана только казался слабым, в нем была скрыта недюжинная сила. Оставив связанного Акияма, они вышли из хижины. Вслед им раздался его истеричный крик:

— Кадзухико-кун, не ходи туда, не ходи! Он как раненый зверь. Если он убьет тебя, твой покойный отец не простит меня. Ты не сын Татикана Мураками. Ты родился после смерти твоего отца.

Сигэки в изумлении смотрел на Кадзухико, тот попросил его подождать и вернулся в хижину.

— Акияма-сан, человек на смертном одре не может говорить неправду. Неужели вы считали, что я до сих пор этого не знаю?

— Кадзухико-кун, так ты об этом знаешь?

— Акияма-сан, я был воспитан в доме Асука. Моя мать умерла, когда мне исполнилось шесть лет. Неужели вы думаете, что она умерла, не сказав мне правду? К счастью, окружающие всегда тепло относились ко мне, и поэтому я вырос, не испытывая отвращения к себе, избежал комплекса неполноценности. Моя мать подчинилась буйству Тадахиро-сама. Такое было тогда время, она была человеком старого склада. Она покорилась и была некоторое время наложницей отца, забеременела и родила меня. Мама строго соблюдала годичный траур по Татикана Мураками, ведь официально он был ее мужем. Акияма-сан, но знаете ли вы, кого она в действительности любила? Акияма-сан, она любила вас.

Не в силах произнести ни слова, Акияма смотрел в глаза Кадзухико.

— Ведь вы после тех событий сразу поступили в военную школу, потом ушли на фронт и не знаете, перед чьей фотографией мама постоянно молилась о победе. Это была ваша фотография, Акияма-сан.