Предания старины глубокой - Миясат Шурпаева

В институте Мухтар учился тоже на отлично, получал повышенную стипендию. Через полгода его вызвал директор и показал ему письмо из обкома комсомола о необходимости исключить сына контрреволюционера Мухтара Зубаирова из института.

– Почему ты скрыл свое происхождение? – спросил его директор института.

– Меня никто об этом не спрашивал, разве я веду себя плохо? – в свою очередь спросил Мухтар.

– Для нас это не главное, нам не нужны проблемы из-за тебя, – ответил директор и подписал приказ об его отчислении.

Мухтар забрал документы и поехал во Владикавказский сельскохозяйственный институт. Директор института М.Ратник посмотрел на его документы и спросил:

– Как же вас с такими отметками и рекомендациями отпустили из института?

– Исключили за Сурхайхановское происхождение, – ответил Мухтар.

– А мы примем вас, – сказал директор твердо. С первых же дней Мухтар привлек к себе внимание педагогов и студентов своими незаурядными способностями. Его стали уважать, назначили повышенную стипендию.

В 1936 году, в начале мая его вызвал директор института М.Ратник и показал телеграмму из Буйнакска, где сообщалось о болезни отца. Мухтар тут же выехал и к семи часам утра следующего дня был уже в Буйнакске. Возле своих ворот его встретили двое молодых людей.

– Ты Мухтар Зубаиров? – спросили они.

– Да.

– Ты арестован.

– За что? Я приехал навестить больного отца, где мой отец? – спросил Мухтар.

– Вся ваша семья арестована, мы ждем тебя, – ответили парни и повели его в тюрьму. Мухтар понял, почему его вызвали ложной телеграммой, видимо, боялись, что он может скрыться. Тугай-ханум в это время была уже замужем, ее обошла эта участь, но ее и мужа лишили права голоса. В тюрьме взрослые мужчины удивлялись, за что же посадили такого молодого, интеллигентного парня. Но там разговаривать между собой было запрещено.

Через несколько дней арестованных вывели во двор погулять. Среди конвоиров Мухтар заметил знакомого аварца, женатого на лачке из соседнего селения Дучи. Проходя мимо Мухтара, аварец-конвоир тихо спросил:

– Тебе что-нибудь нужно?

– Бумагу и карандаш, – ответил Мухтар.

В тот же день ему принесли бумагу и карандаш. Мухтар написал заявление начальнику тюрьмы, где считал свой арест ошибочным, что он студент и кроме как происхождение, никакой вины за собой не чувствует и не понимает, за что его арестовали, тем более в это время, когда вышел указ И.В.Сталина о том, что сын за отца не отвечает. По поводу этого заявления его стали таскать каждый день к разным следователям и часами стоял он в кабинетах, пока чиновники обратят на него внимание. Затем следователи совали под нос ему его же заявление и спрашивали, кто автор этого заявления. Мухтар, чтобы доказать авторство снова и снова писал то же самое при них. Над ним издевались, угрожали каторгой. Однажды его повели к заместителю начальника тюрьмы Белову. На удивление Мухтара, тот предложил ему сесть. На столе лежало его заявление. Белов тоже спросил, его ли это заявление, на что Мухтар ответил утвердительно.

– Мы получили ответ на наш запрос из Владикавказского сельскохозяйственного института. Что ты намерен делать, если тебя освободят? – спросил Белов.

– Я бы хотел встретиться с родителями, потом уехать учиться в свой институт.

– Твои родители в Южной тюрьме, их на днях отправят в Казахстан, – был ответ.

– Если отец болен, я должен его сопровождать, – сказал Мухтар.

– Тебе не разрешат.

Белов вызвал конвоира и велел организовать Мухтару встречу с родителями, а затем отпустить. Ему самому тоже дали бумагу с резолюцией «Освободить». Мухтару дали встретиться с отцом и с матерью. Отец ему категорически запретил ехать с ними, велел продолжить свою учебу. Освободившись из заключения, Мухтар остался на перепутье. Оставив родителей, ехать в институт он не мог, да и денег на это у него не было. Он решил подождать, пока родителей отправят, может, удастся с ними попрощаться, а затем выехать во Вдадикавказ. Он вспомнил, что тут недалеко находится дом его друга Абакара, и пошел к нему. Друга не оказалось дома, но зато его родители Габибуллах и Аминат приняли его радушно, покормили и попросили, чтобы он ночевал у них, но Мухтар решил караулить возле тюрьмы и ждать отправки ссыльных. Когда он уходил, Габибуллах спросил: «Сынок, а у тебя деньги есть?»

– Нет. Мне бы только три рубля, чтобы доехать до Владикавказа, а там я получу стипендию, – сказал Мухтар.

Габибуллах дал ему десять рублей. Мухтар не хотел брать, но тот его поругал и сунул в карман парня купюру, затем вполголоса сказал:

– Мой брат, Нурмагомед, работает председателем горисполкома, думаю, он мне поможет передать передачу и теплые вещи твоим родителям. Мухтар заночевал у них и утром пошел к тюрьме, дни и ночи стал проводить возле их ворот. В один из вечеров прошел слух, что арестованных формируют для отправки. Народу возле тюрьмы было много, Мухтар тоже всю ночь не уходил. Утром вывели колонну арестованных, и Мухтар хотел хоть на расстоянии попрощаться с родителями, с братом и всеми родственниками. Отец ему знаками дал понять, что ему надо поторопиться на свою учебу. На вокзале арестованных посадили в товарные вагоны, толпы провожающих кричали, женщины и дети плакали, конвоиры прикладами били то заключенных, то провожающих. Тут кто-то подошел к Мухтару и дернул за руку. Это был Абакар.

– Мои родители тоже здесь. Отец сумел твоим что-то передать, – шепнул он Мухтару в ушко. Сколько Абакар не просил его зайти к ним, хотя бы позавтракать, Мухтар поехал в Махачкалу, чтобы оттуда поездом выехать в Беслан.

Когда Мухтар зашел в приемную директора института, пожилая секретарша в пенсне посмотрела на него с удивлением и заплакала:

– Мухтар, сынок, висит приказ о твоем отчислении. Парень показал ей бумагу из ГПУ. Она посмотрела ее, обрадовалась и сразу зашла к директору. Тот тут же вызвал Мухтара, поздоровался с ним за руку:

– Очень рад, очень рад! Сию минуту я напишу приказ о твоем зачислении, попроси вызвать ко мне бухгалтера и коменданта общежития.

Когда пришла бухгалтер, М.Ратник велел ей выдать Зубаирову тридцать рублей из его фонда, а коменданту – заселить его в общежитие, в ту же комнату, где он жил раньше. Ему оставалось учиться еще два года.

После окончания института его отправили в Чуйскую долину Казахстана, куда выслали его родителей. Их он нашел недалеко от Нижнечуйска, на границе Казахстана и Киргизии, других родственников разбросали по разным местам, сколько не просили, не оставили вместе. Там было много выселенцев из Кавказа и еще немцы, высланные из Петербурга. В степях Джангижира и Джангипахта был организован гулаг. Заключенным предложили самим рыть землянки. Хотя они все были образованными людьми, им работы не давали. Отец с одним немцем профессором из Петербурга работали скотниками на ферме. Они часто болели. Жена Джамалутдина Патимат из Бюхты была грамотной медсестрой, благодаря ей лечили больных, особенно детей. Но за два года умерли там Шахимардан-бек, Имрам-бек, его жена и сын Адил-бек.