Куда кривая выведет - SeaFox

А Снейп понял главное, Поттер не безмозглый, на первом уроке зельеварения он ответил на два из трех вопросов, заданных ему и, одним из первых, обратил внимание, что описание рецепта в учебнике и на доске отличаются. Зелья он варил на выше ожидаемого, до превосходно, пока не дотягивал, но старался, и это было заметно. Мало того, ни в каких подозрительных делах он отмечен не был, на Цербера посмотреть не захотел, хотя у заветной дверцы почти вся школа побывала. С Уизли дружить не пожелал, приятелями, правда, обзавелся, но те были такими же любителями почитать и узнать новенькое, и в приключения не рвались. Короче полная противоположность своему идиоту папаше, да и не похож он на Джеймса, на Лили тоже не очень похож, но это и не так важно, глаза ее, а остальное от дедушек или бабушек, явно. А еще он скрывает свой шрам, крестничек уже доложился, как Уизела отбрили перед всем первым курсом, а прицепом и Маккошка показала себя не с лучшей стороны, вот парень и уговорил шляпу на Рэйвенкло. Как он уговаривал упрямый артефакт, оставалось тайной. Даже директору, шляпа не призналась, чего ей пообещали или чем пригрозили. И это не странно, что именно потому, что Поттер не оправдал худших его надежд, декан Слизерина переменил свое летнее решение затюкать сына своего недруга и, одновременно с этим, вспомнил, что он еще и сын его единственной подруги, которая умела и любила учиться.

И хотя, Флитвик, как — то странно последнее время, на директора смотрел, но молчал, как партизан на допросе, когда его начинали расспрашивать о новом известном ученике. Всем было видно, что своим учеником он доволен, а значит, Поттер прижился на факультете умников, и напрасны были надежды Макгонагалл и Дамблдора, весь прошлый год упорно готовившихся встретить знаменитого ученика на своем любимом факультете. Поттер учился, много времени проводил в библиотеке, при этом, как ни старались другие ученики разглядеть, а что же именно он читает, получалось это далеко не всегда. Та книга, которую он держал в руках, всегда была в обложке, заглянуть через плечо, пока никому не удалось, а если Гарри спрашивали, что именно он читает, то чаще всего он показывал продвинутый учебник по зельям, которого в школьной библиотеке не было, а на столе лежали обычные, библиотечные книги, список которых после каждого нового занятия, каждый профессор выдавал желающим для ознакомления. Как — то раз подошла к нему и лохматая девочка, которую он часто видел в библиотеке, ее интересовало, как он успевает подобрать столько книг, по разным предметам. Гарри даже не удивился, что взять с грифов:

— После каждого занятия, на столе у профессоров можно посмотреть список дополнительной литературы. И это может сделать каждый. Нам старшекурсники сказали, еще в первый день занятий, и староста потом напоминала. Как же вы учитесь, если кроме учебника ничего не читаете, ведь материал там часто, дан не полностью, и очень важные нюансы остаются за кадром.

— Нам никто не говорил. Может, это только для вашего факультета такой список книг присутствует.

— Не знаю, не знаю. Попробуй после следующего урока подойти к столу профессора, что у вас там будет?

— Трансфигурация.

— Ну вот, подойди и посмотри. Только выучи заранее чары копирования. Вот из этой книги, видишь, они простые совсем. Подходишь, кладешь свой пергамент сверху и читаешь вот это, а палочкой вот так, поняла? День — два такая копия продержится без закрепления более сложными чарами. Но ты ведь можешь себе и переписать потом с него на обычный свиток, главное не зависать надолго у стола профессора, они такое не любят.

— Понятно, спасибо за науку, посмотрю завтра на столе, и в чарах попрактикуюсь, а можно ты мне сейчас предыдущие списки дашь переписать, ты их хранишь?

— Давай лучше завтра, я их в отдельный свиток соберу и скопирую, а ты тогда сама перепишешь, просто они у меня в общей куче лежат, а разбирать именно сейчас, я не могу, мне нужно доделать задание.

— Конечно, буду тебе благодарна.

На том и разошлись. Гермиона изредка обращалась к Гарри с вопросами, он, если знал, отвечал, друзьями они не стали, так, приятели. Но и эти отношения помогли Гермионе взглянуть на факт своего распределения, с другого ракурса. Она поняла, что те, кто агитировал ее за Гриффиндор и шляпа, которая обещала ей, что она найдет среди грифов друзей, если и не обманули ее в открытую, то сильно слукавили. Гриффиндорцы действительно умели дружить, только не с кем — то, а против кого — нибудь. И на данный момент первый курс грифов — дружил против нее. И верховодил там Рон Уизли, который хоть и играл в шахматы на мастерском уровне, на деле оказался отвратительным стратегом, лентяем и неучем, и ничего, кроме квиддича его не интересовало. Было обидно до слез, она так старалась принести своему факультету баллы, а все считали ее занудой и заучкой. Поразмыслив на досуге, а Герми была девочкой умненькой, просто слегка растерялась, попав в волшебный, как ей показалось мир, она приняла для себя несколько решений. Немало их принятию поспособствовал и прошедший Хеллоуин.

На праздничный ужин 31 октября Гарри шел с нехорошим предчувствием. Нет, было это не от того, что в этот день погибли его родители, Гарри родителей не помнил, и горевать о людях, совершенно ему незнакомых, у него не получалось. Просто была у него такая способность — чувствовать грозящую ему опасность. Частенько это спасало его от встречи с компанией кузена, любимым развлечением, которой являлась игра «поймай и отлупи ненормального Поттера». А тут его интуиция вопила, как пароходная сирена. Еще днем он заметил, что на обеде Гермионы за гриффиндорским столом не было. Первокурсница Патил, как раз обсуждала это, рассказывая, что сестричка ее говорила, что Уизли, обиженный тем, что Макгонагалл постоянно ставит всем в пример поведение заучки, мол, она много баллов факультету приносит, в очередной раз, что — то со своими дружками учудил, и теперь та убежала, в слезах, и где — то рыдает. На ужине он успокоился, вот дошел до стола, и спокойствие снизошло на него, он понял, что ничего изменить не сможет, и пусть случится, что должно и будет, что будет. Он посмотрел на стол, за которым брызгая слюной и роняя крошки изо рта сидел тот, кто уже второй месяц набивался ему в друзья и понял, именно Рон будет тем, кто пострадает от своей неуемной жадности и зависти к его славе. Потому что в приключение он сегодня ввяжется, раз уж так звезды расположились, но сделает все, чтобы для настырного рыжика оно закончилось как можно хуже. И когда в Большой зал вбежал профессор Квиррелл, громко, на весь зал выкрикнул, что тролль в подземельях, и свалился в обморок, а директор, вместо того, чтобы выяснить кого нет на ужине и запереть всех учеников в большом зале, выдал прямо противоположное, мол, идите все в гостиные, там пир и продолжите, для него стало все предельно ясно. И когда Рыжий поймал его на выходе и, тщательно пряча глаза, выдал информацию, что Гермиона плачет на втором этаже, в туалете девочек, и ничего не знает, и ее обязательно нужно спасти, он даже не стал упираться, пошел, словно так оно и нужно было. Добраться до туалета раньше тролля они не успели, но это было уже и не так важно. Главное вот он — тролль, лупит дубинкой по раковинам, а под ними прячется визжащая от страха девочка, и сдвинуться с места не может, а в голове, только одно, как бы извернуться и отвлечь этого громилу. Вокруг него осколки раковин и куски камней валяются, поднять их Левиосой ничего не стоит, главное не промахнуться и попасть в тролля, а не в потерявшую от страха голову девчонку. Первый раунд он выиграл, тролль, обозленный постоянной бомбардировкой повернулся к ним с Роном, тот строить из себя героя не хотел и рванул назад, Гарри отскочил от двери, пропуская устремившегося за убегающей добычей здоровяка и наколдовал вслед ему гладиус, насколько хватило сил далеко. До Рона достал краем, тот хлопнулся на повороте и врезался головой в стенку, тролль поехал на спине за ним. Гарри заскочил в туалет, Несколько пощечин привели в норму Гермиону. Вытащил ее за собой, понаблюдал за барахтающимся троллем, пытающимся встать и дотянуться до лежащего без сознания Рона, тут — то их компанию и нашли профессора. Декан Макгонагалл попыталась было ругаться, но он не слишком вежливо ее перебил, не дав Гермионе ни слова сказать.