Я вырос в свободной России - Юлия Свешникова

— Я ни разу не слышал горечи в голосе родителей, когда они рассказывали о талонах на еду. Наоборот, этот жизненный период они вспоминают с теплотой, а иногда с усмешкой, — рассказывает и улыбается Женя.

В тот период его родители оканчивали вуз, устраивались на работу и начинали трудиться. Когда родился Женя, дедушке за заслуги перед СССР выдали квартиру в небольшом нефтяном городке Радужный. Из-за желания получить хороший старт в карьере и более высокую зарплату родители переехали в Сибирь. В 1997 году вернулись в город Череповец из-за желания жить самостоятельно и дальше развиваться профессионально.

— Женя, как относишься к тому, что ваше поколение называют поколением эпохи перемен?

— Я гораздо чаще слышу, что дети девяностых — это дефицитные дети, которых очень мало. Речь идет не только об эпохе нехватки товаров, но и о демографической яме. А насчет поколения эпохи перемен. Возможно, в нас еще сохранились какие-то пережитки прошлого, с которыми мы вступили в новый век.

Сам Женя считает, что у людей в Советском Союзе, в отличие от граждан новой России, все-таки была вера в будущее, были гарантии: «Каждый знал, что после университета он пойдет работать по специальности и его не оставят. На данный момент сложно представить будущее отдельного человека, потому что все быстро меняется».

— То есть ты не хочешь перемен? Боишься не найти достойную работу?

— Я готов к переменам, только не знаю, чего ожидать. Пугает ответственность, что буду сам выбирать, где работать. Хочу, чтобы какая-нибудь рука подводила к тому, что мне нужно. Сейчас я учусь на медика, хочу стать врачом. Я вижу, что мои сверстники практически каждый месяц меняют свое мнение относительно того, какими врачами они хотят стать. Думаю, этот пример отражает нашу неуверенность в завтрашнем дне. Например, кем быть — психиатром или патологоанатомом? Я тоже не знаю. Возможно, позже определюсь, когда узнаю больше о своей профессии. От жизни жду стабильности и хочу быть уверенным, что смогу найти достойную работу. Сейчас я никуда не тороплюсь, но знаю, что в моей жизни все обязательно будет: и семья, и работа, и экстремальные путешествия, и многое-многое другое.

1991 ГОД В РАССКАЗАХ МОИХ РОДИТЕЛЕЙ

Анастасия Степаненко, Челябинск

Меня зовут Анастасия Степаненко. Я появилась на свет холодной ноябрьской ночью 1991 года. Родители очень ждали моего появления на свет, хотели, чтобы родилась именно доченька, хотя для меня это до сих пор кажется странным — у них уже росла девочка, моя старшая сестра, Наталья. По всем житейским правилам мой папа должен был желать появления наследника, но они с мамой решили, что две сестры будут лучше понимать и поддерживать друг друга. По воспоминаниям моей мамы, время было тревожное, сложное. Об этом говорит и статистика: детей в эти годы появлялось все меньше и меньше. Родильный дом поразил маму своей пустотой и безмолвием. На каждом этаже трехэтажного здания были заполнены только две палаты по пять человек. Для сравнения: когда появилась на свет моя старшая сестра, маме пришлось пролежать в коридоре двое суток, так как все палаты были переполнены. А ведь прошло всего семь лет. Наверное, люди стали опасаться, что не смогут прокормить, одеть и дать достойное воспитание своим будущим детям.

Меня заинтересовало, какими событиями был богат 1991 год. Как будущий историк, я знаю, что это год развала некогда большого и сильного союзного государства. Год провозглашения президентства сначала в СССР, а затем и в России. Год глобальных перемен и социальных катастроф. Но это лишь сухие факты учебника истории, мне же захотелось узнать, что помнит моя мама о тех событиях двадцатилетней давности, как отразились глобальные перемены в стране на судьбе моего города и нашей семьи.

В моем родном провинциальном Челябинске в 1991 году, кроме привычного Сбербанка СССР, как грибы после дождя появляются коммерческие банки, открывается биржа. При этом катастрофически не хватает продуктов и все больше товаров продается по талонам. В детстве для меня было часто непонятно, когда родители говорили о талонной системе, огромных очередях и пустых прилавках в магазинах. Нашему поколению сложно представить низкие цены на продукты и одежду, но при этом их полное отсутствие в магазинах. Моя бабушка часто шутила: «С этими деньгами, что мы получаем сейчас, да те бы цены, которые были в СССР». Рассмотрим прейскурант цен СССР: проезд в трамвае — 3 копейки, в троллейбусе — 5 копеек, булка белого хлеба — 15 копеек, мороженое от 7 копеек и пресловутая вареная колбаса за 2 рубля 20 копеек. Как-то на работе мамины коллеги делились своими впечатлениями о 1991 годе. Оказалось, что он у каждого имеет свой вкус. В нашей семье это вкус гречневой каши, так как папин друг привез мешок гречки и семья питалась ею в течение полутора лет ввиду отсутствия других продуктов. В семье одной из маминых коллег питались исключительно макаронами, а у другой — морковью.

В обиходе появляется новое слово — бартер, зарплаты и пенсии начинают задерживать.

17 марта всероссийский референдум о введении поста Президента РСФСР был проведен в России в один день со всесоюзным референдумом о сохранении СССР. Вопрос референдума о введении поста президента звучал так: «Считаете ли Вы необходимым введение поста Президента РСФСР, избираемого всенародным голосованием?»

Ответили «да» 69,85 % участвовавших, ответили «нет» 28,01 %.

Всесоюзный референдум о сохранении СССР был единственным всесоюзным референдумом за всю историю существования СССР. И хотя 76,43 %, ответив «да», высказались за сохранение обновленного СССР, это государство вскоре перестанет существовать. Бойкотировали проведение референдума прибалтийские республики, а также Грузия, Молдавия и Армения.

2 апреля 1991 года постановлением Правительства СССР цены на товары выросли в несколько раз.

Мои родители входили в то большинство, которое хотело сохранить СССР, и их очень пугали перемены, происходившие в то время в стране. А особенно та скорость, с какой все происходило. Перед выборами 6 июня 1991 года в Челябинск приехали два кандидата в президенты России — Ельцин и Жириновский. Ельцин шел на свои первые выборы под девизом «Южно-уральцам нужна реальная помощь», Жириновский — «Я молод и энергичен, а именно такой президент и нужен России», и в выборах Президента РСФСР победил Борис Ельцин. А затем, летом, началась подземная голодовка шахтеров шахты «Центральная» Карабаша. Шахтеры выступали за продолжение добычи руды, считали возможным сделать предприятие прибыльным, голодовка закончилась победой шахтеров.

Вышел Указ Президента РСФСР Б.Н. Ельцина «О прекращении деятельности организационных структур политических партий и массовых общественных движений в государственных органах, учреждениях и организациях РСФСР».

И вот наступил август, никто не ожидал появления на телеэкранах «Лебединого озера», а следом трясущихся рук Янаева. Страх и ужас — вот какие ощущения возникали у видевших все это. С самого начала было ясно, что ГКЧП морально раздавлен, он не победит. Но обстановка все равно была очень напряженной. После таких публичных заявлений о захвате власти группой лиц, то есть фактически о государственном перевороте.

Наша семья с первых минут оказалась в полном составе на стороне Ельцина. Когда вскоре ГКЧП арестовали, у всех как камень свалился с сердца.

Прошло уже 20 лет с тех пор. Да, нет больше железного занавеса. И многие россияне свободно ездят по миру. Видят жизнь в других странах, видят отношение государства к своим гражданам. И конечно, сравнивают. После чего некоторые переезжают. И поток этот пока не ослабевает. Поскольку мечты и надежды, связанные с августом 1991 года, во многом не оправдались. Даже можно сказать — в главном не оправдались. Мало было просто отменить шестую статью Конституции о руководящей роли партии. Если все люди, живущие в стране, не почувствуют личную ответственность за ее судьбу, на смену одной руководящей партии придет другая.

Моисей водил евреев по пустыне, как известно, 40 лет. Чтобы отучить от рабства. Неужели и России потребуется столько же? Во всяком случае, первые 20 лет были во многом растрачены впустую.

Ростки свободы и здравого смысла в России есть. Слабые, но есть. Малый и средний бизнес, не зависящий от бюджетных денег, от позиции власти, есть. Его крайне мало, недостаточно. Но тем не менее он виден невооруженным глазом. Растущая сфера производства, само собой развитая торговля. Да хоть те же парикмахерские на каждом углу и полюбившиеся многим кафе и ресторанчики. 20 лет назад ничего этого и близко не было. А сейчас первые этажи домов плотно заняты (и не только в центре города) людьми, самостоятельно ведущими свой малый бизнес. Этот социальный слой крепнет. И однажды у него появятся свои политические интересы.