Машины времени в зеркале войны миров - Роман Уроборос

Так и началась эта замечательная история в письмах. Мари вернулась в Париж лишь через несколько месяцев. Ей зачем-то вздумалось заехать в Брюссель, а затем и в Амстердам. Приехав, она сразу же велела принести ей всю корреспонденцию и, быстро осмотрев пачку писем, выбрала письмо от Михаила Аркадьевича, вскрыла его и жадно прочитала. После чего сразу же написала ответ, где подробнейшим образом описала свое путешествие по Европе, а также то, чем она занимается в Париже. Умолчала она только об одном. А именно, что раз в неделю, иногда и чаще в дом к Мари приходит молодой маркиз, которого она принимает в своей спальне и к середине этих встреч маркиз и Мари всегда становятся совершенно раздетыми. Потом писем стало много. В каждом из них они описывали друг другу все события, происходящие в их жизни, от одного отправленного письма до другого. Письма эти были ужасно скучные, события, описываемые в них – страшно однообразными. Однако и князь, и Мари всегда очень ждали этих писем и с жадностью их читали. Князь даже было один раз, собрался уже поехать в Париж, но разразившаяся в Европе война или слухи о том, что эта война вот-вот разразится, смешали все его планы и он не поехал. Мари же зачем-то поплыла на пароходе в Северную Америку и пробыла там где-то полгода. Вернувшись в Париж, она тут же написала письмо Михаилу Аркадьевичу с описанием тех событий, что произошли с ней в Америке. Через какое-то время ей приходит письмо от управляющего имением, где тот пишет, что Михаил Аркадьевич скончались такого-то и такого-то числа и похоронены там-то и там-то. А еще он переслал письмо князя, которое тот написал незадолго до своей смерти. Вот что было написано в этом письме.

«Милая моя драгоценная любимая Мари. Вот уже прошло три года с того самого времени, как мы познакомились на балу у Трубецких. И вот три года меня преследует это видение – наш с тобой вальс, запах твоих волос, прикосновение твоих рук. Три года я перечитываю твои письма и храню их, как величайшие драгоценности Вселенной. И я хочу сказать тебе о том, как безмерно, как глубоко я любил тебя все эти годы. Я не мог тебе признаться в этом ранее…». Здесь письмо обрывалось, и на бумаге красовалась неровная черта и клякса.

Мари сидела неподвижно целый час. Потом послала за маркизом. Но, не дождавшись маркиза, умерла. Доктор после вскрытия, поставил диагноз – разрыв аорты.

Последнее, что видела Мари перед смертью – она и князь танцуют вальс, вальс, вальс…

Съемки порнофильма. Сцена первая. Филиокве.

– Ну, это вообще хуйня какая-то, а не рассказ.

– Почему? Обоснуй. К чему эти необоснованные оскорбления?

– Обосновываю. Рассказ написан современным графоманом, который неумело пытается стилизовать этот никчемный рассказик под середину или конец девятнадцатого века. Пытается написать в стиле реализма. А зачем современному постмодернистскому писателю это нужно? Никогда не задавал себе вопрос?

– Не будь так строг. Автор просто перенес некий случай или эпизод, а возможно некий кусок своей жизни в этот рассказ. Там, скорее всего, некий очень неудачный любовный эпизод в жизни автора, вполне возможно, что даже несколько драматический. Возможно, ему категорически отказали. Или, возможно, он не так все понял и подумал, что ему категорически отказали. И, таким образом, трагически, в виде этого выдуманного рассказа, он решил поставить точку в этом своем жизненном эпизоде, но, наверное, у него это не очень хорошо получилось. Но концовка же, все ж гениальная, согласись. Последнее, что видела Мари перед смертью – она и князь танцуют вальс, вальс, вальс…

– Тс. Тихо. Слышишь. А ведь я совсем забыл. Музыка слышишь? Это, как будто монотонно гудит что-то. Что это такое? Что это за музыкальное оформление в реальной жизни? И музыка слышна со всех сторон и изнутри. Где я? И вспомнил еще. То, что ты читал мне, я вовсе не как звуки слышал. Я смотрел немой фильм. Где очень много субтитров. А музыкальное сопровождение вот было то же самое, что и сейчас. Это не музыка. И вот этот банальный сюжет, с отвратительной игрой актеров и из рук вон плохой операторской работой, с таким вот музыкальным сопровождением, становится вдруг гениальным, задевает самые тайные струны моей души и до слез. Вот, прям, до слез! Что это за нечеловеческая музыка такая?

– Ну, как же. Это 7-Methoxy-Beta-Carboline (Telepathine). Первая песня группы Coil из альбома Time Machines. 1-я сторона пластинки. Но слушай, давай, все же, продолжим обсуждать прочитанный мной рассказ. Мне кажется, автору особенно удались…

– Да иди ты на хуй со своим рассказом! Тише. Видишь, где мы находимся? Это съемочная площадка. Режиссер, актеры, оператор, осветители, гримеры. Чувак с целым ворохом салфеток на коленях.

– Так, сегодня второй съемочный день. Сегодня у нас довольно простые сцены. Вчера мы все познакомились. Прорепетировали. Притерлись друг к другу. Член Партизана никому уже не кажется большим. Да Дочка? (Дочка смеется и что-то нечленораздельно отвечает). Ну, вот и хорошо. Итак, сейчас у нас снимаются Бабушка с Дедушкой. Остальные отдыхают. Никуда не расходимся! Учитель! Мэр города! Смотрим, учимся у ветеранов. Ветераны. Значит так. Сначала Бабушка делает Дедушке минет. Значит Бабушка. Стараемся. Не увиливаем. С заглотом. Яйца ему помассируй, как ты умеешь. Это у нас где-то минут на пять. Оператор ты с разных ракурсов снимай. Чаще чтобы в кадр попадала мясистая жопа Бабушки. Дедушка, тебе Виагру или Левитру дать двойную дозу? Чтобы ты, как в прошлый раз не опозорился. Чтобы съемки не задерживать. Все нормально? Ну, смотри у меня. Значит, потом минут пять покувыркаетесь в миссионерской позе. Потом раком. Потом Бабушка на Дедушке. Оператор. Сиськи бабушки крупным планом, а не как в прошлый раз. Ну как такую красоту и крупным планом не показать? Потом Дедушка кончает на лицо Бабушке. Все. Вопросы есть? Вопросов нет. Приступаем.

Отрывок из книги Ноэля Кребо «Как я снимался в порнофильме»:

«Дедушкой режиссер называл самого старшего порноактера, но тому было от силы 45 лет. Он молодился, красил волосы и выглядел лет на 35. Был спортивен, подтянут. Член у него вставал достаточно быстро, особенно если какая-нибудь из порноактрис делала ему минет. Поэтому мне не совсем понятна извращенная логика режиссера. Мне непонятен ход его мыслей и что творилось в голове у режиссера, когда он назвал нашего лучшего актера Дедушкой. Но Дедушка улыбался и отшучивался фразами. Мол, не так страшно быть дедушкой,