Ведьмины сказки - Любовь Дмитриевна Бурнашева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нет ни души в переполненном храме,
Господи, как мне вернуть все потери,
Если ключ этот смертью подарен?
Чёрный шаман
Закат неизбежен и ночь заскользила тенью,
Я вновь обошла километры чужих дорог,
За млечным путем пробираюсь я провиденьем,
И месяц ущербный светит у моих ног,
Свет-пыль с фонарей собирала, серпом срезая,
Готовила зелье от чар твоих, чёрный шаман,
Меня приручал, на кострах ритуальных гадая,
Ударами в бубен дым до небес поднимал.
Я вольною птицей была, а ты диким зверем,
Та встреча в степи стала для нас роковой,
Смеясь распахнула шальная любовь свои двери,
Ловушкой захлопнув, навеки украла покой.
Как взгляд отвести от черных твоих бездонных?
Ты так же попал в омут зеленых глаз,
Счастьем стала б любовь, но поступок был подлым,
Силу мою отбирал, свою умножал в сотни раз.
Как воду из родника душу мою выпивал ты,
Костер до небес разжигал, камлая чёрный обряд,
А я уползала в степь, выла волчицей от боли,
Но дым от костра как цепью тянул назад.
Я строила стены туманом, сама же их разрушая,
Секатором новой луны срезала у солнца лучи,
Мостила слезами пути за грани твои пробираясь,
Из серого пепла сложила осколки разбитой лжи.
Оковы любви паутину рвала я столетье в клочья,
Над миром вновь засияла ярко моя звезда,
Укрыла себя покрывалом из бархата черной ночи,
Костер ритуальный, шаман, разжёг ты сегодня зря.
Ночь — бузина, как полынный отвар с крапивой,
Звезды по небу пишут вязью старинных букв,
Ветер, несущий страх летит ураганом с равнины,
Вместе со мною заклятье он прочитает вслух.
В прорезь на длинном ключе тихо подует ветер,
Слушают духи его завыванье — благую весть,
Юртой зеркальной накроют шамана сверху,
Со злобой смотри в отраженье — один ты здесь.
Звезды сгорают и падают пеплом как саван,
Небо вдыхает в себя остатки шаманских костров,
А в глубине моих глаз любовь навсегда угасает,
Вернулась в разорванный след я тропою из снов.
Когда я уйду под землю, то прорасту цветами,
Полынью, крапивой, дурманом, степною травой,
Когда ты уйдешь, на костре ритуальном сгорая,
То пепел — остатки твои развеются над землей.
Ветер, несущий страх вновь прилетит с равнины,
Посеребрит он пеплом сплетенья цветов и травы,
Вместе мы будем навеки, мой шаман милый,
Только теперь свою силу — всю отдаёшь мне ты.
Осенью стылой
В тёмной чаще дремучего леса,
Заблудилась речная ундина,
На запястьях цветы-браслеты.
Осень-волосы, а глаза — тина.
Заколдованный осенью стылой,
Вяз томился в объятьях ветра,
Покоренный красой ундины.
Он ожил, будто жарким летом,
Ей шептал он любви признанье.
Песнь лесов пел ей наважденьем,
И к нему, в его ветви, в объятья,
В миг упала влюбленная дева.
Пронзил холод лес, ветер осенний.
Взор ундины потух, сердце стыло,
Вяз опутал, укрыл своей сенью,
До весны грея, прятал любимую.
Укрывая шептал тихо сказки,
А зима снегом с неба сходила,
Прорастали друг в друга в ласке,
Одним целым стал вяз с ундиной.
Мёртвые цветы
Он этого не знал и не желал, так получилось,
Но что-то бешеною тьмой по стенам билось,
Кирпичных арок спины выгнулись горбато,
Манил к себе огнями, но себя в руины прятал.
Бредёт шагами время-зверь по стенам улиц,
На мостовой куски асфальта дыбом вздулись.
От взгляда у домов сорвались с петель двери,
От взмаха рук летели вверх туманом перья.
Стекал свет фонарей как воск свечей и капал,
По подворотням ветер выл, ребёнком плакал,
Как гулкие шаги по мостовой стучали годы,
Запущенное колесо лишило в миг свободы.
Река вздувалась, на паром швыряла волны,
Глядя тревожно за весло держал паромщик,
Он Души молча посчитал, монеты взял устало,
Вскричал: — «Где, чёрт возьми, тебя таскало?
Я вечность жду и что твориться в этом мире,
Бушуют ураганы, что мне не усмирить их,
Решил за раз собрать все Души в этом свете?
Зачем устроил на земле ты катастрофы эти?»
Паромщик заглянул под капюшон тревожно:
— «Ты на себя, мой друг, сегодня не похожий.»
— «Вот здесь, — Рука на грудь, — Там что-то бьётся,
Мир изменился, вижу яркий свет и солнце,
И музыка звучит, орган церковный слышу,
И пенье птиц, и запах трав степных и небо вижу.
Там на горе, — Махнул рукой, — Там дом стоит,
И девушка. Её движения воздушны и легки,
Таинственно и чувственно ступает мягко,
Танцует нежно, подпевая себе песней жаркой.
В глазах её бездонных — небо, океаны, море,
Пленительно-таинственная даль простора,
В руках цветы. Увидела меня, не испугалась,
И протянув цветок, приветливо мне улыбалась.
Я сделал шаг, из мрака вышел к ней навстречу,
А тут, — Рука на грудь, — Горит и жжет как свечи,
Увидел мир вдруг в ярком многогранном свете,
Паромщик что это, ты можешь мне ответить?»
Смех громовой взлетел над водами Забвенья,
Трясло паром и берега реки землетрясеньем:
— «Такого не было ещё как мир наш сотворился,
Смотрите Души. Посмотрите, Смерть влюбился!
Но этот дар вручил Господь лишь смертным,
В тебе, бессмертном, как могло забиться сердце?
Чудны дела твои, но если было хорошо, то мне ответь,
Зачем устроил на земле ты ураганов круговерть?»
Взгляд — молнии удар, зубами скрежет злобно,
Взглянул вдруг на ладони рук он недовольно,
За спину спрятал, улыбнулся криво: — «Было.
Поверив ветру травы шелестели, говорили.
И мне поверила она. Смущенно рассказала,
Во мраке проходящим не раз меня встречала,
Во снах своих. И верила, есть Я на этом свете,
При свете дня, живой, хотела меня встретить.
И я увидел, как очнулся дремавший в веках лес,
И краски брызнули на разомлевший лист небес,
Пьянящий воздух целовался с травами с лугов,
Стелился понизу туман, уснул на крыльях снов.
И тишина. Мы слушали лесное птичье пенье,
Почувствовал внутри себя я странное волненье.
Кругом цвели цветы, мы ими любовались,
Сорвал я для неё. Они в руках завяли, сжались.
Поникли усеянные чернотой истлевших кружев,
Впервые за своё безвременье я так неосторожен,
Она из рук моих цветы взяла, к себе прижала,
И улыбаясь, своей рукою нечаянно мне руку сжала.
Покрылась тленом в миг она и почернела трупом,
Не испугалась, сделав шаг, сказала — «Не волнуйся,
Не больно, всё уже прошло, и чернота исчезла,»
Мне показалась, что она об этом сожалела.
И для меня померк весь мир, оделся бурой тиной,
Я удержал безумный крик, ушёл тропой звериной,
Она звала меня назад, кричала с
