Письма к детям - Кэрролл Льюис

Передай мой привет и наилучшие пожелания Лили по случаю её дня Рождения. Что и говорить, 21 год — возраст весьма юный. Подумать только, что в прошлом году я был вдвое, а еще раньше втрое старше Лили! Когда именно я был втрое старше Лили, попытайся решить сама. Для тех кто любит такие вещи — это прекрасная арифметическая задача!

Привет всем

неизменно любящий тебя Ч. Л. Доджсон

Александре Китчин

Крайст Черч, Оксфорд 21 августа 1873 г.

Дорогая Экси!

Бедные, бедные Хью и Брук! Ты забыла, что у тебя три брата? Почему они не могут выбрать фотографии? Как ты помнишь, я говорил о детях. Может быть, ты считаешь, что Хью и Брук не дети и что дети только ты и Херберт, а Хью и Брук маленькие старички? Может быть, так оно и есть, и тогда фотографии их особенно не заинтересуют, но, должен сказать, что выглядят они очень молодо.

На следующий день после твоего отъезда я проходил мимо вашего сада и увидел маленького мопса, который там бегал. Заметив меня, мопс повернул ко мне свой нос. Я подошел к нему и сказал:

— Очень некрасиво поворачивать свой нос на людей!

Глаза его наполнились слезами, и мопс ответил:

— Я вовсе не поворачивал нос на вас, сэр! Я просто пытался изо всех сил сдержаться, чтобы не заплакать!

— А о чем ты плачешь, мопсик? — спросил я.

Бедный песик вытер глаза лапами и сказал:

— Потому что моя Эк...

— Потому что твоя экстравагантность довела тебя до разорения? — спросил я.— Пусть это послужит тебе уроком. Не будь экстравагантным. В год тебе следует тратить не более чем полпенни.

— Совсем не потому,— возразил песик.— Я плачу потому, что моя Эк...

— Потому, что твоя экстраординарно хорошая хозяйка миссис Китчин уехала? — перебил я его.

— Да нет же! — рассердился пёс.— Дайте мне договорить! Я плачу потому, что моя Экси уехала!

— Ну и что с того, что уехала? — сказал я.— Ведь Экси девочка, а не косточка!

— Экси не косточка! — согласился мопс.

— Скажи мне по правде, — стал допытываться я,— что тебе нравится больше, Экси или косточка?

Пёсик подумал с минуту и сказал:

— Видите ли, она, конечно, достигла больших успехов в французском языке, но косточка все же вкуснее!

Сообщи мне, какие фотографии выбрали себе Хью и Брук. Передай им и Херберту мой привет и отрежь от него узенькую полоску для себя.

Очень любящий тебя Ч. Л. Доджсон

Мод Станден

Крайст Черч, Оксфорд 1 сентября 1873 г.

Дорогая Мод!

Как правильно пишется твой адрес: Виктория плейс или Виктория сквер? В твоем письме значится «плейс». Я провел сегодня полтора часа в Рединге, с половины первого до двух, безуспешно пытаясь разыскать тебя. Неудача посетила меня в основном по моей вине, так как я забыл номер твоего дома и не захватил с собой письмо. Сначала я отправился на Виктория Плейс, но дома там оказались такими маленькими, что ты вряд ли смогла втиснуться в какой-нибудь из них. Мне почему-то показалось, что на конверте значилось «дом номер 3», и я попытался справиться о тебе там, но мне ответили: «Такая здесь не проживает».

Затем я попытался найти тебя на Виктория сквер, но дома там начинались с номера 8, и поэтому номера 3 среди них не было. Тогда мне пришло в голову, что ты вполне могла бы оказаться в номере 11 и я позвонил у дверей этого дома, но опять тщетно, хотя служанка, открывшая дверь, мне обрадовалась, что очень странно, ибо я никак не мог быть тем лицом, которое она ожидала увидеть. Я не рискнул звонить подряд во все дома, иначе за мной вскоре гналась бы толпа разгневанных служанок, а это гораздо опаснее, чем рой ос. Поэтому я принялся медленно прогуливаться туда и обратно по противоположной стороне улицы в надежде, что кто-нибудь увидит меня из окон, но так как никто не выглянул, я повернул обратно, печально, но скрепя сердце я отправился на вокзал.

Преданный тебе Ч. Л. Доджсон

Р. S. Есть ли у мисс Брюер фотография «кабинетных» или «визитных» размеров Элен в ночной сорочке? Передай привет от меня всем приветливым животным, которые, возможно, живут у тебя дома.

Беатрис Хэтч

Крайст Черч, Оксфорд 13 ноября 1873 г.

Моя дорогая Берди!

Я встретил ее у ворот Том Гейт. Она шла, держась неестественно прямо и не сгибая ног в коленях. Мне показалось, что она пыталась найти, где я живу. Поэтому я спросил:

— Почему ты пришла сюда одна, без Берди?

— Берди уехала! И Эмили уехала! А Мабель плохо со мной обращается! — пожаловалась она, и две восковые слезинки скатились по ее щекам.

Ах, какой же я глупый! Я же забыл тебе сказать, кто это был! Это была твоя новая кукла. Я очень обрадовался ей, пригласил ее к себе в комнату, угостил ее спичками и чашечкой расплавленного воска, так как бедняжка после долгой дороги была очень голодна и просто умирала от жажды.

— Садись поближе к камину! — пригласил я ее.— Устраивайся поудобнее, и мы побеседуем.

— Ах, нет! — возразила она.— Мне не следует этого делать! Я так легко плавлюсь!

И она попросила меня усадить ее в противоположном конце комнаты, где было очень холодно. Там она устроилась у меня на коленях и принялась обмахиваться перочисткой, как веером, так как боялась, что кончик носа у нее начал плавиться.

— Вы даже не представляете, какими осторожными приходиться быть нам, куклам,— сказала она.— У меня была сестра, так можете ли вы поверить, однажды она подошла к огню, чтобы погреть руки, и одна рука у нее отвалилась! Так, право, и отвалилась!

— Разумеется, право,— заметил я,— ведь это была правая рука.

— А откуда вы знаете, что у нее осталась левая рука, мистер Кэрролл? — поинтересовалась кукла.

— Очень просто,— пояснил я.— Когда восковая кукла подходит к огню, она совсем не права, а как может быть у куклы, которая совсем не права, хоть что-нибудь правое?

— Мне вовсе не смешно,— обиделась кукла.— Это очень грубая шутка. Даже обыкновенные деревянные куклы и те шутят лучше. Кроме того, мне сделали такой рот, что я просто не могу разжать губы и засмеяться, даже если бы очень захотела!

— Не печалься об этом,— успокоил ее я,— а лучше скажи мне вот что. Я собираюсь послать Берди и остальным детям по фотографии, какую себе выберет каждый из них. Как ты думаешь, какую фотографию выберет Берди?

— Не знаю,— ответила кукла.— По-моему, вам лучше спросить об этом у нее самой.

Я взял куклу в Хэнсом Кэб. Как ты думаешь, какая фотография тебе понравится? Артур в костюме купидона? Или та, где Артур и Уилфрид сняты вместе? Или та, на которой изображены ты и Этель в костюмах маленьких оборвышей? Или фотография, где Этель стоит на ящике? Или фотография, на которой ты снята в одиночестве?

Любящий тебя Льюис Кэрролл

Гейнор Симпсон

[Честнатс, Гилдфорд] 27 декабря 1873 г.

Дорогая Гейнор!

Мою фамилию следует писать с буквой «g» в середине, т. е. Dodgson. Всякий, кто пишет ее так же, как фамилию этого несчастного (я имею в виду Председателя Комитетов при Палате общин{9}), оскорбляет меня глубоко и навсегда! Подобную небрежность я могу простить, но никогда не смогу забыть. Если же ты неправильно напишешь мою фамилию еще раз, я буду звать тебя «...ейнор». Смогла бы ты быть счастливой, имея такое имя?

Что же касается танцев, то я, милая девочка, никогда не танцую, если мне не дают возможности делать это на свой особенный манер. Бесполезно пытаться описывать, как я танцую, словами — это надо видеть. В доме, где я пытался танцевать в последний раз, провалился пол. Правда, он был довольно шатким: балки имели в толщину всего лишь каких-нибудь шесть дюймов{10} (такие тоненькие палочки вряд ли можно назвать балками). Нет, если уж танцевать на мой манер, то каменные своды гораздо надежнее. Случалось ли тебе когда-нибудь видеть, как в зоопарке носорог и гиппопотам пытаются вместе танцевать менуэт? Очень трогательное зрелище!