Советско-албанские отношения (40-50-е годы ХХ века) - Вячеслав Волков

Как указывает Л.Я. Гибианский «доступные нам документы не содержат хоть сколько-нибудь определенных данных в пользу того или иного предположения».[51] Вместе с тем обращает на себя чрезвычайно интересное обстоятельство: хотя проект телеграммы был составлен М. Джиласом по поручению И.В.Сталина и передан в тот же день советской стороне, ни текст шифрограммы, ни какой-нибудь его измененный вариант, ни вообще какой-либо текст на эту тему Советское правительство так и не направило в Белград.

В те дни положение Албании осложнилось гражданской войной в Греции. С юга раздавались требования «исправить» греко-албанскую границу, «возвратить «Северный Эпир». Усилились вооруженные провокации на границах Греции с Албанией, Болгарией и Югославией. Увеличился поток беженцев-партизан. Югославия в той ситуации была единственной дружественной страной, через которую шло сообщение с внешним миром. Пользуясь этим, белградские политики добивались фактического присоединения Албании к Югославии и с этой целью искусственно создавали обстановку неуверенности и страха, запугивая албанцев тем, что они не смогут противостоять агрессии англо-американских империалистов и греческих монархистов. И это им во многом удавалось.[52]

В январе 1948 г., по мнению Д.С.Чувахина, «произошло событие, которое могло кончиться для Албании потерей независимости».[53]

19 января М. Джилас с энтузиазмом телеграфировал в Белград о казалось бы полном согласии обеих сторон по поводу Албании. И в тот же день И.Тито послал Э.Ходже шифрограмму с просьбой разрешить передислокацию в район города Корча 2 пролетарской стрелковой дивизии под предлогом греческой агрессии (вторжения). Уже на следующий день Э.Ходжа ответил согласием, хотя впоследствии говорил об ошибочности этого шага, потому что последний мог существенно обострить обстановку на уже и без того накаленном театре военных действий. Согласно воспоминаниям Джиласа, мысль о направлении югославских войск в Албанию стала созревать в партийно-государственном руководстве Югославии еще раньше, по крайней мере с конца 1947 г. По утверждению Джиласа, это было связано с тем, что Тито, особенно в виду всей истории с Н. Спиру, боялся, как бы советская сторона не «обвела» Югославию и не перетянула Албанию из-под их влияния в сферу собственного контроля. Впрочем, пока не известны документальные материалы, которые бы позволили точно проверить утверждение Джиласа.[54]

Надо сказать, что Советское правительство узнало о намерениях югославов только 21 января 1948 г. от посла СССР в СФРЮ А.И.Лаврентьева и позже от Э.Ходжи.

В своей книге «Титовцы…» Э.Ходжа пишет, что в конце января 1948 г. в Тирану прибыл генерал Д. Купрешанин и доставил послание И.Тито от 26 января 1948 г., в котором тот конкретизировал югославские предложения. О содержании такого обращения Э.Ходжа поставил в известность И.В.Сталина, который в ответном послании сообщил, что не видит какой-либо опасности и возможности нападения на Албанию греческой армии. Советское правительство, узнав об албанско-югославских переговорах, сообщало Белграду, что оно отрицательно смотрит на действия югославов. Инцидент был исчерпан, но не прошел бесследно для албано-югославских и советско-югославских отношений, а также для развития внутриполитической ситуации в Албании.

В воспоминаниях Д.С. Чувахина зафиксирован момент его возвращения в Тирану, что произошло незадолго до того, когда советское руководство ознакомило «братские» компартии с содержанием своего письма в адрес ЦК КПЮ от 27 марта 1948 г.

Запись двух бесед посланника с Э.Ходжей в начале марта свидетельствует о том, что лидеры КПА стояли на противоположных позициях, но можно было почувствовать, что Э.Ходжа раздосадован тем, что он вынужден выполнять «непродуманные решения» югославов в ущерб «старшему брату» — СССР. Он чуть ли не открытым текстом, считает Н.Д.Смирнова, говорил Д.С. Чувахину: да разберитесь вы там в Москве с югославами, кто из вас здесь в Албании главнее, а пока я и политбюро будем слушаться указаний из Белграда.

В Москве «разобрались» и довели до сведения Э.Ходжи содержание письма ЦК ВКП(б) к югославскому руководству. Албанский лидер высказал полную солидарность с выдвинутыми в письме обвинениями и заявил, что оно «откроет глаза братским партиям на истинную позицию Белграда по отношению к СССР».[55]

Опубликование резолюции Информбюро 29 июня 1948 г. способствовало тому, что на XI пленуме ЦК КПА, состоявшемся в сентябре 1948 г. произошел пересмотр всей линии партии. По докладу Э.Ходжи была принята развернутая резолюция, в которой группа Дзодзе-Кристо была осуждена, а также подвергнута суровой критике политика Югославии в отношении Албании. Решения VIII пленума, осудившие Н. Спиру, были квалифицированы как «ошибочные, антиалбанские, антимарксистские и антисоветские». На I съезде КПА 8-22 ноября 1948 г. критика группы Додзе продолжалась. Посол Д.С. Чувахин, видя такое положение, решил внести в центр предложение — поручить ему встретиться с Э.Ходжей «и обратить его внимание на необходимость несколько унять рьяных борцов против Дзодзе-Кристо и заняться планами развития страны.» Ответ был однозначен — не вмешиваться.[56]

Однако вернемся к рассмотрению поступательного развития советско-албанских межгосударственных и торгово-экономических отношений и связей.

В июле 1947 г. в Советском Союзе побывала албанская правительственная делегация. Впервые переговоры проходили на уровне Председателя Совета министров, что стало залогом дальнейшего упрочения деловых контактов. Заслуживает внимания оценка визита албанской делегации в Москву, которую давали члены делегации по возвращении в Албанию: «Наши просьбы были немедленно приняты, и советское правительство решило оказать нам помощь в подъеме нашего хозяйства, жизненного уровня нашего народа.»[57] Кроме того, подчеркивалось, что Советский Союз пошел на это, сам испытывая большие экономические трудности. Советское правительство выделило кредит в размере 6 млн. долларов США на льготных условиях. Одновременно в Албанию направлялась новая группа советских специалистов.

Особое место в ходе этой встречи было уделено положению в КПА и ее социальному составу. Когда И.В. Сталин узнал, что большую часть членов партии составляют крестьяне, а численность рабочего класса в стране незначительна, он посоветовал переименовать коммунистическую партию в трудовую «Во всяком случае, — отметил он, — это только мое соображение, ведь это вы, ваша партия решает».[58] Когда на I съезде КПА бывшие партизаны начали протестовать против нового «некоммунистического» названия партии им было сказано, что это пожелание исходило от товарища Сталина и дискуссия сразу же прекратилась.[59]

Кроме того, И.В. Сталин, по сообщению Д.С. Чувахина, интересовался жизнью народа, отношением церкви к правительству, положением крестьян, количеством и качеством добываемой нефти и многим другим.

Был затронут вопрос об отношениях Албании с Югославией. И.В. Сталин высказал недовольство политикой югославского руководства и заявил, что Албания является независимой страной и должна проявлять самостоятельность при развитии отношений с другими странами.

В феврале 1949 г. НРА вступила в СЭВ, а в марте 1949 г. албанская правительственная делегация посетила с визитом Москву. Помимо двустороннего торгово-экономического сотрудничества в ходе беседы И.В. Сталина и Э. Ходжа были затронуты внутриполитические проблемы Албании. Учитывая то, что это был самый продолжительный и содержательный разговор двух руководителей, а также его ценность для нашего исследования, есть смысл остановиться на нем более подробно. На вопрос И.В. Сталина, как обстоит дело с колхозами, Э. Ходжа сказал, что в соответствии с решением I съезда партии они взяли курс на коллективизацию сельского хозяйства, но проводят это решение осторожно, не торопясь.

В связи с этим И.В. Сталин отметил, что Албания — страна горная, и им, албанцам, не стоит торопиться с колхозами, а надо подумать, как помочь индивидуальным хозяйствам, особенно тем из них, которые расположены в долинах. И.В. Сталин предложил создавать машино-тракторные прокатные пункты, которые по желанию крестьян могли бы помочь им техникой. А за эту помощь государство могло бы брать не деньгами, а натурой. Если же крестьяне не желают этого, то навязывать им этого не следует. Что же касается продукции, то крестьянин должен ею распоряжаться по своему усмотрению. «Дальше этого вам пока идти не стоит,» — подчеркнул И.В. Сталин, обращаясь к Э. Ходже.

Ходжа объяснил, что народная власть всю собственность отобрала у буржуазии и теперь она находится во владении государства. «Это не совсем хорошо,»- отметил И.В. Сталин и предложил: «Они могли бы вам помочь, пока государство еще не окрепло. И особенно, если среди них имеются люди, которые дорожат независимостью и свободой страны.» И.В. Сталин привел в качестве образца практику Северного Китая, где национальная буржуазия сотрудничала с китайскими коммунистами и отходила от Чан Кайши. Далее И.В. Сталин порекомендовал албанцам не отталкивать от себя также и интеллигенцию, а использовать ее в интересах трудящихся. «Мы в России, — сказал И.В. Сталин, — такую политику не могли проводить, так как наша революция носила другой характер. Русская национальная буржуазия была непримиримой, она обращалась за помощью даже к французам в борьбе с нами…» «Это я говорю к тому, — продолжал И.В. Сталин, — чтобы албанские товарищи не копировали нас, чтобы они шли своей дорогой и хорошо изучали местные условия. Если у вас найдутся люди, которые пожелают открыть магазин, мелкие предприятия, следует разрешить им это, не стоит им мешать в этом деле. Их надо использовать в интересах развития страны. Когда окрепнете, тогда вновь можно поставить вопрос о буржуазии. Особенности страны необходимо учитывать и при формировании правительства. Если у вас большинство населения мусульмане, то во главе правительства обязательно должен стоять мусульманин. В правительстве также следует ввести способных людей, и от православных, и от католиков, тогда оно будет устойчивее и народ будет его поддерживать, к сожалению, вот таких особенностей и не понимают в Югославии».