Семейный заговор - Виктор Каннинг

Он вспоминал, как по ступеням поднималась женщина, лицо которой было закрыто шарфом, как это проделывал мужчина в клоунской маске, и страстно желал, чтобы Грэндисону разрешили продолжать расследование. Буш хотел действовать.

Глава 2

Стояло тихое теплое утро. Бушевавший два дня ветер исчез без следа. Дрозд, устроившись на макушке гигантской веллингтонии по другую сторону дороги, захлебываясь, выводил свои короткие арии.

Через окно гостиной мисс Рейнберд смотрела на тени облаков, движущиеся по зеленому газону, на россыпи ранних нарциссов. Еще одна весна. Весна будет приходить еще и еще, а люди уходить, — когда-нибудь с ними уйдет и она. Промелькнувшая мысль была абстрактной и не нашла отклика в ее сознании. В свои семьдесят три года мисс Рейнберд давно перестала бояться смерти, сохранив здоровье и здравый ум. Хандрить и беспокоиться — удел слабых. В ее голове также не укладывалось, что и сидящая напротив мадам Бланш может быть подвержена хандре и беспокойству. Эта женщина излучала веселье и жизнерадостность. Таких женщин Шолто, иногда опускавшийся до вульгарностей, называл «пышными грудастыми телками». Тридцати пяти лет от роду, почти светится энергией — все это никак не укладывается с представлением о медиуме или о ком-то еще, связанном с миром духов. Шолто не спускал бы с нее восхищенных глаз и похлопывал ладонями, как бы аплодируя великолепному зрелищу. Мисс Рейнберд недолюбливала Шолто, но, надо отдать должное, — его трудно было обвинить в лицемерии. Он всегда открыто заявлял и делал то, что ему действительно хотелось. Это, конечно, создавало проблемы. Его невозможно было отговорить от того, что он желал сделать.

— Я хочу, чтобы вы сразу для себя уяснили, мадам… Бланш, — чопорно произнесла миссис Рейнберд. Сама она еще не решила, как ей держаться с посетительницей.

— Было бы лучше, если бы вы сразу стали называть меня просто мисс Тайлер, — предложила Бланш, улыбнувшись. — Мадам Бланш — профессиональное имя.

Было ясно, что здесь придется действовать крайне осторожно. Старуха очень умна.

— Этой стадии мы еще не достигли.

— Мне кажется, вы уверены в том, что допустили ошибку, пригласив меня сюда. Вас, наверное, убедила в этом миссис Куксон?

Мисс Рейнберд обдумала сказанное. Пусть полновата и грудаста, но в уме ей не откажешь… В сообразительности — тоже. Хозяйка была приятно поражена.

— Возможно, вы правы. Однако я хочу, чтобы вы поняли. Я испытываю инстинктивное отвращение… к той философии, которую вы представляете. Хоть я и хожу в церковь, для меня это не более чем дань традициям. В душе я агностик. Поэтому я действительно начинаю сожалеть, что пригласила вас сюда.

— Меня это нисколько не удивляет, мисс Рейнберд, — ответила Бланш. — С этого начинают очень многие. Если вы так хотите, я могу уйти прямо сейчас. Только, если позволите, хочу перед этим сказать, что… у меря действительно получается не всегда. Я довольно быстро определяю, способна ли помочь клиенту, и если выясняется, что я бессильна, то ухожу. Я не артист, зарабатывающий деньги. Помогать людям — мое призвание, но случается и так, что через некоторое время я сама говорю о своей неспособности помочь. Не исключено, что так произошло бы и с вами, мисс Рейнберд. Пока не знаю.

Все это было произнесено негромким сочным голосом, специально выработанным Бланш для разговора с людьми такого сорта. Этот голос и соответствующие обстановке речевые обороты были усвоены много лет назад благодаря урокам красноречия, хорошему слуху и способности инстинктивно подбирать нужные слова. Но такое поведение не было естественным — Бланш родилась в ярмарочном фургоне в Ноттингеме. Наедине с Джорджем и близкими друзьями она любила расслабиться и дать волю языку.

Выражение легкого изумления на лице мисс Рейнберд не оставляло сомнений в том, что уйти Бланш не позволят. Все они одинаковые. Хотят что-то получить — а она могла и искренне хотела бы им помочь, — но начинают всегда с того, что расставляют всевозможные преграды. Видимо, так пытаются скрыть смущение, пока не привыкнут к самой идее.

Внезапно мисс Рейнберд поймала себя на мысли, что собеседница ей нравится. Явного лицемерия в ней не ощущается. Открыто и безбоязненно говорит то, что думает. И, неожиданно для себя, она прямо спросила:

— Вы действительно верите в свое… в свое призвание?

— Конечно. Среди лиц моей профессии полным-полно… ну, непорядочных людей, которых интересуют исключительно деньги. Прочитайте любую статью по психологии, и вы найдете много такого, что дает простор для обмана и надувательства. Я занялась бы каким-нибудь другим делом, если бы хотела быть фокусником. Просто я обладаю даром, очень ценным даром. Вызывать духов или пускать серебряные трубы в плавание по затемненной комнате — это не для меня. У меня оказалось развитым шестое чувство, и, что гораздо важнее, я обладаю способностью понижать человеческую натуру и ее глубинную сущность.

Речь была подготовленной, но Бланш верила в каждое сказанное слово. Джордж может смеяться сколько ему угодно, и на самом деле она не гнушалась посторонней помощью, но ведь было и другое… нравится ли, нет ли, но оно есть, и она им воспользуется.

— Та помощь, которую вы оказываете, мисс Тайлер, она ведь связана с миром духов, правда?

— В основном — да. Мир духов охватывает все сферы жизни. Мы сами в каком-то смысле духи — духи, привязанные к земле. Иногда ко мне приходят узнать не об усопших близких, а о том, как управиться с собственными обыденными проблемами. Пока что я не представляю, мисс Рейнберд, какого рода помощь хотели бы получить от меня вы. Но было бы глупо с моей стороны не понять, что вы на что-то надеетесь. Подтверждением тому — мое присутствие здесь. Но я должна вас сразу предупредить мисс Рейнберд, что если вы ждете от меня гадания на хрустальном шаре, то этого не будет.

Легкая тень недовольства или раздражения в интонациях мадам Бланш разбудили в мисс Рейнберд природную склонность к вспыльчивости. Ее властная натура не допускала малейшего неповиновения и при возникновении препятствий требовала их безусловного устранения.

— А разве не это вы делали для миссис Куксон? — проговорила она. — Я знаю, насколько она впечатлительна. И, по большому счету, беспросветно глупа. Она поведала мне, что по ее просьбе вы связались с Джорджем Вашингтоном. Вам не кажется это нелепостью, даже имея в виду их отдаленное родство?

Бланш улыбнулась. Старуху удалось сдвинуть с места. Мисс Рейнберд ожидала общения на уровне «Да, мадам. Нет, мадам». По своей сути она задира. Ну так что ж? Пусть попробует. Все, что нужно, — это поддерживать тембр голоса, улыбаться и ни в коем случае не упускать инициативу.

— Мисс Рейнберд, вы, без сомнения, сразу же согласитесь со мной, что вы и миссис Куксон — совершенно разные люди. В силу своего характера она простая и бесхитростная натура. Тем не менее ей требуется утешение точно так же, как и другим. Здесь я должна заметить, что души усопших не теряют черт, характерных для них при жизни. Мой поводырь Генри, поистине замечательный человек, обладает тонким чувством юмора и проявляет интерес и уважение к выдающимся личностям. Естественно, он не стал бы тревожить человека такого масштаба, как Джордж Вашингтон, из-за мелких проблем миссис Куксон. Все, что ее интересует, это за кого, из претендентов на ее руку выйти замуж и стоит ли это вообще делать. Ей была нужна помощь, и она ее получила от Генри. Он просто поставил ее проблему по-другому и оставил за миссис Куксон право самой решать свою судьбу. Духи общаются с нами не для того, чтобы сделать жизнь розовой и безоблачной, мисс Рейнберд. С житейскими проблемами мы должны справляться сами. Миссис Куксон без посторонней помощи сделает свой выбор до конца года. При этом она будет думать, что ей помог Джордж Вашингтон. В принципе, так оно и было, но через посредничество Генри. Что ж, никакого вреда это не принесет. У Джорджа Вашингтона много других, более важных забот в его новой жизни.

Бланш громко, очень по-земному хмыкнула.

— Но, мисс Тайлер, если вдруг поверить в существование духов, то какого рода помощь можно от них ждать?

— Они существуют, в этом не сомневайтесь, мисс Рейнберд. В основном их помощь заключается в утешении нас, оставшихся на земле, тем, что жизнь после смерти продолжается, а также, в самом факте общения. Кроме того, иногда они помогают в решении проблем, не преодолимых земными средствами.

— Понятно. И вы по своей воле можете добиться у них помощи?

— Нет, не могу. Я могу только попытаться просить. Иногда они откликаются, а бывает, и нет. Для них мы всего лишь дети. И на этом свете, мисс Рейнберд, любящие родители не всегда бросают свои дела, чтобы отозваться на зов детей. Если, конечно, это не сигнал бедствия.

— Вы можете попытаться сейчас, прямо здесь? Или вам для этого потребуются какие-нибудь специальные эффекты: затемненная комната или держащиеся за руки люди?