Семейный заговор - Виктор Каннинг

Старуха постаралась скрыть свое удивление при упоминании о плохих снах. Бланш часто встречала людей, которые с каменными лицами принимали ее слова, поразившие их до глубины души. Особенно людей типа: «Не надейтесь меня провести, мадам Бланш, все это зеркала и спекуляция на слухах». Что ж, почему бы и нет? Генри не будет помогать в том, что и так лежит перед носом. Генри, как и другие, приходит только тогда, когда в нем действительно нуждаешься. Значит, кошмары. Какого рода кошмары могут сниться мисс Рейнберд? Она старая дева, как и покойная Хэриет. Очевидно, считает, что каждый мужчина стремится заполучить ее деньги. Старик Шолто тоже был холостяком. Любил приударить за девушками. Видимо, и так имел все, что хотел, не обременяя себя семейными узами. Что же все-таки ей снится? Генри должен знать. Но он не откроет доверенную ему тайну. Для этого ему нужно убедиться в том, что она сама этого хочет. Настоящий джентльмен. Должно быть, он был таким еще в этой жизни и сохранил утонченные манеры.

В любом случае ясно одно: Генри дал понять, что через посредство мисс Рейнберд открывается возможность построить храм Астродель… настоящую роскошную церковь. Бог свидетель, не такое убожество, как многие, в которых она бывала, втиснувшиеся между пабом и общественным туалетом и обшарпанные внутри, будто гостиная третьесортного борделя. Не мудрено, что они утратили свое влияние, и коллеги Бланш вынуждены прибегать к несколько сомнительным средствам, чтобы зарабатывать себе на жизнь. Какая переметнувшаяся на иной, светлый берег душа захочет вернуться в нечто подобное, да и зачем? Храм Астродель — другое дело: великолепие в пурпуре и белом, отделанный золотом, и с солидным доходом. В нем не будет угрюмого подсчета мелочи после службы.

Джордж поджидал Бланш с кружкой пива в баре «Гроувенор Хоутел». Он приветствовал ее широкой улыбкой, обнял и прижал к себе. Большой, теплый, славный Джордж.

Он принес ей бокал «стаута», а она сняла шляпу и тряхнула рыжей копной волос. Оделась она строго — специально для посещения мисс Рейнберд. Никаких излюбленных Бланш ярких одежд. Но даже простое коричневое платье и коричневое пальто едва ли могли затмить блеск ее красоты. Сам Рубенс, по мнению Джорджа, бросился бы нетерпеливо раздевать ее донага со слезами счастья на глазах.

— Ну как, успешно? — спросил Джордж.

— Есть некоторый прогресс.

— Попалась на крючок? — подмигнул Джордж.

— Мне не нравится, когда ты так говоришь.

— Мы высокомерны, да? Профессиональный этикет. Уж меня-то, любимая, не дури. Ты вошла в доверие или, по крайней мере, скоро войдешь. Поздравляю. Ну, признайся, что я неплохо тебе помог.

Бланш с наслаждением выпила свой «стаут» одним длинным глотком. Поставив стакан на стол, она сказала:

— Работа не закончена, милый Джордж. Принеси мне еще чего-нибудь, и я скажу, что тебе нужно будет сделать.

— Черт возьми, нет, — простонал Джордж.

— Черт возьми, да. И прекрати богохульствовать.

Они сидели втроем в комнате с зашторенными окнами. На улице бушевал крепкий северо-западный ветер, изредка перемежаемый взрывными всплесками дождя. То и дело слышалось дребезжание стекол. Буря метлой проносилась по Гайд-парку и Грин-парку, продираясь сквозь безлистые рощи, захватывала Сент-Джеймсский парк, ероша и будоража дикую поросль, и с визгом врезалась в прочное и неприступное здание парламента на набережной. Грэндисону нравился шум дождя и ветра. Время от времени он прерывал свою речь, но не затем, чтобы подобрать слова, а чтобы прислушаться к свисту ветра за окнами. Ветер для него отождествлялся с силой в чистом виде. Ураган мог опрокинуть огромное судно. Силу Грэндисон любил и не стыдился этого. Но, кроме редких случаев, никогда ее не демонстрировал. Он был еще и высокомерен, но это не проявлялось ни в чем и никогда.

Медленно передвигаясь по пустой, напоминающей монашескую келью комнате, он говорил, и при каждом шаге на его вечернем костюме позвякивали ордена и медали. После совещания он собирался на банкет в Министерство иностранных дел, устраиваемый в честь главы одного африканского государства с оксфордским образованием, чей папаша сгубил много человеческих жизней во имя не только интересов племени, но часто и своих собственных. Бывало, что операции, разрабатываемые в этой комнате, имели именно такие цели. Ничто не меняется…

Сэнгвил с Бушем смотрели и слушали.

— Наши предположения, — далее следовал широкий жест в адрес Буша, — были изучены, оценены, обсуждены, и все прочее, что там полагается. Их крутили, вертели, перебрасывали и в итоге — приняли. После этого все высказались, мнения были обобщены, и наконец сам Главный объявил решение. Третье похищение состояться не должно, так как придется принять все условия ради… ну, думаю, нет смысла это объяснять. Попросту говоря — и это в первую очередь касается вас, Буш, потому что вам я поручаю ведение дела, — Торговец должен быть обезврежен. Найдите его самого и его сообщников, а потом мы с ними разберемся.

Улыбнувшись, он почесал бороду и добавил:

— Действовать следует тихо, неофициально и без проволочек. Кстати, мне кажется, что вы, Буш, немного ошиблись в одном пункте своего отчета. Я сомневаюсь, что в вашем распоряжении будет шесть месяцев. Скорее всего, не более трех. Торговцу нет смысла затягивать проведение акции. Ему нужно время только на ее подготовку, чем раньше он ее закончит, тем лучше для него. Это придаст больший вес его требованию соблюдать полную секретность. Согласны?

— Да. — Буш уже просчитывал в уме на много ходов вперед. Произошло так, как он хотел.

— Сэнгвил предоставит вам все необходимое. Прошу вас обратить особое внимание на две вещи. Незначительные, на первый взгляд, факты по истечении шести месяцев могут оказаться решающими. И второе. Часто при попытке воспроизвести в спокойной обстановке детали происшествия всплывают мелкие подробности, которые упускаются во время опроса непосредственно после него. Человеческий мозг очень разборчиво манипулирует памятью и позволяет вспомнить только те факты, которые он считает важными и которые кажутся наиболее убедительными, часто отвергая и даже утаивая незначительные детали. Не сомневаюсь, что все это вам известно, но повторением я доставляю удовольствие сидящему во мне педанту.

Последняя фраза вызвала у Буша улыбку. Типичная для шефа форма извинения на тот случай, если сделаны ненужные замечания.

Вернувшись в свой кабинет, Буш признал, что первое замечание новостью для него не было, но второе до сих пор на ум не приходило. Он позвонил Сэнгвилу и попросил назначить на следующий день встречу с двумя потерпевшими. С каждым из них по отдельности он уже встречался. Теперь же он хотел видеть их вместе.

Буш посмотрел на часы. Было семь вечера. Заказав по телефону кофе с бутербродами, он обратился к груде папок, в которых хранились материалы всех опросов, проведенных полицией и его департаментом по делу о похищениях.

К полуночи папки были тщательно изучены, и он составил план дальнейшего расследования. Затем он надиктовал на пленку пункты, касающиеся Скотланд-Ярда, с просьбой оказать содействие. Остальное было его заботой.

Три пункта для проработки Скотланд-Ярдом были следующими:

1. Провести проверку членского состава клуба «Кроуборо Бикон Гольф Клуб» и «Тивертон Гольф Клуб» за последние три года и выписать фамилии всех мужчин и женщин, имеющих или имевших членство одновременно в обоих клубах.

2. Провести такую же проверку по книгам посетителей обоих клубов и выписать фамилии всех людей, посещавших оба клуба.

3. Разослать фотографию маски Торговца по всем фабрикам, занимающимся изготовлением такого рода продукции, для опознания. После опознания получить список всех торговых партнеров фабрики внутри страны и за рубежом.

Для себя он написал следующее:

1. Резкий шум и тихое звяканье?

2. Предельный радиус переезда на поезде или машине. Считая от Ньюбери и Ридинша за время после звонков. Два часа в первом случае, один час во втором.

3. Вода?

Добравшись до квартиры пешком по давно заснувшим улицам, он принял ванну и лег спать. На следующее утро в почтовом ящике он обнаружил письмо от жены, в котором она сообщала, что больше к нему не вернется. Она согласна, по его усмотрению, подать на развод сама или предоставить это право ему, если это не отразится на его карьере. Он равнодушно убрал письмо в карман, не испытав ни малейшего волнения. Когда появится свободная минутка, он обдумает, как лучше поступить, и даст ей знать. А пока его мысли заняты совершенно другими вещами.

Уже вторую ночь мисс Рейнберд не преследовали сны. Она просыпалась по утрам посвежевшей и приходила к разумной мысли, что с ее стороны было глупо поддаться воздействию каких-то снов и дойти до такого состояния. Всем иногда снятся странные сны. Просто не надо обращать на них внимания. У нее теперь совершенно не укладывалось в голове, как она могла позволить Иде Куксон убедить себя встретиться с этой толстухой мадам Бланш.