Семейный заговор - Виктор Каннинг

— Понятно. И вы по своей воле можете добиться у них помощи?

— Нет, не могу. Я могу только попытаться просить. Иногда они откликаются, а бывает, и нет. Для них мы всего лишь дети. И на этом свете, мисс Рейнберд, любящие родители не всегда бросают свои дела, чтобы отозваться на зов детей. Если, конечно, это не сигнал бедствия.

— Вы можете попытаться сейчас, прямо здесь? Или вам для этого потребуются какие-нибудь специальные эффекты: затемненная комната или держащиеся за руки люди?

— Нет, ничего такого не нужно, — рассмеялась Бланш. — Эти вещи иногда помогают, когда работаешь с группой. Однако прямо сейчас я ничего не смогу сделать. Об этом и речи быть не может.

— Но почему?

— Потому что для этого, мисс Рейнберд, вы должны захотеть, чтобы я вам помогла. Что я сделаю, если вы еще никак не можете определиться, принимать меня всерьез или нет? Вы хорошо образованны и практичны. Ваш мир, социально и экономически, выше того, в котором живу я. Мадам Бланш Тайлер — медиум. Прошу вас не обижаться, но я прекрасно знаю, что внутренне вы смеетесь над моей профессией, которая в вашем представлении — не более чем бред. Вы сами не можете найти объяснения тому, как удалось миссис Куксон уговорить вас назначить со мной встречу.

Бланш встала. Наступил самый ответственный момент, каких она пережила уже довольно много.

— Мне кажется, самое лучшее, что мы можем сейчас сделать, это проститься на время, чтобы у вас была возможность подумать несколько дней. А потом вы сообщите о своем решении. Вы настроены скептически. Это ваше право. Я же не смогу вам помочь до тех пор, пока вы искренне не поверите в мои способности и не будете готовы пережить разочарование в случае неудачи.

— Вы действительно очень необычный человек, мисс Тайлер.

Произнесено это было резко, но в голосе мисс Рейнберд проскользнула нотка восхищения. Эта нотка не осталась незамеченной Бланш, которая тут же зачла ее в свою пользу. Для нее стало ясно, что в этом доме она не в последний раз.

— Надеюсь, вы соблаговолите сообщить мне о своем решении через несколько дней, мисс Рейнберд? А пока, в качестве некоторого утешения, я обещаю, что в последующие несколько ночей вас не будут беспокоить плохие сны.

— Странно, что вы об этом говорите, — не теряя контроля над собой и не проявляя признаков удивления, отозвалась мисс Рейнберд.

— Сказала об этом не я, мисс Рейнберд. Я вам просто передала слова Генри, который последние несколько минут находился с нами в этой комнате. Это свидетельствует о том, что кто-то попросил его передать такое сообщение.

После ухода Бланш мисс Рейнберд налила себе бокал сухого хереса и устроилась на любимом стуле возле окна. Невысокая опрятная женщина, она когда-то была привлекательной, но теперь ее щеки выцвели и впали, испещренная причудливым узором морщин кожа лица иссохла и, не сглаживая, повторяла все неровности черепа. Дополняли картину пепельные волосы и большие карие глаза. В ее облике было что-то таинственное: этакая престарелая фея, потрепанная временем проказница, постаревший ребенок, привыкший к исполнению своих прихотей и не терпящий того, чтобы ему перечили. Бланш привела ее в полное замешательство. Встретиться с мисс Тайлер ее убедила Ида Куксон — набитая дура, каких свет не видел. Мисс Рейнберд всегда с издевкой посмеивалась над верой Иды в спиритизм. Потом, когда появились сны, она стала задумываться над этим, да и то с большой долей иронии. Фактически, оглядываясь назад, она так и не смогла понять, когда и что заставило ее решиться. Сами по себе сны — явление достаточно обычное, а для ее снов есть вполне логичное объяснение. Появление в снах Хэриет, конечно, расстраивало ее и доставляло беспокойство. Либо это когда-нибудь кончится, либо придется с этим свыкнуться. Совершенно непонятно, с какой стати она в итоге назначила встречу мадам Бланш. Говорила эта женщина гладко, лишь изредка с ее языка слетали словечки, выдававшие ее происхождение. Она развлекла ее, и к тому же она не коверкала королевский английский язык. Тем не менее было ясно, кто она и что из себя представляет. Ида поведала ей кое-что о том, чем мадам Бланш занималась в прошлом. По справедливости, все это следовало бы сбросить со счетов. Но она никогда не позволит себя обмануть. Несомненно, мадам Бланш вела себя с ней по общей схеме, разработанной специально для людей ее сорта. Надо отдать должное ее уму, сообразительности и способности приспосабливаться к обстоятельствам. И все же как она могла узнать о ее снах? Кроме мисс Рейнберд, никто о них не знал. Она не могла узнать о них ни от кого другого.

Мисс Рейнберд сидела наедине со своими мыслями с бокалом хереса, рассеянно уставившись на садовника, который за окном обрабатывал, розовый куст. Хэриет, конечно, глупа. Всегда была глупа. Уже нет ни ее, ни Шолто. Если и вправду существует какая-то связь с другим миром, то ответить должен Шолто, хотя это вовсе не в его характере. Шолто никогда не возвращался к тому, что уже сказано или сделано. Упрямый осел. И все-таки, мелькнула вызывавшая улыбку мысль, может, и впрямь стоит попытаться? Может быть, Хэриет узнала что-то новенькое после того, как «перешла в мир иной»? Нелепо даже представить, что Хэриет может отважиться на связь и стоящий рядом Шолто будет не в силах ей помешать… Просто чушь какая-то. Но как могла догадаться мадам Бланш о ее кошмарах? Еженощные стоны Хэриет с заламыванием рук и нытьем о «дани семейным традициям». И это говорит Хэриет, бесхребетное существо, главная виновница всех бед!

Хоть она и любила Хэриет, по-настоящему горячо любила, она не может не утверждать: Хэриет — абсолютно никчемный человек. Ни мужества, ни силы воли… эти громадные голубые глаза, в которых всегда стоят слезы… Какого черта этот глупый садовник выгребает из-под куста мусор, еще не обрезав ветки? Она протянула руку и звонком вызвала Ситона, дворецкого.

Возвращаясь на машине в Стокпорт, чтобы забрать там Джорджа, Бланш чувствовала спокойное удовлетворение. Мисс Рейнберд обязательно ей позвонит. И главным, что побудит к этому старую клушу, станет зароненное зерно сомнения. Бланш не ошиблась, когда напрямик заявила ей, что не предстоит ничего нового и необычного. Джордж неплохо поработал. Во всяком случае, для начала. Самое интересное выяснилось на кладбище и у церковного сторожа. На кладбище оказалось несколько надгробий, принадлежащих Рейнбердам. Последние из них стоят на могилах Хэриет Рейнберд и Шолто Гарольда Рейнберда. Шолто был единственным мужчиной в семье, прожил холостым до семидесяти шести лет и умер два года назад. Хэриет Рейнберд умерла за два года до него в возрасте шестидесяти пяти лет. Родители их похоронены на том же кладбище. Трое детей, родившихся в рубашках. Рид-Корт, огромный сельский особняк георгианской эпохи, принадлежал семье бог весть сколько лет. Когда-то Рейнберды имели большие земельные владения, от которых осталось около десяти акров вокруг Рид-Корта. Вырученные от продажи деньги, без сомнения, остались в семье. Все, что имело отношение к Рид-Корту, свидетельствовало о богатстве: ухоженный сад, дом в безукоризненном состоянии, дворецкий, две служанки, садовник с помощником, шофер, гараж, в котором умещались «Роллс-Ройс» и микроавтобус. Ловко Джордж умеет разнюхивать интересные факты! Умен, подлец… иногда слишком умен, чтобы себе не навредить. К тому же бездельник, и его приходится все время хорошенько подгонять. Но, в общем и целом, славный. Славный старина Джордж. Если бы удалось его чуточку исправить, то она бы за него пошла замуж. Но в том виде, что теперь, — нет уж, спасибо. В голове у нее другие планы… и благодаря мисс Рейнберд они могут стать реальностью. Несчитанные деньги, средний ребенок в семье, по-видимому под пятой у этого Шолто (о нем кое-что рассказали в пабе), и наконец, наследование всего богатства после смерти холостого деспота. Бланш не сомневалась, что теперь мисс Рейнберд была полностью свободна. Она не будет скупиться, если сделать для нее что-нибудь стоящее… что-нибудь по-настоящему значимое, что для нее дороже жизни.

Именно об этом ей сообщил Генри, когда она валялась в постели после отъезда Джорджа в Чилболтон. Он заполнял своим присутствием пространство комнаты, и она просто открыла ему разум и душу, чтобы совершить контакт. То же самое произошло и совсем недавно в Рид-Корте. Эти кошмары. Ее не проведешь. Частенько Генри заставлял ее пораскинуть мозгами, а иногда его голос четко, как колокольчик, звучал у нее в голове. У этой старухи темные мешки под глазами от недосыпания. В остальном выглядит бодрехонькой. Пребывает в добром здравии и достатке. Не слишком приветлива. Могла бы предложить и бокал хереса, тем более что уже половина двенадцатого и день выдался солнечным, — но эта бестактность, видимо, объясняется бессонными ночами из-за кошмаров. Тогда-то Генри и заявил о своем присутствии словами: «Все верно, радость моя. Плохие сны. Скажи, что я избавлю ее от них на несколько последующих ночей». Иногда его манера напоминала ей Джорджа. Большой шутник. Специально прикидывается, чтобы ее поддеть. А перед тем как преставиться, Генри жил в девятнадцатом веке и был высококвалифицированным инженером-железнодорожником. Он работал на какого-то типа по фамилии Брюнель. Она отыскала эту фамилию в одной из своих книг и, более того, обнаружила несколько строк о его помощнике — Генри Риз Мортоне. Ее Генри.