История без названия - Свон Таня

– Геля? Марина? Что вы тут делаете?

Все это время, что мы не общались, с Богданом я почти не пересекалась. Изредка видела его во дворе, стискивала зубы, отводила взгляд и проходила мимо. Мы не то что не разговаривали. Даже не здоровались.

Однако в редкие бессонные ночи, когда в тысячный раз думать о рукописи уже не было сил, я представляла, что случится, если мы с Богданом будем вынуждены заговорить. В моем воображении он распылялся, извиняясь, а я – Снежная Королева – даже бровью не вела. Но то лишь высокомерные мечты.

На самом деле мне всегда казалось, что куда правдивее будет представлять, что я злюсь, повышаю голос и пытаюсь перебить пустые и уже ненужные извинения Богдана.

Выходит, что и такой вариант был лишь плодом бурной фантазии. Ведь на деле мне вдруг становится ужасно некомфортно.

Голос Богдана воскрешает в памяти слова, сказанные им в тот злосчастный летний вечер. Слова, которые разбили не только мое сердце, но и раскрошили в пыль годы дружбы.

«Она мне никто».

Воспоминания встают поперек горла горьким комом, который постепенно опускается под ребра, разрастаясь до огромного металлического шара. Он давит на легкие, мешает дышать, даже сердце сжимает внутренней болью.

Не могу сказать ни слова, хотя Богдан смотрит прямо на меня. Он поднимается с кресла и, так и не дождавшись от нас ответа, шагает в центр комнаты.

Зря мы пришли. Я раскисла перед лицом прошлого и даже слова выдавить не могу. А Мари хочет, чтобы мы союзниками стали? С ним?!

Всматриваюсь в сухой гранит глаз Богдана. Нет в его взгляде ни былого тепла, ни тени вины. Только суровый холод осеннего неба.

– И тебе привет! Офигеть у тебя тут перестановка! – звонко произносит Мари и показательно осматривает комнату. Будто случайно, она задевает меня плечом, и я понимаю намек.

Хватит пялиться на Богдана! Нужно подыгрывать.

– Здоров. – Я приветственно вскидываю ладонь и на несколько шагов продвигаюсь к балкону. – Мы тут по делу.

Мари мне намек дала. Пусть и мой поймет! Пора свершить задуманное и сваливать. Тем более ловить здесь нечего. Ждать помощи от глыбы льда, в которую Богдан превратился, бессмысленно.

– Что за дело? – хмурит светлые брови он и настороженно косится то на меня, то на Мари.

Подругу общее напряжение нисколько не касается. Она без стеснения изучает книжные полки, переключает режим кольцевой лампы… Будто находится в гостях у хорошего друга. Мне бы ее беззаботность!

Богдан выразительно кашляет и скрещивает руки на груди. От этого меня почему-то прошивает искрой злости. Мало того что тогда это он все испортил, так еще и сейчас ведет себя как последний…

– Эй, Богдан, ты чего такой бука? – Обворожительная улыбка Мари – как козырь в рукаве. Однако на Герасимове он не срабатывает. Богдан все еще куксится так, будто выпил ведро лимонного сока. – Расслабься! Деньги просить не будем.

– К тому же вряд ли с такой библиотекой они у тебя остались, – роняю я тихо, но и Мари, и Богдан меня слышат.

Подруга коротко прыскает, а Богдан недовольно щелкает языком. М-да, разговор с ним совсем не клеится.

– Ближе к делу. Не хочу, чтобы у мамы вопросы возникли.

– Она нас на ужин пригласила, все нормально, – блеснув наманикюренными ноготками, отмахивается Мари.

И без того бледный Богдан белеет еще сильнее. Мне даже жаль его становится. Неужели переживает, что буду жаловаться тете Свете на старые обиды?

– Не волнуйся, мы опаздываем, – успокаивает Мари и легкой походкой направляется к балкону. – Мы просто пришли кое-что забрать.

Богдан было кидается за ней, но Мари исчезает за шторкой и выходит на балкон, а Герасимов замирает напротив меня. Смотрит так, будто я нерушимая стена, которую невозможно ни обойти, ни покорить. Даже смешно, как он меня сторонится и боится!

Растерянно заправляю светлую прядь за ухо, коротко смотрю на уронившего взор Богдана и раздраженно отворачиваюсь.

Слабак.

– Нашла! – радостно провозглашает Мари и заносит мой телефон в комнату, подняв его над головой, точно Рафики – Симбу. Только торжественной музыки не хватает.

– Это что? Телефон? – Брови Богдана ползут на лоб. – Как он там оказался?

– Упал. – Я пожимаю плечами.

– Случайно, – подхватывает Мари, а затем берет меня под руку и незаметно тянет к выходу.

Меня окутывает чувство облегчения напополам с недоумением. И все? Уже уходим? А как же план? Попытки переманить на нашу сторону перспективного книжного блогера?

Но хватка Мари становится жестче, и я понимаю – медлить нельзя.

– Не разбился?! – выпаливаю я удивленно, когда смартфон возвращается в родные руки. Все работает, и даже трещинок новых не прибавилось.

– Ага, прикинь? Но проверить получше все равно надо. Пойдем, я знаю одну программу…

– Эй! – кричит нам вслед Богдан, когда мы уже подходим к входной двери. – Вы уже уходите?

– Не благодари! – машет на прощание Мари.

С кухни доносится шум телевизора и включенной воды. Значит, мама Богдана этого точно не услышала.

Дверь за нашими спинами со щелчком захлопывается, и мы бегом пускаемся по лестнице. Мне хочется одновременно смеяться и орать в голос от нашей выходки и злости на Богдана.

Перескакиваем через ступеньки и быстро оказываемся на первом этаже, а затем ракетами вылетаем во двор. Не спешим возвращаться ко мне домой, а занимаем лавочку у подъезда, чтобы отдышаться.

– Зря стаскались. – Я качаю головой, глядя на запыхавшуюся и порозовевшую Мари. – Говорить с ним не о чем. И просить – тоже.

– О, Геля, – почти злодейски тянет подруга, – ты же писатель! Должна быть умнее, изобретательнее! Нельзя Богдану просто в лоб говорить!

– Ты ведь не только телефон забрать успела, да? – догадываюсь я, а в груди становится так жарко, будто под ребрами сейчас взорвется вулкан.

Губ Мари касается та самая улыбка, которую невозможно подделать. В ней искрят триумф и предвкушение.

– Какая досада, – без толики сожаления вздыхает подруга, – кажется, мы забыли у Богдана флешку с твоей рукописью!

Глава 4

В моей жизни наступает тактическое затишье. Именно так Мари назвала этап нашего плана, по которому необходимо дать Богдану время найти флешку, прочитать мою рукопись и свыкнуться с мыслью, что его бывшая подруга – молодой писатель. А дальше, если верить подруге, все пойдет как по маслу. Нужно только дождаться, когда Богдан сам приползет ко мне с извинениями и предложением помочь.

Мари в своей стратегии уверена на все сто. А вот я особых надежд с таким планом не питаю… Что странно, если вспомнить, кто из нас пишет романтические сказки.

Но в чудо слабо верится даже тогда, когда на почте замечаю новое письмо от издательства. Около недели назад я ответила редактору, что планирую рассылать книгу блогерам для рекламы, и «Знаку» такое решение понравилось. Они составили договор, а теперь мне осталось лишь поставить свою подпись в нескольких местах.

Распечатываю бумаги и зачарованно смотрю на свое имя, рядом с которым в скобочках – псевдоним. Лина Ринг. Новое имя – новая жизнь.

Прикусываю губу и взглядом впиваюсь в короткое и звучное сочетание букв. Неужели это имя совсем скоро будет смотреть на читателей с обложек книг?

Беспокойство не дает усидеть на месте. Откладываю неподписанные бумаги и беру с полочки фотоальбом, старенький и потрепанный. Некоторые странички настолько часто перелистывали, что они едва держатся.

Мы давно не распечатываем фотографии и не заводим новых альбомов. Но каждый раз, когда беру в руки этот, будто возвращаюсь в беззаботное и светлое детство. Ведь кое-кто очень важный для меня отныне живет лишь в этих старых фотографиях.

Бабушка была для меня самым близким человеком. Она присматривала за мной, пока родители пропадали на работе. Всегда была на моей стороне, даже если я знала, что в чем-то провинилась. Она никогда не повышала голос. Даже когда я в детстве случайно перевернула аквариум, убив десятки рыбок и испортив ковер, бабушка лишь вздохнула: «Ой-ой-ой. Неси ведро и тряпки. Будем убирать».