История без названия - Свон Таня

– Можно вот этот кусочек, пожалуйста. – Сквозь стекло витрины я указываю на дорогой торт в самом центре полочки.

Парень кивает и отворачивается за тарелкой. Я же едва не глохну от внутреннего вопля: «Дура! Купилась на обаяние и грамотную расстановку товара!»

И действительно… Стоит бариста забрать с витрины мой кусочек торта, на его место парень ставит другой, с кокосовой стружкой. И, блин, похоже, то место на полке заколдовано, иначе я не знаю, как пояснить, почему сладость, в сторону которой даже смотреть не хотела, теперь выглядит так аппетитно.

Парень вновь отвлекается, чтобы взять для меня столовые приборы. Я же наклоняюсь к витрине, едва не ударяясь носом о толстое стекло. Зато замечаю подвешенные внутри лампочки, чей свет, точно прожекторы, направлен в основном в центр. Там же разложены декоративные кофейные зерна и палочки корицы.

Порой фантик продает конфету лучше, чем ее вкус.

– Уже выбрали, какой кофе будете? – Бариста снова улыбается и делает это так заразительно, что уголки моих губ невольно приподнимаются.

Вместо ответа задумчиво смотрю на меловую доску с меню. Выбираю, что подешевле, потому что на тот же трюк, что и с тортом, больше не куплюсь. Все равно не особо разбираюсь в кофе, так что и латте вполне сойдет.

– Хороший выбор. Добавим сироп?

Его улыбка на фоне смуглой кожи – взбитые сливки в тирамису. Понимаю, что это дежурная вежливость, но пульс все равно учащается.

– Кокосовый можно?

– Разумеется.

Бариста подходит к кассе и вбивает мой заказ. Все это время стараюсь не глазеть на парня и не думать о том, что его темные волосы, чуть прикрывающие уши, похожи на волны во время надвигающегося шторма.

– Как вас зовут? – вдруг спрашивает он, и я даже оборачиваюсь. Вдруг бариста обращается не ко мне?

Но возле кассы больше никого. Его кофейный взгляд касается моего лица, а щек – жаркий румянец.

– Ангелина. – Я заправляю за ухо светлую прядь. – А вас?

Улыбка бариста вдруг становится шире, и я понимаю – вот теперь она настоящая.

– Филипп, – представляется он. Смотрит на меня из-под густых черных ресниц, чуть наклонив голову… а затем берет стаканчик для кофе и маркером начинает выводить мое имя.

Лучше бы под моими ногами прямо сейчас разверзлась бездна. Даже прыжок в лаву кажется лучшей участью, чем просто продолжать стоять перед Филиппом в напряженном молчании и думать о том, какая я глупая!

Это же кофейня. Здесь стаканчики гостей подписывают их именами! А я уже надумала…

– Гель, – рядом возникает Мари, – я заняла сто… Капец. Ты чего такая красная?

Она ловко поворачивает меня к себе, будто я всего лишь манекен. Перед глазами успевает мелькнуть лицо Филиппа с плотно сжатыми от едва сдерживаемого смеха губами.

Ну, хотя бы рассмешила бариста. Можно поставить в ежедневнике звездочку за одно хорошее сделанное дело!

– Жарковато как-то. – Голос чуть дрожит от волнения и стыда, но Мари подвоха не замечает.

– Тогда не стой тут. Иди за столик, он как раз рядом с кондиционером.

Слежу за кивком подруги и замечаю небольшой круглый стол в самом углу кофейни. Сумка Мари стоит на одном плетеном стуле, а второй, обращенный лицом к залу, как раз ждет меня.

Почти бегом направляюсь туда. Едва сев, растекаюсь по стулу дрожащим от волнения желе. Хорошо, что кондиционер работает – остужает не только тело, но и мысли, в которых полный беспорядок из-за беснующегося стыда.

Из своего угла слежу за тем, как Филипп готовит мне кофе, а затем принимается за заказ Мари. Они о чем-то говорят, затем подруга берет свои лакомства, а Филипп – мой кофе и забытый на кассе торт. Оба направляются ко мне.

– Приятного аппетита. – Филипп ставит передо мной картонный стакан и десерт, а затем уходит.

Я еще несколько секунд смотрю в его удаляющуюся спину, но, когда Мари усаживается напротив, отдергиваю взгляд от Филиппа, как руку от раскаленной плиты.

– Короче. Новость! – без прелюдий начинает она. – Богдан начал читать твою книгу.

– Откуда знаешь?

– Я подписана на него, – говорит она гордо, будто это что-то невероятно сложное. – И сегодня он выложил пост о том, что читает одну пока что неизвестную книгу. Тут без вариантов, Гель. Он нашел флешку. Птичка в клетке.

Не верю, что все получилось так легко. Не мог глупый план пойти столь гладко! Да и стал бы Богдан вот так сразу писать в соцсети о «Магическом дебюте», даже не поговорив со мной? А где же все эти вопросы: «Что? Ты пишешь книги? Как давно? А почему я не знал?»

Я ждала этого момента нервно, но с предвкушением. Наивно полагала, что, может, хотя бы тогда мы с Богданом наконец поговорим о том, что случилось между нами. Но слова Мари отрезвляют, как град посреди июльской жары.

– Может, он говорил о другой книге?

– Другое неизданное фэнтези о девушке магичке? – уточняет Мари так, будто подобный сюжет – нечто крайне редкое.

Я красноречиво заламываю бровь, а Мари шумно вздыхает:

– Я уверена, Гель! Все сработает как надо.

Задумчиво кручу горячий стакан. Касаюсь картонной поверхности одними кончиками пальцев, поворачивая его до тех пор, пока не вижу надпись, сделанную броским почерком: «Ангел».

В груди рассыпаются обжигающие искры Млечного Пути. Они становятся все больше, горячее, и перед глазами вспыхивают осколки воспоминаний.

Ангел.

Меня так называла только бабушка.

– О, у меня сначала было такое же лицо, когда пост увидела! Да, я тоже удивлена. – Подруга улыбается, убирая от губ стаканчик. Между тонкими пальцами проглядывает надпись – «Мари». – Немного по-другому мой план выглядел…

– А теперь что дальше? – Я делаю усилие и отрываю взгляд от стаканчика. Поворачиваю его так, чтобы Мари не увидела надпись.

– Будем ждать. Пусть влюбится покрепче, – смеется она, а я с улыбкой качаю головой.

– Даже не знаю, влюбится ли Богдан в «Дебют»…

– Стой. Ты что, не заменила название? – Глаза Мари округляются, и на секунду я жалею, что мы сидим в углу. Сбежать отсюда будет не так-то просто!

Развожу руками с виноватой улыбкой, а подруга закрывает ладонью глаза и страдальчески стонет. Пользуюсь моментом и стреляю взглядом за спину Мари. Против воли смотрю на Филиппа, который обслуживает других клиентов.

Хочу отвести взгляд, но не успеваю и проигрываю дуэль. Филипп поворачивается к кассе, и наши глаза встречаются.

– Черт, – роняю я тихо и опускаю взор в тарелку. Пульс глушит ругательства Мари.

Мне требуется время, чтобы отойти от детского и глупого смущения, которое во мне родилось от простой игры в гляделки.

– Черт? И это все, что ты скажешь в свое оправдание? – рвет и мечет подруга. – Ты не понимаешь, что название так же важно, как сама история? Это ведь первое, что видит читатель!

– Вообще-то сначала читатель видит обложку, а потом…

– О, первые светлые мысли! Ученик скоро превзойдет учителя…

– Простите, сенсей! Это больше не повторится! Я готова внимать вашей мудрости!

– Мудрости, – прыскает Мари. – Я всего лишь умею серфить по книжным каналам.

– Кстати, я сегодня начала вести свой.

– Серьезно? Когда успела? Почему мне не сказала?

– В очередях на почте время течет совсем иначе, а в голову приходят странные мысли, – проговариваю я таинственно, уже копируя в телефоне ссылку для Мари.

Мы сидим в кафе около часа, за который еще несколько раз сталкиваюсь взглядом с Филиппом. И хоть внутри сгораю от странного смущения, виду не подаю. Болтаем с Мари о книжных новостях, которых обе нахватались в интернете. Обсуждаем блогеров, ведь уже обе знаем многих из них. Потом долго выбираем фотку для аватарки профиля, а затем Мари мечтательно рассказывает о новых стратегиях продвижения. Все они мне кажутся слишком сложными, почти неосуществимыми.

Например, по одному из планов я должна выступить на книжной ярмарке с презентацией своей книги. Но на презентацию еще нужно как-то пробиться. А даже если это случится, кто придет к автору-новичку?