Габриэль Гарсиа Маркес. Биография - Джеральд Мартин

Исход последней гражданской войны, хоть она и называется «Тысячедневной», был предрешен фактически еще до того, как разразился сам вооруженный конфликт. Правительство консерваторов располагало гораздо более мощными ресурсами, чем либералы, зависевшие от причуд своего зажигательного, но некомпетентного лидера Рафаэля Урибе Урибе[17]. Тем не менее война, с каждым днем все более жестокая, кровопролитная и бессмысленная, тянулась почти три года. С октября 1900 г. обе стороны прекратили брать пленных. Была объявлена «война на истребление», мрачные отголоски которой до сих пор слышны в Колумбии. Когда в ноябре 1902 г. война окончилась, стало ясно, что страна разорена, опустошена, провинция Панама вот-вот будет навсегда утрачена, примерно сто тысяч колумбийцев погибли. Последствия этой гражданской бойни — наследственная вражда и кровная месть — будут давать о себе знать еще на протяжении многих десятилетий. Вообще-то Колумбия любопытная страна: две ее главные партии почти два столетия внешне вели себя как непримиримые враги, но на самом деле негласно действовали заодно, заботясь о том, чтобы не подпустить народ к кормилу власти. Ни одна другая латиноамериканская страна в XX в. не знала меньше переворотов и диктаторских режимов, чем Колумбия, но колумбийцы заплатили невероятно высокую цену за эту кажущуюся устойчивость политических институтов.

Тысячедневная война велась на всей территории страны, но центр тяжести постепенно смещался к северу, в регионы на побережье Атлантики. С одной стороны, повстанцы-либералы никогда серьезно не угрожали Боготе, где находилось правительство, с другой — либералам приходилось отступать к побережью, к путям отхода, которыми часто пользовались их лидеры, ища прибежища в сочувствующих соседних странах или в США, где они пытались собрать средства на покупку оружия для следующего раунда военных действий. В ту пору северная треть страны, la Costa (Побережье), обитателей которой называют costeños (жители прибрежной полосы), состояла из двух крупных департаментов: на западе лежал департамент Боливар с портовым городом Картахена в качестве столицы, на востоке — департамент Магдалена со столицей Санта-Марта, тоже являвшейся портом. Оба департамента находились у подножий величественных гор Сьерра-Невады. Два значительных города по обе стороны от Сьерра-Невады, Санта-Марта на западе и Риоача на востоке, а также все лежащие между ними небольшие города — Сьенага, Аракатака, Вальедупар, Вильянуэва, Сан-Хуан, Фонсека и Барранкас — во время войны много раз переходили из рук в руки, являя собой великолепную арену для подвигов Николаса Маркеса и двух его старших, внебрачных сыновей: Хосе Мария Вальдебланкеса и Карлоса Альберто Вальдебланкеса.

В начале 1890-х гг. Николас Маркес и Транкилина Игуаран вместе с двумя детьми, Хуаном де Диосом и Маргаритой, переехали в небольшой городок Барранкас в колумбийской Гуахире, где поселились в арендованном доме на Калье-дель-Тотумо, буквально в нескольких шагах от центральной площади. Этот дом стоит там и по сей день. Сеньор Маркес открыл ювелирную мастерскую, изготавливая и продавая изделия собственной работы — ожерелья, кольца, браслеты, цепочки и свои коронные золотые рыбки. Его бизнес шел в гору, он стал уважаемым членом местного общества. Его учеником, а потом и партнером был молодой парень по имени Эухенио Риос, почти что приемный сын, с которым он работал в Риоаче, привезя его туда из Эль-Кармен-де-Боливара. Риос был единокровным братом двоюродной сестры Николаса Франсиски Симодосеа Мехиа. С ней Николас воспитывался в Эль-Кармен, а позже он заберет ее с собой в Аракатаку. Когда началась Тысячедневная война — результат недовольства и горьких разочарований либералов, копившихся долгие годы, — Николасу Маркесу было тридцать пять лет. Скажем прямо, он был уже несколько староват для рискованных приключений и к тому же комфортно обустроился в Барранкасе, вел во всех отношениях благополучное существование, наживал состояние. И все же он вступил в ряды армии Урибе Урибе, сражался в департаментах Гуахира, Падилья и Магдалена, и есть свидетельства того, что воевал он дольше и отчаяннее, чем многие другие. Вне всякого сомнения, на войне он был с первого до последнего дня: занимал должность comandante, когда армия либералов вошла в его родной город Риоачу, и в октябре 1902 г., в последние дни вооруженного конфликта, все еще участвовал в боевых действиях.

В конце августа 1902 г. получившая подкрепление армия либералов, теперь под командованием Урибе Урибе, который незадолго до этого в очередной раз откуда-то возник, двинулась из Риоачи в обход горной цепи на запад, к маленькому городку Аракатаке, слывшему оплотом либералов, и прибыла на место 5 сентября. Там Урибе два дня совещался с генералами Клодомиро Кастильо и Хосе Росарио Дураном, а также другими офицерами, в числе которых был и Николас Маркес. И там, в Аракатаке, они приняли судьбоносное решение дать еще один бой консерваторам. Битва при Сьенаге окончится для либералов полным разгромом.

Рано утром 14 октября 1902 г. Урибе подошел к Сьенаге. Ход сражения резко изменился не в пользу либералов, как только правительственный военный корабль начал обстреливать их позиции с моря. Урибе Урибе выстрелом сшибло с мула, несколько пуль продырявили его мундир, но сам он чудом остался цел и невредим (уже не впервые). Он отреагировал так, как мог бы отреагировать герой романа Гарсиа Маркеса полковник Аурелиано Буэндиа. Воскликнул: «Проклятые готы! Они что, думают, у меня десять мундиров?!» («Готами» либералы называли консерваторов.) Юный сын Николаса Маркеса, Карлос Альберто, пал смертью храбрых; старший сын Хосе Мария, один из заместителей командира Карасуанской дивизии в составе армии консерваторов, уцелел.

Спустя два дня, опечаленный гибелью Карлоса Альберто, Хосе Мария выехал из Сьенаги в направлении лагеря поверженных либералов, где его отец в числе прочих залечивал свои раны. Хосе Мария вез от консерваторов предложение о заключении мира. Когда он на муле приблизился к лагерю либералов, его перехватил передовой отряд. Дальше он продолжил путь с завязанными глазами. Его привели к Урибе Урибе, которому он изложил условия консерваторов. Но мы никогда не узнаем, как происходила встреча между девятнадцатилетним внебрачным сыном Николаса Маркеса и его повстанцем-отцом в тот знаменательный день, омраченный для обоих гибелью сына и брата. Урибе Урибе обсудил предложение консерваторов со своими старшими офицерами. Они решили ответить согласием. Молодой посланник отправился восвояси. Поздно вечером он прибыл на вокзал Сьенаги; беснующаяся толпа встретила его ликованием, подхватила на руки и понесла к штабу дивизии, где он сообщил радостную весть. Десять дней спустя, 24 октября 1902 г., лидеры консерваторов и Урибе Урибе в сопровождении своих начальников штабов встретились на банановой плантации под названием Неерландия неподалеку от Сьенаги и подписали мирный договор. Это был не более чем фиговый листок, едва прикрывавший горькую правду, суть которой заключалась в том, что либералы потерпели сокрушительное поражение.