Крах атамана - Олег Петров

Яшка Верхоленцев и Трофим Задорожный – убийцы трех корейцев в Песчанке, совершившие 18 ноября прошлого года дерзкий побег при конвоировании их из угрозыска в тюрьму, оказались для Ленкова ценным приобретением. Хладнокровность, с которой они шли на самые кровавые злодеяния, страшила даже знавших их членов шайки. Как говорится, Господи, пронеси. Наверное, именно это обстоятельство, несмотря на то, что и другие бандиты при выборе преступных средств особо не деликатничали, привело к тому, что из различных источников в уголовный розыск стала понемногу поступать информация о похождениях Яшки и Трофима. Понятно, что она обрастала слухами и домыслами, усиливающими кровожадность обоих бандитов, но и одного их преступления в Песчанке хватало, чтобы объявить Верхоленцева и Задорожного в особо тщательный розыск, благо приметы обоих преступников в угро и в участках милиции, а также в Госполитохране, имелись довольно подробные. Чекистам и повезло задержать Якова Верхоленцева 19 февраля, но коллег из милиции они в это посвящать не торопились.

В конце месяца, 24 февраля, Ленков и Багров покинули квартиру Василия Попикова, чему во многом способствовали твердые подозрения последнего о сожительстве его Шурочки с Ленковым. Да только Костя уже с Шурочкой наигрался. И из головы выбросил, чего этой крале обещал по поводу её сожителя. Лишние разговоры промеж подручных о том, что атаман-де за преданность черной монетой платит, Косте были ни к чему. Да и капризы красавицы ему поднадоели.

В этот же день у ключа Колушного, на тракте близ Читы, ленковцы Михайлов и Хобсов ограбили крестьянина Дидина.

А 28 февраля из Читинской тюрьмы освободили цыгана Якова Бердникова, отсидевшего восемь месяцев за дезертирство и кражу гусей.

Кажется, какая связь, между всеми этими событиями?

– Дмитрий Иванович, Ермаков на допросе показал, что Верхоленцев – один из самых доверенных и приближенных к Ленкову бандитов. Своего рода личный палач главаря шайки. Вот бы гада этого прихватить! – Миша Баташев с горящими глазами вернулся с очередного допроса в тюрьме фактически единственного арестованного ленковца.

– Вполне возможно, – кивнул Фоменко. – Хотя ты же знаешь, Михаил, друг на друга они наговаривать мастера. Мол, я – овечка невинная, случайно заблудшая, а вот он!.. Но то, что этому Верхоленцеву человека зарезать раз плюнуть – факт.

– Я бы из него все вытряс!

– Как Сметанин из китайцев? – сухо бросил Фоменко.

Баташев смутился.

– Эх, Миша, Миша… Искусство сыска и допроса подозреваемых – это действительно искусство. И розыскные мероприятия с кондачка не организовать, и к каждому допросу, Миша, готовиться необходимо тщательно, психологию человеческую изучая и учитывая. Любой человек, когда о себе рассказывает, всегда старается показать себя с лучшей стороны, а уж преступник… Наизнанку вывернется! Ты же знаешь главное правило уголовника, даже если его за руку схватили…

– Всё отрицай, ни в чем не признавайся!

– Суть в этом. Но если преступник умен, то он предпочтет сознаться в пустяке, чтобы убедить нас в своей искренности, а главную свою вину глубоко запрячет! Ну и, понятно, другого кого-нибудь подставит, может быть, и совершенно невиновного. Так что, Миша, допрос – это поединок. Мы слабину допустим или топорно будем действовать – преступник победит. И для чего тогда все усилия по его розыску? А уж когда зуботычинами правду добываем… Тогда она, как правило, никакая и не правда.

– Я это, Дмитрий Иванович, понимаю, – тихо произнес Баташев. – Мне ещё силой добытые признания камнем представляются. Ко дну тянут того, кто показания выколачивает, а заодно и того, из кого выколачивают.

– Камнем… Это ты точно подметил. Да, похоже. И как от камня, брошенного в воду, – далеко круги расходятся. Круги зла, Миша. Узнают люди, что мы зуботычины на допросах раздаем – и обходят нас, да что обходят – бегут, как черт от ладана! А когда человек милиции боится – какой он помощник в борьбе с преступностью… Да и мы – какие защитнички… Одно название…

Фоменко перевел взгляд на зеленый абажур лампы, потом на черный прямоугольник окна, рассеченный белым крестом рамы.

– Засиделись мы что-то с тобой, Михаил.

– Извините, Дмитрий Иванович, супруга-то вас и так годом да родом видит, – виновато поднялся Баташев.

– Вот именно! – рассмеялся Фоменко. – Это тебе, юному да неженатому, хорошо – хоть ночуй на службе!

– Ага, только чаще почему-то это у вас выходит…

Резко затренькал телефон.

– Фоменко у аппарата.

Через треск помех в трубке раздался голос начальника третьего городского участка милиции Абрамова:

– Дмитрий Иванович, наружное секретное наблюдение на Николаевской обнаружило Верхоленцева и Задорожного! Продефилировали до Аргунской, на углу покрутились, зашли в лавочку скобяных товаров. Поручил своему помощнику по наружной части Юферову организовать задержание бандитов.

– Действуй, мы выдвигаемся! – Фоменко бросил трубку на рычаги. – Миша, бегом в дежурку, подымай опергруппу! Верхоленцев и Задорожный у наружки третьего участка на крючке!..

Помнач Юферов сумел быстро собрать группу задержания из трех милиционеров. Без промедления выдвинулись к месту обнаружения бандитов – скобяной лавчонке на Аргунской. Один из милиционеров – Иван Кочелаев, знал Задорожного в лицо – участвовал по осени в его задержании. Кочелаева послали вперед.

Агент наружки, проходя мимо, бросил сквозь зубы Юферову, что преступники из скобяной перешли в китайскую лавочку. Там сейчас и находятся. Юферов подал условный знак Кочелаеву, рассредоточил наряд, приготовившись к задержанию.

Уже окончательно стемнело – шесть вечера.

Вслед за двумя покупателями из китайской лавки вышли Верхоленцев и Задорожный. Озираясь по сторонам, втянув головы в плечи и ежась от пронизывающего хиуса, они завернули на Корейскую и направились к Атамановской площади. Не исключалась вероятность, что преступники двинут на железнодорожный вокзал, чтобы подловить там кого-нибудь из припоздавших пассажиров.

Медлить было нельзя. Милиционеры парами устремились по обоим тротуарам вслед уходящим, подстраховывая друг друга.

И тут преследуемые словно почувствовали погоню. Ускорив шаг, они свернули с тротуара, срезая угол к Коротковской улице.

– Граждане, остановитесь! – крикнул Юферов, нагоняя Задорожного.

Но оба бандита тут же бросились бежать, закрывая лица руками. Один – свернув на Коротковскую, другой – прямо по Корейской в сторону вокзала.

– Стой! – прерывающимся голосом выкрикнул Кочелаев. – Стой! Стреляю!

Почти одновременно Кочелаев и Юферов дважды, предупредительно, выстрелили в воздух.

Испуганные прохожие прижались к заборам, со страхом глядя на бегущие мимо фигуры.

Преступники не останавливались. Свернувший на Коротковскую беглец рванулся к забору, намереваясь уйти дворами. Но едва он подтянулся, уцепившись за доски, как замерший на месте Кочелаев плавно нажал спуск проверенного «нагана». Пуля срезала бандита, и он кулем навзничь рухнул на тротуар.

Кочелаев и Юферов одновременно подбежали к неподвижному телу.

– Он, Трошка Задорожный! – уверенно произнес Кочелаев, наклоняясь над убитым, одетым в ватную тужурку, задравшуюся и открывшую защитную гимнастерку и черные неопрятные брюки, которые заканчивались кожаными ботинками с обмотками.

– Наповал ты его, жалко, – сказал Юферов. – Потеряли ниточку!

– Дык, пуля – дура! – виновато развел руками Кочелаев, не отрывая лица от трупа. – Поди со вторым ловчее выйдет, выстрелов-то не слыхать…

Выстрелов и не было. Верхоленцев оказался быстрее и ловчее. Он выскочил на Александровскую, смешался в несколько мгновений с довольно многочисленными прохожими. Потом кинулся вправо, через Софийскую, в спасительную темноту – к темным лабиринтам дворов, сбегающим с крутого склона к железнодорожным путям и привокзальным тупичкам, откуда брала начало устремившаяся вверх по городу Благовещенская улица.

Какое-то время милиционеры, преследующие Верхоленцева, еще видели его, но стрелять никакой возможности не было – велик был риск зацепить случайного прохожего. За Софийской они окончательно потеряли бандита…

Яшка же известными ему глухими улочками, где за плотными заборами взрывались яростным лаем псы, выскочил в начало Кастринской улицы, быстро пересек Большую и углубился в Кузнечные ряды.

Везунчиком был Яшка Верхоленцев. Когда двумя днями раньше его задержали сотрудники Госполитохраны и не стали об этом извещать милицию, намерения их были понятны – крутили мыслишку использовать Яшку в какой-то оперативной разработке. Ну и ведомственный гонор свою роль сыграл. Но в полдень 20 февраля Яшку выгнали во двор Главного управления ГПО чистить уборную. Он так старательно взялся долбить ледяные кучи испражнений, что охранник вскоре отвлекся, вступив в кокетливую беседу с вышедшей из здания сотрудницей. Верхоленцев зашел за туалет, поддел кайлом нижний край заборной доски и ловко нырнул в образовавшуюся дырку.