Лобная местность - Руслан Николаевич Карманов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чечен был бесконечно прав. Много люда прошло через СИЗО: подследственные и подсудимые, уже осужденные, ожидающие этапа на зону, или следующие транзитом из одной исправительной колонии в другую. И на всех хватает клопов и вшей. И ныне, и во веки веков.
Хватало их с избытком и на сокамерников ментовской хаты «восемь-пять»…
– Вот ты скажи, Валера, – с хитрецой в голосе обратился к старшему по хате Чечен. – Если меня и мэра-очконавта одни и те же клопы сегодня ночью жрали, значит, теперь мы с ним кровные братья?
Качин в ответ только ухмыльнулся, шагая по камере.
В СИЗО наступило время завтрака.
Завтрак, обед, ужин в изоляторе по распорядку.
Баландёр под присмотром конвоира катил по продолу (коридору) тележку с хавкой, останавливаясь у каждой камеры, чтобы подхчарчить сидельцев через кормушку (дырка в железной двери).
Хавка в СИЗО была сносной. Точно не отрава. Мэр убедился в этом основательно где-то через неделю пребывания в хате, придя к выводу, что от голодной смерти тут он не умрет. А помирать Иван не собирался, несмотря на весь ужас тюремной жизни, парализующий психику первохода. Он хотел жить, чтобы быть рядом с любимой женщиной.
Во время заседания суда адвокат Масленников передал мэру записку: «Ваня, будь мужиком, не вздумай уходить в отставку, я тебя скоро оттуда вытащу. Целую всюду, мой китобой Большой гарпун, мой Дон-Кихот с огромной пикой. Безумно скучаю. Твоя Василиса».
Записка не просто приободрила, а окрылила его. «Ведь не сломался же в камере Нельсон Мандела – борец с апартеидом, и я не сдамся» – рассуждал мэр, сжимая в левом кулаке дорогую записку.
Мэр Несмышляев решил мужественно нести тяготы тюремной жизни ради любимой и ради нее был готов на любые жертвы.
Жить можно и в тюрьме. Есть даже баня по субботам. Ежедневная прогулка в тюремном дворе минут на сорок – пожалуйста. Это только поначалу первоходу безумно тяжело в неволе. А потом и соловей жить в клетке привыкает…
Вот тебе сказка, а мне бубликов вязка. Так что же там в ковше у баландёра?
Каша или горошница. Давали и курятину. Все переварено на несколько раз. Баланда – горячая похлебка: вода, лук, капуста и картофель, нарезанный кубиками. Чтобы варево не казалась пресным на вкус, заключенные добавляли в него сушеные петрушку и морковь, которые передавали им с воли. В особом почете у сидельцев – лук, чеснок и соленое сало – тоже подгон от родни.
– Родня на воле есть – будешь в хате есть, – пояснил Чечен мэру суть сытной жизни в СИЗО.
И здесь жизнь текла своим чередом.
Где-то через неделю пребывания мэра в камере «восемь-пять» ребровой Чечен стал спокойнее относиться к Несмышляеву.
Мэр не знал, что Качок и Чечен потрещали (поговорили) по его душу во время одной из прогулок в тюремном дворе. За пару недель до появления мэра в хате «восемь-пять» «семья» Качка и Чечена осиротела, когда ее покинул бывший начальник продовольственного склада дивизии Внутренних войск капитан Серега Кубышко. На воле Кубыш жил сытно. Тушёнку, масло, сахар, мясо задвигал барыгам, да забурел, проиграл в карты казенные деньги, оставив на голодном пайке целую дивизию.
Пару месяцев Кубышко провел в СИЗО, а после суда отправился на семерик (семь лет) в зону по этапу. Что ж, скатертью дорога. Все заключенные в следственном изоляторе с нетерпением ждут приговора, рассуждая о том, что срок мотать лучше на зоне, чем в СИЗО. Не зря же сутки в СИЗО граждане-начальники приравняли к полутора дням в колонии общего режима… И там Кубышко живет не тужит, с такой-то хлеборезкой определили бывшего интенданта в хлеборезы…
Чечен первым предложил Качку взять в семью Иванушку-дурачка.
Довод был железный: «Мэр – чувак не бедный, и кабанчика (посылки) ему матушка загоняет в хату – будь здоров, меня на воле так не кормили. А костюмы спортивные, шузы у дурачка – лорд их не имел».
На том кореша и порешили: сытного кабанчика надо держать на привязи, пока суд да дело. В СИЗО Качок и Чечен находились уже больше года, с нетерпением ожидая приговора. Но судебные заседания по их делам все время переносились. Два кореша, чтоб не скучать, каждый день делали в хате зарядку. Оба предпочитали спортивные костюмы. Качок чалился в черном «Адидасе», Чечен в красной «Пуме». И мэру Несмышляеву в сером спортивном костюме фирмы «Найк», который передала с воли мама, было куда как удобнее коротать суровые будни в хате, чем в пиджаке и брюках…
Так мэр был принят в семью.
Члены семьи в хате питаются вместе, консультируют друг друга да и просто базарят за жизнь чаще, чем с остальными сидельцами. Начитанного человека приятно послушать, тем более в камере, где развлечений негусто. А мэр Несмышляев когда-то преподавал историю в средней школе города Л.
Сокамерники узнали об этом от самого Ивана, после того как он разложил по полкам исторические причины противостояния России и Польши. Дело было так.
Диктор по радио что-то лепил на всю хату про давнюю неприязнь поляков к русским. На что Чечен сказал: «Отчего поляки против нас в залупу вечно лезут?» Вопрос был бесконечно риторический, но мэр ответил.
– Мирные периоды в отношениях двух стран перемежались частыми вооруженными конфликтами. Поляки трижды вторгались в Россию во времена Смуты. А Россия трижды участвовала в разделах Речи Посполитой, в результате чего Польша как государство исчезло, – как по писаному задвинул Несмышляев.
– Иван, а ты часом не историк? – поинтересовался Качок у Несмышляева, впервые назвав его по имени.
Такое обращение польстило мэру.
– Да. Историк. Окончил истфак университета с красным дипломом, а школу – с золотой медалью, – четко ответил мэр.
– Тогда добро пожаловать в академию, теперь турьма – твои университеты, – хохотнул Чечен так, что шрам над его верхней губой разгладился. – Качок у тебя за историю интересуется, а ты про школу в уши дуешь, медалист. Я в школе тоже грамоту имел за победу в кроссе. И медаль золотую давали. Только я ее потерял. А так бы до сих пор ходил в чемпионах.
– А какая история вас интересует? Древнего мира, Средних веков, отечественная? Ну и у каждой страны своя история, – сказал мэр.
Разговором Качка, Чечена и мэра заинтересовались все сидельцы камеры «восемь-пять». Даже Федька Плешивцев – маньяк-людоед с белесыми ресницами и туповатым взглядом. Этот серийный убийца несовершеннолетних девчонок и молоденьких женщин пускал тела убиенных на фарш, а после лепил
